Правда о Первой Мировой войне - Генри Лиддел Гарт

Запомнив это, вернемся и проследим последовательность событий самого сражения. Ближайшая цепь причин начинается – благодаря отступлению французской и английской армий – спасением германцев от приграничной западни, куда, согласно плану Жоффра, их хотели заманить. Первые ярко расцвеченные донесения армий о пограничных боях создали у германского главного командования впечатление решающей победы. Весь во власти этой галлюцинации, Мольтке 25 августа совершенно бесцельно отправил на русский фронт четыре дивизии. Это еще более ослабило правый фланг, и так уже ослабленный выделением семи дивизий для окружения устарелых крепостей. Однако сравнительно небольшое число захваченных пленных вызвало у Мольтке сомнение и заставило его менее радужно расценивать обстановку. Оптимизм кайзера его теперь раздражал: «Он все время в ликующем настроении, которое я до смерти ненавижу».

Новая полоса сомнений и пессимизма Мольтке в сочетании с новым оптимизмом его командующих армиями привела к новым изменениям плана, которое таило в себе зародыши поражения.

В то время как армия Клука на германском крайнем правом, т. е. внешнем, фланге шла, наступая на пятки британцев, так что «крайний» британский корпус (Смит-Дорриен) был вынужден остановиться и дать бой, сосед Клука на внутреннем фланге – Бюлов – преследовал 5– ю французскую армию Ланрезака. Когда 26 августа левый фланг британцев, серьезно побитый, отступил на юг (от Ле-Като), Клук вновь повернул на юго-запад. Направление это частично было взято из-за ошибки в предполагаемом направлении отступления британцев (думали, что они отступят к портам канала), но оно полностью отвечало основной задаче Клука – широкому охватывающему захождению. А выход армии Клука в район Амьен-Перонн, где как раз выгружались первые части вновь сформированной французской 6– й армии после их отхода из Эльзаса, приводил и к срыву планов Жоффра о раннем возврате к наступлению, заставив его быстро оттянуть 6-ю армию назад, под защиту укреплений Парижа.

Но Клук едва успел завернуть на юго-запад, как ему пришлось вернуться назад. Чтобы облегчить положение британцев, Жоффр приказал Ланрезаку остановиться и ударить по преследовавшим германцам. Бюлов, испугавшись этой угрозы, обратился к Клуку за помощью. Атака Ланрезака 26 августа была остановлена прежде, чем Бюлову могла понадобиться эта помощь, но он все же просил Клука вернуться, чтобы отрезать пути отступления армии Ланрезака.

Раньше, чем согласиться на это, Клук запросил Мольтке. Запрос поступил в момент, когда Мольтке вообще был смущен тем, что французы ускользают от его охвата, и в частности обеспокоен разрывом, образовавшимся между его 2-й (Бюлов) и 3-й (Гаузен) армиями, хотя последняя и повернула уже с юго-запада на юг, чтобы помочь 4-й армии – ее соседу с другой стороны. Поэтому Мольтке одобрил изменение Клуком направления наступления, что неизбежно означало отказ от первоначального плана широкого охвата Парижа с внешней его стороны. Теперь фланг германского захождения должен был проходить с южной стороны Парижа, другими словами – пройти через укрепления Парижа с фронта. Таким образом, уплотнив ради большей безопасности свой фронт, Мольтке отказался от более широких перспектив, заложенных в широком маневре охвата первоначального плана. И, как показали события, он, вместо того, чтобы уменьшить риск контрудара, сам себя поставил под роковой контрудар.

Решение отказаться от первоначального плана было окончательно принято 4 сентября, причем план этот Мольтке заменил более узким окружением центра французов и их правого фланга. Центр германцев (4-я и 5-я армии) должен был развивать натиск в юго-восточном направлении; вместе с тем левый фланг (6-я я 7-я армии) должен был бить в юго-западном направлении, пытаясь прорваться сквозь укрепленный район между Тулем и Эпиналем. Таким образом клещи охвата должны были сомкнуться внутри с обеих сторон Вердена. Одновременно правый фланг (1-я и 2-я армии) должен был повернуть наружу и, став фронтом на запад, препятствовать всяким попыткам французов перейти в контратаки из окрестностей Парижа.

Приказ Мольтке не учитывал того факта, что в стремлении к югу Клук опередил Бюлова и уже переправился через Марну. Приказ этот не только указывал Клуку «оставаться фронтом к восточной стороне Парижа» (что означало стоять фронтом на запад), но и оставаться севернее реки Марны, в то время как Бюлов заходил фронтом на запад между Марной и Сеной, выходя с ним на одну линию.

Таким образом, чтобы исполнить этот приказ, Клук должен был не только остановиться, пока Бюлов не нагнал и не перегнал бы его, но даже проделать некоторое обратное движение. Но в данном случае контрудар французов, от которого Мольтке хотел предохранить себя, начался раньше, чем его новый план мог оказать свое действие. Более того, Клук, недовольный тем, что его лишают надежды стать героем решающей победы, 5 сентября продолжал свое наступление на юг к Сене, сказав, что «поворот на запад может быть сделан как-нибудь на свободе». В данный момент для защиты своего фланга он оставил только слабый отряд в три бригады и немного конницы. На следующее утро фланг этот был атакован 6-й французской армией, выступившей из Парижа.

В течение всех этих дней франко-британское отступление продолжалось. 30 августа Жоффр, уступая настояниям правительства, встревоженного тем, что направление отступления французской армии обнажало столицу, выделил 6-ю армию Монури для усиления гарнизона Парижа. Выделение этой армии означало отказ от всяких прежних надежд на проведение контрудара, так как армия была организована Жоффром именно для этой цели.

1 сентября Жоффр отдал приказ о продолжении отступлений союзных армий до рубежа южнее рек Сены, Об и Орнен. Результатом этого приказа являлся не только отвод армий далеко на юго-восток от Парижа, но и отказ на долгое время от контрудара – так как, имея в виду план раннего перехода в контрнаступление, командующий не ставил бы между собой и противником водную преграду.

Последовавшее на другой день письмо командующим некоторыми армиями добавляло, что намерением Жоффра является «организовать и укрепить» этот рубеж, с которого он намечал не сейчас, а при случае развить контрудар. В тот же день он отклонил предложение дать бой на Марне, сделанное сэром Джоном Френчем и переданное Жоффру через военного министра.

«Я не полагаю возможным провести на Марне общую операцию всеми имеющимися в нашем распоряжении силами. Но считаю, что взаимодействие английской армии в обороне Парижа – единственный путь, который может привести к успешным результатам».

Военному министру и Галлиени он повторил этот же аргумент. Когда защитники Жоффра утверждают, что подсознательно в голове Жоффра присутствовала мысль о контрнаступлении, историк может с этим согласиться. Но приведенных выше фактов более чем достаточно, чтобы рассеять легенду о намерении Жоффра дать сражение на Марне или о том, что именно он разработал контрудар, который привел к таким драматическим последствиям.

Решительный характер ответа Жоффра приобретает тем большее значение, что 1 сентября один из офицеров штаба армии Ланрезака нашел в чемодане убитого германского офицера приказ о перемене направления наступления. Приказ этот был рано утром на следующий день отослан в штаб Жоффра. А утром 3 сентября изменение направления движения походных колонн армии Клука на юго-восток было замечено британскими летчиками, и о нем было донесено. Во второй половине дня летчики добавили, что колонны эти переправляются через Марну, а вечером Монури донес, что на всем пространстве к западу от линии Париж – Санлис германских войск больше нет. Все это было донесено Жоффру, но не оказало никакого влияния на его планы – за исключением разве того, что в ночь с 1 на 2 сентября он перенес еще дальше на юг рубеж, до которого должны были отойти союзные армии.

Для Галлиени, нового военного губернатора Парижа, даже часть добытых 3 сентября разведывательных данных оказалась достаточной, чтобы вызвать немедленный отклик. Он приказал Монури продолжать, как только станет светло, дальнейшую разведку авиацией и конницей. Когда эта разведка подтвердила факт, что германцы двигаются облически по отношению к фронту укреплений Парижа и подставляют под удар свой фланг, Галлиени приказал армии Монури изготовиться для наступления на восток, чтобы ударить германцам во фланг. В 9 часов утра, сообщив Жоффру по телефону о принятых им мерах, он решительно просил его санкционировать контрнаступление. Это согласие было необходимо не только для того, чтобы обеспечить согласованность действий, но еще и потому, что Жоффр убедил нового военного министра подчинить ему Галлиени.

Вдохновенные и энергичные доводы Галлиени произвели на туго соображающего главнокомандующего полевыми армиями некоторое впечатление, но не более того. Чтобы выиграть время (Жоффр все еще раздумывал), Галлиени кинулся на автомобиле в Мелон, чтобы разъяснить создавшуюся обстановку британцам – и если удастся, склонить их на свою сторону. К несчастью, сэра Джона Френча в штабе не было, и Галлиени вначале даже не мог найти его начальника штаба Арчибальда Мюррея. Картина была любопытная: Галлиени, со своей стороны, нашел, что британский штаб подавлен и колеблется. Англичане не скрывали того, что если бы Англия знала состояние французской армии, она не ввязалась бы в войну. Они совсем не были расположены оценить скрытые достоинства этого человека, по виду мало похожего на военного гения – в очках, небрежно одетого, с растрепанными усами, в черных ботинках на пуговицах и в желтых крагах. Неудивительно, что один из видных военных с язвительным остроумием заметил: «Ни один британский офицер не будет даже разговаривать с таким… комедиантом».