Тамерлан (начало пути) - Исраил Ибрагимов

Человек в тюрбане также таинственно исчезает в толпе, Тимур — «нищий» следует дальше.

79

Несколько коротких эпизодов действий воинов Тимура во время формирования воинской тысячи:

Вот воины «прижали» некоего богатея…

— Клянусь Аллахом, нет у меня никаких богатств! Все съедено! Пошло прахом, добрые люди! — клянется богатей.

Из боковой двери втаскивают двое воинов с грохотом, не церемонясь, ставят на пол кованный сундук. Старший взмахом руки дает команду открыть сундук. Открывают. И что же! Сундук оказывается доверху наполненным драгоценными камнями и металлом.

— Это что!? — гневно кричит старший.

«Богатей» падает на колени:

— Пощадите!

«Богатея» выволакивают из помещения…

А вот короткий эпизод патриотического содержания.

Другая группа воинов. Перед ними бравый мужчина лет 50, видимо, судя по одеянию, кузнец, но, возможно, и другой рабочей профессии. «Бравый» стоит не один — рядом с ним стоит внушительного вида детина — его сын. «Бравый», положив руку на плечи сына, говорит:

— Вот мой сын — он готов взять в руки меч хоть сейчас. Верно говорю, Махмуд?

Махмуд согласно, явно любуясь собой, кивает головой…

А вот перед группой вербовщиков стоят трое парней. У каждого из них луки. И снова команда натянуть луки. Двое справляются достаточно легко, чего не скажешь о третьем, щупленьком мальчишке с длиной гусинообразной шеей. Мальчишка старается и так, и эдак, но натянуть тетиву лука ему не под силу. Эпизод с мальчишкой вызывает гомерический смех присутствующих на этих смотринах…

А вот незнакомый самаркандец вербовщикам показывает коллекцию оружия и военных доспехов:

— Вот! От меня дар! Пусть монголы почувствуют силу Мавераннахра!..

А вот загружают телеги тюками, которые выносят воины из склада некоего, видимо, купца, которого держат под руки…

А вот и огромные толпы зевак у знакомого помоста, где все готово к кровавому шоу. На помост выводят знакомого нам ювелира — подводят к плахе, около которой в ожидании застыл палач. Рядом глашатай зачитывает приговор:

— За преступное сокрытие богатств, принадлежность которых казне несомненна, а также за действия, порочащие славное имя и достоинство гражданина Мавераннахра и многие другие богопротивные преступления наказать гражданина Самарканда… путем отсечения головы.

Сопротивляющегося купца… укладывают на плаху. Палач делает взмах и…

А вот к плахе подводят другого…

А вот перед гарцующими на конях Тимуром и его соратниками небольшая группа вооруженных уже рекрутов. Один из соратников, скорее всего Чеку, дает команду рекрутам образовать строй, изготовившись к встрече… мнимого противника и т. д.

То есть приведенные выше кадры должны информировать в весьма сжатой форме о деятельности Тимура — посланника эмира в Самарканде…

80

Кеш. Живописные окрестности Кеша. Там и сям видны группы всадников. Эмир Кеша Казанган со своей свитой на охоте. Предприятие, т. е. охота, как и следует ожидать, выглядит помпезно, так, как и должна выглядеть царская охота. В свите Казангана мы видим немало знакомых по предыдущим эпизодам лиц. Тут — сын Казангана Абдаллах, дядя Тимура Хаджи Барлас, сын Боролдая Саллех, глава канцелярии Казангана, люди, которых мы видели в «приемной» эмира во время беседы Тимура с Абдаллахом и др.

И здесь в свите Казангана на наших глазах включится механизм Его Величества Интриги.

— Эй, Саллех, я хочу, чтобы вы были рядом со мной. Мне приятно ваше соседство, сын мой, — громко говорит Казанган и почти шепотом молвит сыну Абдаллаху. Пожалуй, не понадобится нам искать хозяина злополучной стрелы.

Саллех с приятелем присоединяются к Казанганну. Это происходит в течение считанных секунд. Но каких секунд! Саллех успевает бросить многозначительный, явно с намеком, взгляд некоему всаднику, тот — следующему, следующий — дальше и т. д. Последний в этой своеобразной загадочной «эстафете» незаметно отъезжает в сторону…

Перед охотниками — панорама: узкая и достаточно ровная долина, вытянутая вдоль реки, с ложбиной сбоку. Долина с обеих сторон как бы зажата уступами лесистых холмогорий…

А вот к одному из укрытий подъезжают пятеро вооруженных людей, привязывают коней, удобно устраиваются с луками… Вид долины отсюда, из укрытия, не менее впечатляющий…

Устроитель охоты показывает рукой на боковую ложбину вдали:

— Оттуда начнется гон…

Охотники молча и сосредоточенно вглядываются вдаль… Еще более сосредоточены «киллеры» — лучники…

Вдали — нарастающие шумы (улюлюканья, выкрики)… Вот из ложбины в большую долину выбегают олени…

Устроитель охоты взмахом руки дает старт охоте.

— Пошли! — весело и азартно кричит Казанган.

Огромная группа охотников врывается в долину. В бешенной скачке смешались Казанган… Абдаллах… Хаджи Барлас… Саллех… вспененные морды коней… оленей — газелей… Цоканье копыт о каменистую почву… выкрики людей… лучшая лошадь, разумеется, под эмиром Казанганом — он, Казанган, забыл об осторожности. Вырывается вперед… в полной готовности и киллеры… Охотники все ближе и ближе. Вот они почти рядом. Тетива луков натягиваются до предела, а у двух киллеров приведены в исходное положение арбалеты — в прицеле их скачущий впереди эмир Казанган… А вот стрелы пущены. Мгновенье — другое и эмир Казанган странно припадает к седлу, роняет лук. К нему, вовремя опомнившись, бросаются соратники, хватают за повод коня… Вокруг смертельно раненого эмира скучились остальные охотники, лица их, в том числе и Саллеха, полны сочувствия, сострадания, сожаления, т. е. всего того, что испытывают люди при потери любимого человека. И здесь — печать нескончаемых придворных интриг в смеси с ханжеством. Правда, кое — где в этой «банке скорпионов» можно увидеть и всплески искренних чувств. Кое–кто из свиты замер в поклоне перед плачущим… Абдаллахом…

— И этот… ребенок… сопляк… станет эмиром великого Мавераннахра! — говорит язвительно Байан Сулдус.

— Почему «станет» — он уже стал им, — не менее осуждающе вторит тому Хаджи Барлас, — Смотрите!

К плачущему подходит глава канцелярии:

— Каковы ваши указания, …высокочтимый эмир!..

Однако горе Абдаллаха безутешно, он по–прежнему плачет… А протыканное стрелами тело Казангана накрывают покрывалом…

81

В «приемной» эмира… Абдаллаха знакомая нам суета «очередников», среди которых знакомые лица: Хаджи Барлас, Байан Сулдус и, главное, Саллех с дружками. К ним выходит глава канцелярии, который тут, на глазах у всех, вручает гонцу свернутую в трубочку бумагу: