Правда о Первой Мировой войне - Генри Лиддел Гарт

Несмотря на то, что Клук смог удержать и даже оттеснить армию Монури, разрыв, который он оставил на южном фронте, обнажил фланг Бюлова. Хотя медленное наступление Франшэ д’Эсперэ и 7 сентября еще ничем не дало себя знать, Бюлов, опасаясь за свой обнаженный правый фланг, оттянул его назад, на северный берег реки Пти-Морен. А когда стало известно о наступлении британцев в центре разрыва, это явилось сигналом для общего отступления германцев, которое началось 9 сентября.

Если продолжение отступления британцев 5 сентября сорвало возможность решающей победы, то насмешкой судьбы явилось то, что именно их отступление привело к «победе» в том виде, в каком фактически она была одержана.

Необходимо все же учесть обстановку и на других участках фронта, так как если бы планы германцев не провалились и там, победа Жоффра была бы немыслима и поражение его неизбежно. В неудаче левого фланга, наступавшего на востоке (в Лотарингии), главным образом виноваты сами германцы. Отбросив французов назад на линию их крепостей, они тем самым сделали почти невозможной свою задачу пробиться сквозь эту преграду. Опять-таки еще одно из многих «происшествий на Марне» привело к неизбежности отступления германцев.

Когда армии Дюбайля и де Кастельно после разгрома в боях у Саарбурга и Моранжа закончили свое поспешное отступление, линия их фронта оказалась изломанной и глубоко вогнутой. И в этот мешок, образовавшийся совершенно произвольно, был нацелен главный удар германцев. Германцы добровольно пошли в ловушку, которую французы еще в прежние годы подготовили для их приема.

В итоге французам была дана возможность развить действительный контрудар по флангам германцев, чем они временно парализовали первоначальное германское наступление, которое остановилось 27 августа. Это не только дало французам передышку для укрепления их позиции, но позволило Жоффру с полной безопасностью подтянуть к более критическому левому флангу часть сил с правого. Известие об этой переброске вдохновило Мольтке создать новый план для 5 сентября и привело к другой тщетной атаке французской полосы крепостей, несмотря на протест баварского наследного принца Рупрехта, командовавшего 6-й армией.

Новое наступление было поведено в лоб против Гран-Куронэ-де-Нанси, хребта, который представлял собой фланговое укрепление Шармского прохода. Прибыл кайзер со своими белыми кирасирами и, как актер, ожидал своего выхода для торжественного въезда в Нанси. Но последовательные атаки захлебывались в хорошо организованном и метком огне более сильной французской артиллерии. 8 сентября Мольтке отдал приказ Рупрехту остановить наступление и прекратить ненужный расход жизней. Рупрехт был втянут в это наступление против своего желания, исключительно благодаря доверию к артиллерийскому эксперту майору Бауэру, утверждавшему, что и здесь его сверхтяжелые гаубицы окажут то же действие, что и против устаревшей бельгийской крепости. Теперь же Рупрехт согласился на прекращение наступления, лишь резко возразив против этого. Так изменчиво было суждение старших начальников в войне 1914–1918 годов.

Центру германцев (5-й и 4-й армиям) также не удалось западнее Вердена сыграть роль правой половины клещей в маневре, намеченном измененным планом Мольтке. На участке Вердена Саррайль сменил Рюффея в командовании французской 3-й армией, и первые же полученные им инструкции предписывали не только продолжать отступление, но даже оставить Верден. Саррайль был на этот счет другого мнения и решил, не теряя соприкосновения к западу с 4-й армией, как можно дольше держаться за Верден, как за ось. Это было счастливым решением, и торможение вследствие это го наступления 5-й германской армии (под начальством германского кронпринца) явилось одним из основных факторов срыва плана Мольтке. Упорное сопротивление, оказанное войсками Саррайля, и, прежде всего, убийственный огонь его артиллерии не только задержали, но совершенно остановили наступление кронпринца. А запоздалая попытка 9 сентября проложить себе дорогу ночной атакой окончилась почти самоубийством, потому что германцы стреляли друг в друга.

Саррайль тщетно просил подкреплений, которые позволили бы ему перейти от обороны к опасному для германцев контрудару от Вердена в западном направлении против их фланга. Держась за Верден, Саррайль со своей армией образовал одну сторону мешка, куда вдвинулись германские армии, Монури же был другой стороной мешка.

Германская 3-я армия (Гаузен) была связующим звеном между центром и правым флангом германцев. Ей была поставлена довольно неопределенная задача: быть готовой поддержать один из них. При постановке такой задачи известную роль сыграло, быть может, то, что армия эта состояла из саксонцев, и пруссаки были склонны ее недооценивать.

