Истребитель - Глеб Исаев

"Теперь весь вопрос только во времени. Сколько его понадобиться шпионам этого… Зольберга, выяснить эту пикантную новость и передать в центр? День? Два? Может, чуть дольше, но вряд ли".

"А вот как отреагирует кукловод? Однозначно. Возьмет меня в оборот и попытается добраться до истины".

Павел вздохнул и глянул на стоящие возле кровати часы: "Почти семь… Комиссар обозначил время для связи ежедневно с восьми до восьми десяти вечера. Третья скамья от фонтана. Будем надеяться, что он уже в курсе". Донесся удивленный шепот чужого сознания: "Что случилось? Куда это ты?"

"Ну, как тебе сказать, — смутился Паша. — Тайн у нас друг от друга сейчас вроде как нет, но чувствую я себя неловко, словно родину продаю. На встречу со связником", — сформулировал он наконец.

Поднялся и торопливо натянул непривычную форму. И едва не прокололся. Помогло существо Пауля. Рука механически скользнула по щеке: "Куда ж ты? А бриться?"

Паша хлопнул себя по затылку: "Хорош бы я был. Летчик, кавалер ордена, гордость Геринга, с трехдневной щетиной. Да уж". Как ни спешил, наскоро выбрил щеки острейшим Золингеном и растер на ладони душистую воду. "Французский еще, — пояснил голос Пауля. — Ты, поди, кроме вашего, как это по-русски, «Troinogo», ничего и не нюхал?"

"Куда уж нам, сиволапым, — съязвил летчик. — Оккупанты хреновы, только и знаете одеколоны у мирного населения воровать…"

"С ума сойти, если нас с тобой со стороны кто услышит, не то что до полетов не допустят, сразу в лечебницу для психов определят", — констатировал немец.

Однако легкая пикировка не помешала летчику быстро натянуть форму, щегольские хромовые сапоги и шинель. А уже через пять минут из ворот старинного здания, в котором расположился госпиталь, вышел элегантный офицер. В распахнутый ворот шинели виднелся рыцарский крест. Коробка с дубликатом обнаружилась в кармане мундира.

Ориентируясь на подсказки Пауля, решительно повернул влево. Шагая по тихой неярко освещенной улице, глянул на часы: "Успею. Вот только… — он автоматически махнул затянутой в лайковую перчатку ладонью, отвечая на приветствие встречных солдат, — не приведу ли я за собой хвост? Кто знает, что на уме у этих рыцарей плаща и кинжала? Не удивлюсь, если штандартен мог отдать приказ просто для страховки. Стоит поостеречься", — принял решение Говоров и внезапно свернул в ближайшую подворотню.

Прошел во двор и замер, стоя в тени небольшого сарайчика. Подождал несколько минут, внимательно следя за темным провалом. Никого.

"Ну ладно, теперь вот так…" — он осторожно забрался на низенькую крышу дворницкой, прошел по хрустящим черепицам и перепрыгнул в соседний двор.

Вышел в полусотне метров от места исчезновения и вновь внимательно осмотрел улицу. Ни одиноко стоящего автомобиля, ни загулявшего прохожего.

Отряхнул полы шинели и двинулся вперед.

К месту встречи вышел почти вовремя. Исполнил небольшой крюк, пытаясь еще раз убедиться в отсутствии слежки. Когда секундная стрелка перевалила через цифру двенадцать, не торопясь, заложив руки за спину, двинулся в глубину парка.

Остановился у скамьи и опустился на замерзшее дерево. Развернул предусмотрительно захваченную в госпитальной палате газету и углубился в чтение.

— Господин офицер, вы не подскажете, который час? — раздался негромкий голос. Поднял глаза и удивленно приоткрыл рот. Возле скамьи, одетая по последней берлинской моде, стояла его связная. Катерина.

— Двадцать ноль пять, — отозвался Павел и встал, не зная, стоит ли предлагать даме садиться на присыпанную снегом скамью.

— Я вижу, что все прошло удачно? — без подготовки приступила к делу Катя.

— Хвоста за вами нет, но, тем не менее, нужно спешить.

Она кокетливо рассмеялась и махнула затянутой в элегантную перчатку ладонью:

— Если вы и в воздухе столь быстро переходите к атаке, господин обер-лейтенант, то наша победа — дело самого ближайшего будущего, — громко произнесла кокетка и взяла его под руку.

— Рассказывайте, — приказала связная. — У нас всего две минуты, пока идем до конца парка.

Павел помолчал, собираясь с мыслями, и, наконец, выдохнул: — Захваченный «мессершмитт» — дезинформация. Немцы спланировали все, от начала и до конца.

Девица безразлично глянула на шпиль небольшой кирхи: — Прекрасно. Теперь еще и это…

— Герр офицер, — покосилась на него Катерина, — лицо попроще сделай. Ты все же с девушкой флиртуешь, а не политинформацию ведешь, — напомнила разведчица прописную истину. — Хотя, рожа у тебя, что говорить, кирпича просит. Настоящий фашист. Пробы ставить некуда.

Павел несколько обижено фыркнул: — На себя посмотри. Шалава форменная… — пошутил он, понимая, что болтовня девушки вызвана именно растерянностью.

— Ну и что прикажешь передавать в центр? — наконец произнесла связная, поднеся руку к губам. — Доказательств-то никаких? Вот и кто нам поверит. Если ты говоришь, что этот «мессер» — вражеская подстава, значит, нужно подкрепить слова доказательствами.

— Извини, но в шифровке это будет звучать только, как твое предположение. Повторяю, в центр передам следующее: Объект находится в госпитале, проходит проверку. Имеет подозрения, что возможен факт дезинформации противником.

Катерина наморщила лоб, припоминая: — Объект имел беседу с представителем спецслужбы, высокопоставленным офицером по фамилии Золберг. Штандартенфюрер предложил ему службу в секретном подразделении, детали неизвестны.

Говоря о Паше в третьем лице, она невольно дала понять, что весьма скептически относится к его словам.

— Все? — подвела итог связная. — Пора расходиться.

Неожиданно в разговор влез Пауль: — Фройляйн, я, конечно, не могу утверждать, но думаю, что вы несколько переигрываете. Отправив агента столь невероятным способом, ваше командование должно быть готовым к самому непредсказуемому продолжению. А вы пытаетесь подогнать ситуацию под стандарт. И вообще, позвольте совет. Сумочку девица легкого поведения держит несколько иначе, а вот берет стоит чуть сдвинуть на бровь. Иначе вы походите на ряженую.

Разведчица вспыхнула и уставилась на Павла: — Я уж как-нибудь обойдусь без, неизвестно чьих, советов, — отрезала она, но невольно переложила ручку дешевой лакированной сумочки ближе к локтю.

— Прощайте. Скоро начнется комендантский час, — она глянула на часики. — А мне еще из города выбираться.

"Ну вот, — ехидно произнес Пауль, когда девушка исчезла из виду. — Похоже, тебе уже нет веры. А что будет дальше?"

Павел тяжко вздохнул, признавая справедливость сказанного: "Что тут поделать, придется выкручиваться. В чем-то они, по сути, правы".

"Слушай, без стопки шнапса тут не разобраться, — отыскал проверенное средство собеседник. — Раз уж мы вырвались в город, будет глупо возвращаться на сухую".

"Здесь рядом есть неплохой кабачок… — в голосе напарника прозвучали заговорщицкие нотки. — Тем более вам, товарищ комиссар, в целях конспирации положено вести себя подобающе. А я мимо погребка ни в жизнь не пройду".

"Какой я тебе комиссар, — сварливо пробурчал в мыслях Павел и закончил: — Сопьюсь я с тобой, морда фашистская. Печень бы поберег".

"Чего ее беречь, — беззаботно хмыкнул в ответ приятель по несчастью. — Не твои, так наши, точно, в расход выведут".

"Так и быть, — смирился с неизбежностью Паша, — веди, Сусанин".

Отдых в компании таких же отвязных гуляк-авиаторов, как и сам Кранке, закончился далеко за полночь, и вовсе не на больничной койке. Утром Говоров с трудом вспомнил детали. "Знаешь, не стоило тебе столько пить, — прошелестел голос Пауля. — Похоже, мы едва не прокололись".

"Это когда?" — с тоской представляя, что придется вставать и куда-то идти, отозвался Павел.

"Ну, слишком уж грамотно ты рассказывал, как нужно заходить на атакующий курс", — пояснил сосед.

"И что такого?" — попытался восстановить детали летчик.

"Да так, мелочь, но когда гауптман стал рассказывать, какое дерьмо эти, похожие на крысу, «ишаки», ты просто сразил всех знанием предмета обсуждения. А когда на пальцах показал, как уходить на вертикаль, и подавно. Я в принципе этого знать не могу".

"Однако все были настолько пьяны, что, пожалуй, и не вспомнят", — успокоил он встревоженного капитана.

"Ладно, проехали, — Павел со стоном поднялся с постели. — Кто она?" — мимоходом поинтересовался он событиями прошедшей ночи.

"Да, так, подружка, — не стал углубляться в детали голос. — Она, к слову, осталась в полном восхищении".

"Все, больше ни капли, — отрезал Павел. — Нализался, как последняя сволочь. Стыдно".

"Я того же мнения, — Пауль охнул от навалившегося похмелья. — В голове словно кувалдой долбят".

Кое-как преодолев утреннюю хандру, летчик добрался до госпиталя.