Русское крестьянство в зеркале демографии - Вениамин Башлачев

Вернитесь к главе 4, к диаграмме 4.1 закона нормального распределения. Всегда есть «деятельные» крестьяне, у которых большое желание «делать» жизнь лучше. Такие крестьяне были и до реформы Столыпина. Именно такие, наиболее энергичные и инициативные, требовали отказа от общинного землепользования и настаивали на необходимости перехода к подворному владению землей.

Были и безрезультатные попытки убедить земских чиновников. Были и такие крестьяне, которые добивались успеха в борьбе с чиновничьей системой.

Снова обратимся к публикациям 1900–1906 годов.

«…сгрудить земли в «кучу».

В Зауралье и Сибири большое распространение получили «заимки» — как один из вариантов нормального ведения хозяйства.

Вот как описан процесс возникновения заимок:

«…стремление к округлению участков осуществляется разными путями. Один крестьянин просит общество дать ему при переделе надел в одном месте. Другой — выменивает прилегающие участки у соседей. Третий — арендует до следующего передела…

Сумевшие сгрудить землю в «кучу» — к одному месту, строят на таком месте «заимку» — полевую избушку, куда и выселяются туда со скотом….”[52].

Цель таких «заимок» одна — «чтобы приблизить пашню к местам накопления навоза и тем самым упростить и удешевить вывозку его на поля».

Начальство смотрело весьма неблагосклонно

В Баклановской волости Шадринского уезда первые заимки появились в 1887 году. Однако начальство смотрело на их возникновение весьма неблагосклонно. Полиция распорядилась даже, чтобы на зиму непременно вынимались у всех избушек двери[53].

Полицию не интересовало улучшение земледелия. Ей надо было упростить поиск и поимку беглых.

Тем не менее, с начала 1890‑ых годов, заимки стали быстро распространяться. Сначала строились небольшие избушки, отапливавшиеся «по черному».

Затем стали строиться — «по белому», с печами.

К началу ХХ века «заимки» были почти у всех более-менее зажиточных домохозяев. Были среди них «заимки» благоустроенные: с овином, с погребом, с колодцем, с амбаром и теплыми стаями для скота.

Сибирь — не Аргентина или Австралия, скотину: хоть лошадей, хоть коров, хоть овец — их под открытым небом не оставишь. На Руси всегда делали закрытые скотные помещения — стаи и конюшни.

На благоустроенных заимках кто‑нибудь из семьи жил круглый год.

«…потому что всё дома!..»

Вот описание житья на заимке в 1890‑х:

«Митрофан Кучин лет 16 назад при переделе земли пожелал получить пашню в одном куске, самую дальнюю, верст 20 от деревни. Общество согласилось и отвело ему надел в одном месте. Здесь он построил заимку, куда и выселился со всем домом.

Вся семья Митрофана живет на заимке круглый год. Кучин крестьянин не богатый, хозяйство ведет небольшое, но ему много легче стало жить, как выселился из деревни.

Сам он не нахвалится своим положением: «…потому что все дома» и «на переезды времени не трачу — как зимою, так и летом…!»[54].

Выгоднее «утлую», но в одном куске.

В 1900‑е годы заимки стали устраивать и сравнительно бедные крестьяне.

Вот что писал один из таких крестьян:

«Вызывает устройство заимок то, что близко к пашне удобрение и не требуется перевозка снопов и соломы. Если из деревни возить назем на самую пашню за 5–6 верст — это станет недешево и не всякому под силу. А в поле накопленный назем возить близко, всего 50–200 сажен от заимки. По всему видно польза от заимки…»[55].

А вот очень важное дополнение к хозяйствованию, развитие промыслов на «заимках»:

«Близость расстояния от заимки до пашни и возможность своевременно запахать назем — это приносит несомненно пользу и облегчение.

Сохраненное время сметливые домохозяева употребляют на промыслы: гонят деготь, делают кирпичи и др., что составляет в хозяйстве большое подспорье» [56] .

Наиболее деятельные крестьяне Зауралья и Сибири быстро поняли: гораздо выгоднее получить при переделе пашню, хоть и «утлую», то есть истощенную, но в одном месте, чем получить даже «добрую», но в нескольких местах.

В первом случае земля за несколько лет легко улучшается путем устройства заимки, упрощающей процесс накопления навоза и внесения его в пашню.

Во втором же — почва постепенно за несколько лет истощается из‑за трудности или невозможности удобрения его навозом из‑за больших расстояний от скотного двора.

Вот почему наиболее деятельные и дальновидные крестьяне, чтобы получить землю «в куче», нередко при переделе меняли «доброту» на «утлость».

«Малиновцы не нахвалятся..».

Ясно, что не только крестьяне Сибири и Зауралья искали пути улучшения путей ведение домохозяйства. Наиболее деятельные крестьяне европейской России тоже искали пути избавления от общины.

Вот как описан процесс становления хуторов в Смоленской губернии:

«В последние 3–4 года стремление перейти к хуторскому хозяйству появилось и среди крестьян Порецкого уезда.

Присмотревшись к хозяйствам нескольких местных хуторян, крестьяне Лоинской волости пришли к заключению, что жить каждому среди своего участка земли, имея под руками и пашню, и луга, и выгон для скота — удобнее и выгоднее во всех отношениях.

Много раз крестьяне на своих сходах поговаривали, что недурно бы и им расселиться по участкам. Но так как дело было новое и приходилось ломать дедовские и прадедовские порядки и обычаи, то долго дело ограничивалось только одними разговорами, да спорами.

Наконец, одна деревня Малиновка первая решилась расселиться отдельными хуторами.

Крестьяне пригласили землемера, который разбил их земли на участки, сообразно с числом душ каждого хозяйства. При этом принималось в расчет и качество земли. Кому по жребию приходилась плохая земля, тому наделялось земли больше.

Со следующей весны малиновцы стали переносить дома и все хозяйственные постройки каждый на свой участок. К осени все уже расселились и зажили новой жизнью. Теперь каждый двор стоит посредине своего владения. Вокруг каждой усадьбы расположены огород, пашня и другие угодья. Общего выгона для скота не имеется. Скот пасется близ дома. Коровы и лошади ходят по выгону большей частью спутанными.

Малиновцы не нахвалятся новой жизнью. Если у кого не хватает лугов, то те завели с первых же лет травосеяние. Почти у всех посажены сады. Скот у них всегда сыт и на вид гораздо лучше, чем у крестьян в деревнях. Старые усадьбы в деревне малиновцы оставили за собою.

Теперь по примеру малиновцев расселились крестьяне деревень Селец, Марышки и Ивки той же волости»[57].

Нужно иметь в виду, что процесс перехода от общинного к подворному землевладению не мог быть скоропалительным. Крестьяне народ обстоятельный и излишне никогда не рисковали.

Переговоры шли годами…

Раньше и интенсивнее процесс хуторизации начался в западных губерниях.

Вот описание этого процесса в Витебском уезде:

«Особенно сильное движение по устройству хуторского хозяйства наблюдается в Веляжской волости. Еще в 1893 году податная инспекция отметила, что из 106 селений в 61 общинная земля разделена на отрубы, а усадьбы перенесены каждым хозяином на свой участок.

В настоящее время хуторами расселились в названной волости уже 98 селений, а в остальных идет сильное движение в пользу расселения.

Одной из первых расселившихся была самая крупная деревня Загородня. Делили землю по общему согласию всех домохозяев, причем переговоры шли годами, так как более упрямые крестьяне добивались тех или иных себе уступок.

Достигнув согласия, крестьяне составляли частные приговоры с изложением оснований раздела, который затем производился в натуре, сначала без помощи землемера. Пестрота угодий благоприятствовала разверстыванию их. Только в исключительном случае приходилось отвести на двор более одного участка.

Каждому давалось, по возможности, такое количество земли, какое он имел раньше. Выравнивание ценности участков чаще всего производилось путем денежных приплат, доходивших до 10 руб. за десятину, реже путем прирезки или отрезки земли. Чтобы склонить к разделу малоземельных хозяев, им отводилась приусадебная, хорошо удобренная земля. Оставшиеся на старых усадьбах помогали выселившимся работою. На всех вновь возникших хуторах замечается подъем хозяйств и все крестьяне довольны переменой»[58].

Надо отметить, что самораспад общин происходил и самой центральной России.