В данной операции она была разделена. Левый фланг армии был использован для поддержки 4-й армии в ее недолгой атаке против французской 4-й армии (Лангль де Кари). Атака эта, быть может, самая ожесточенная во всем сражении, была отражена французской артиллерией. Правый фланг армий был присоединен к левому флангу Бюлова для атаки Фоша, командовавшего новой 9– й армией французского центра, сформированной путем простого дробления армии Лангль де Кари (4-й армии).

Среди всех легенд, связанных с Марной, легенда, выросшая вокруг роли Фоша в этом сражении, наиболее понятна – по крайней мере, она имеет под собой реальные основания. Первое утверждение, все еще широко распространенное, заключается в том, что Фош решил исход всего сражения контрударом, отбросившим прусскую гвардию в «болото у Сен-Гонда». В действительности германцы стали отступать без всякого давления здесь французов, после того как исход сражения был решен западнее. Второе, и более скромное утверждение – что Фош обеспечил победу, предупредив прорыв французского центра германцами. И здесь неточность, потому что германцы не пытались прорваться. Бюлов просто выполнял свою новую задачу, прикрывая 1-ю германскую армию и заворачивая свой фронт на запад. А во время этого захождения его левый фланг, естественно, столкнулся с фронтом Фоша. Дальнейшим парадоксом является то, что хотя Фошу и было приказано примкнуть к общему контрнаступлению, а он наверняка отдавал повторные приказы об атаке, в действительности его войска исключительно оборонялись.

В 1 час 30 минут ночи 6 сентября Фош получил знаменитый приказ Жоффра об общем наступлении. В отличие от других армий он получил этот приказ вовремя и был в состоянии выполнить поставленную ему задачу, которая заключалась в прикрытии фланга наступления Франшэ д’Эсперэ посредством удержания южного края болота у Сен-Гонд. Войска его были утомлены и сильно потрепаны тяжелым отступлением. Германцы, подойдя к северному краю болота, неожиданно обнаружили, что болото это возможно пересечь только по узкой гати. Вследствие этого их робкая атака и запоздалая попытка обойти болото стороной вызвали бесцельную трату времени и не привели ни к каким результатам. 7 сентября их атака восточнее болота была сломлена огнем французской артиллерии. Тогда было решено, что единственным средством продвинуть наступление является штыковой удар, организованный на рассвете. Этот удар захватил врасплох правый фланг Фоша, и он быстро поддался. К счастью, германцы не развивали успеха с той же быстротой, поэтому им удалось захватить только часть терзавшей их артиллерии.

Но даже в таком виде обстановка была весьма серьезной, и Фош просил о помощи. Франшэ д’Эсперэ одолжил один корпус, чтобы поддержать его левый фланг, а Жоффр послал другой, чтобы заполнить зияющий теперь разрыв на его правом фланге.

9 сентября германцы, встречая слабое сопротивление, продолжили наступление против правого фланга Фоша, причем оно развивалось довольно успешно. Незадолго до 2 часов ночи наступление было приостановлено вследствие получения ставшего теперь знаменитым приказа Бюлова об общем отступлении. Германцы отошли, не встречая при этом никаких помех. Их отход не был даже замечен французами. Чтобы справиться с положением, создавшимся ранее на его фронте, Фош снял 42-ю дивизию со своего левого, не подвергшегося нападению фланга и перебросил ее поперек фронта на правый фланг. Дивизия эта прибыла к тому времени, когда германцы уже снялись. Орудия ее могли только послать свои снаряды вслед исчезнувшему противнику.

Все это совершенно не вяжется с популярной легендой о решающем контрударе дивизии по флангу прорыва германцев.

В нашем обзоре фронта сражения мы теперь вернулись назад к решающему западному флангу. Сосредоточим наше внимание на различных штабах за линией фронта германцев и рассмотрим преобладавшие во время отступления германцев колебания во мнениях.

Главное командование вернулось 30 августа назад в Люксембург, куда оно перебралось из Кобленца, и располагало для связи с армиями только радио, дополнением к которому служили случайные визиты офицеров штабов, приезжавших на автомобилях. Не было организовано регулярной связи с армией посредством автомобилей и мотоциклов. Связь по радио страдала не только от траты времени на зашифровку и расшифровку документов – ей мешала также и работа Эйфелевой башни в Париже. Поскольку командующие армиями, верные традициям 1870 года, ревниво сосредоточивали все управление в своих руках, донесения поступали скупо и с опозданием – за исключением тех случаев, когда командующие могли доносить об успехе. Тогда донесения бывали раздуты. В течение всего кризиса сражения, с 7 по 9 сентября, с фронта не поступило ни одного более или менее значащего донесения, и даже к 12 сентября Мольтке не имел представления о случившемся с армией Клука и о том, где эта армия находится. Хотя, быть может, эта неосведомленность и не имела существенного значения. Ведь отметил же 5 сентября Фалькенгайн в своем дневнике, когда он был в Люксембурге как военный министр: