Парадокс одиночества. Глобальное исследование нарастающей разобщенности человечества и ее последствий - Норина Герц

Однако пандемия превратила то, что до этого было устойчивым, но медленно растущим подъемом, в резкий, крутой взлет. Всего через несколько недель карантина на два миллиона человек больше занималось йогой с Адриэн на YouTube, 40 % покупателей продуктовых онлайн магазинов в США делали это впервые, а мой 82-летний отец «посещал» занятия в своем местном общественном центре по Zoom. В одночасье бесконтактное стало во многом нашим единственным выбором.

Жизнь на дистанции

Невозможно с уверенностью предсказать, как это будет происходить в долгосрочной перспективе. Как мы видели, человеческая тяга к близости и физической связи имеет глубокие корни, и позже мы увидим, как расцветающая экономика одиночества может выступать в качестве уравновешивающей силы. Но реальность такова, что

новые привычки, выработанные однажды, могут довольно быстро прижиться.

Например, многие люди, пережившие Великую депрессию, оставались бережливыми на протяжении всей своей жизни. Совсем недавно мы видели, как крупные дисконтные продуктовые магазины, частные торговые марки и магазины фиксированной цены, такие как Aldi и Dollar General, оставались популярными среди потребителей среднего класса в Европе и США, спустя долгое время после того, как финансовый кризис 2008 года потребовал сокращения расходов на быт.

Учитывая, что опасения потребителей по поводу инфекции, вероятно, сохранятся в течение некоторого времени, и что опыт многих людей в отношении бесконтактной розничной торговли и досуга во время карантина был в основном положительным (благодаря как удобству, так и более широкому выбору, которые они предоставляют), вполне вероятно, что спрос, по крайней мере, на некоторые категории бесконтактных действий останется высоким, пока мир восстанавливается после COVID-19. Многие из тех, кто впервые экспериментировал с бесконтактными технологиями во время изоляции, скорее всего, продолжат использовать то, что можно было бы назвать «низким человеческим контактом», особенно с учетом того, что предприятия в настоящее время вкладывают средства в технологии и методы работы, которые ограничивают взаимодействие клиентов со своим персоналом.

Уже в апреле 2020 года сети ресторанов разрабатывали технологии, позволяющие клиентам делать предварительные заказы и оплачивать их без контакта с официантами, а также набирали популярность приложения, которые позволяли водителям расплачиваться на заправках, сидя в салоне автомобиля. Многие компании, уделяющие пристальное внимание итоговому результату, будут стремиться сохранить эти изменения в привычках потребителей, учитывая связанную с этим экономию затрат на оплату труда. Это будет особенно актуально, пока сохраняется страх перед будущими локдаунами, социальное дистанцирование остается «официальным» советом, а экономика воспринимается как хрупкая.

Институционализация бесконтактной жизни вызывает у меня серьезные опасения. Будет ли так, что, чем больше человек изгоняется из наших повседневных дел, тем неизбежнее мы будем чувствовать себя более одинокими? Если наша оживленная городская жизнь больше не прерывается болтовней у кассы или шутками с барменом, если мы больше не видим дружелюбное лицо человека за прилавком гастронома, делающего наш бутерброд, или ободряющую улыбку нашего инструктора по йоге, когда мы делаем нашу первую успешную стойку на руках, если мы потеряем преимущества всех тех микровзаимодействий, которые, как мы теперь знаем, заставляют нас чувствовать себя более связанными, разве не неизбежно, что изоляция и разъединение будут только увеличиваться?

Более того,

опасность заключается в том, что чем больше мы делаем бесконтактных действий, тем естественным образом хуже мы владеем личным общением.

Хотя такие инновации, несомненно, сделают жизнь безопаснее, по крайней мере на какое-то время, и более удобной или, говоря техническим языком, «без трения», хотя наши столкновения друг с другом – это и то, что заставляет нас чувствовать себя связанными, и то, что учит нас тому, как общаться. Даже такие простые вещи, как тихие переговоры о том, кто проходит первым в продуктовом отделе или где поставить коврик на уроке йоги, вынуждают нас идти на компромисс и учитывать интересы других.

Опять же, это имеет последствия, которые выходят за рамки личного или индивидуального. Вспомните нашу одинокую мышь, которая набросилась, когда ее «побеспокоила» другая мышь. Или о том, насколько более враждебным и угрожающим кажется наше окружение, когда мы не чувствуем связи с нашими соседями. В бесконтактный век опасность заключается в том, что мы будем знать друг друга все меньше, чувствовать себя менее связанными друг с другом и, таким образом, будем все более безразличны к потребностям и желаниям друг друга. В конце концов мы не можем преломить хлеб вместе, если сидим дома и едим Deliveroo в одиночестве.

Но бесконтактный образ жизни – это не просто результат технического прогресса, стремления потребителей к удобству или даже требований из-за коронавируса. Задолго до того, как разразился COVID-19, мы строили мир обособленности и атомизации.

Враждебная архитектура

На первый взгляд это именно то, чем кажется: бесформенная, бетонная, продолговатая скамья. Если вы ищете место, где можно присесть ненадолго, вы можете сделать это на одной из ее слегка наклонных многоуровневых поверхностей. Но если вы хотите сделать что-то еще, ее бесформенность начинает казаться коварной. Попробуйте лечь, и угол всегда будет упираться вам в бок. Примерно через пятнадцать минут даже сидеть кажется не совсем удобно. Известная как «камденская скамья», которую научный писатель и критик Фрэнк Суэйн назвал «абсолютным не-объектом»; в подкасте под нзванием «99 % Invisible» ее описывают, как «очень изысканную работу с неприятным дизайном».

Не случайно на этой скамье трудно чувствовать себя комфортно. В этом весь смысл. Если даже бездомному сложно на ней отдохнуть, скейтеру сложно сделать трюк, трудно даже группе молодых людей тусоваться без того, чтобы их колени и спина не начинали болеть, то и просто людям придется искать место для сбора в другом месте.

Камденская скамейка не является аномалией: наши города все больше и больше проектируются таким образом, чтобы не пускать туда тех, кого считают «нежелательными».

По самой своей природе это

«враждебная архитектура» – городской дизайн с упором на исключение, дизайн, который препятствует сообществу и говорит нам, кто приветствуется, а кто нет.

Оглянитесь вокруг там, где вы живете, и вы, вероятно, увидите множество примеров: «сиденья» на автобусных остановках, ширина которых едва достаточна для того, чтобы на них можно было сесть, общественные скамейки с несколькими подлокотниками, металлические решетки на тротуаре возле магазинов, из которых ночью вылезают шипы, заборы общественного парка с защитой, как у замков. Вы спросите – а что не так с подлокотниками? Правда, иногда приятно иметь то, на что можно опереться, но настоящая причина этих разделителей скамеек более коварна. Подлокотники не позволяют лечь, особенно бездомным, которым больше некуда идти.

Как и многие тенденции одинокого века, это глобальная проблема. В Аккре, столице Ганы, под мосты были уложены