Адмирал - Андрей Алексеевич Панченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вышел «Диксон» с Хоккайдо, с ним конвой с подкреплением, но сам должен понимать, идти им долго! Двенадцать тысяч миль! С командованием нормальной связи нет. Я вот что думаю… Нужно нам как-то самим на переговоры с аргентинцами выходить! — выдал я — нужно отправить парламентёра и потребовать вызвать сюда кого-то из армейского руководства. Потянем время, поговорим.
— И о чем говорить будем? — «дед» скептически отнесся к этой идеи.
— Да есть о чём. Я думаю сейчас их правительство за голову держится и думает, как бы выбраться из этой ситуации без больших потерь. Они наверняка и сами не рады, что так всё получилось. Аргентинцы с Бразилией и Америкой и до войны то не дружили, были у них свои тёрки. США всегда Бразилию поддерживали, а вот Аргентина с Германией и Италией была дружна. В конце войны они считай по неволе против Германии выступили, от того и бегут сюда немцы. Против нас они ещё могут прободаться, слишком большой крюк нам надо делать, чтобы им шею намылить, а вот с этими двумя им не совладать, их в порошок сотрут, только одних линкоров у американцев больше двадцати штук! А есть ещё авианосцы, есть крейсера. Бразильская армия всю войну от союзников оружие и танки получала, у них и самолётов больше. И думается мне, что того американцам и надо! Мы же им можем предложить капитулировать нам! — начал я объяснять политические расклады в Южной Америке главному механику, который никогда политикой не интересовался.
— Ну а что, можно попробовать! Чем чёрт не шутит, острова вам товарищ адмирал уже сдавались, а страны ещё нет! — засмеялся «дед». Я тоже сквозь боль в ранах улыбнулся, а ведь он прав, нету такого ещё в моей коллекции!
Глава 11
Генерал Курт Фридрихсон был природным немцем аргентинского происхождения и был похож на фашиста как две капли воды. Та же серая форма, фуражка аэродром, кожаный плащ, перчатки, только кокарда и шеврон отличались и то, едва заметно. Антураж дополняли и сопровождающие генерала солдаты. Немецкие каски, форма, автоматы, ремни — армия недавно разбитой Германии! Как близнецы братья! У меня прямо руки чесались, выхватить висящий на боку кортик и пропороть этого напыщенного гуся! Мои морпехи тоже с ненавистью смотрели на противника. Все парни ветераны. И немца били и японцев, а сейчас перед ними стоят вооруженные недобитки, и причём нагло стоят, не на коленях, а на своих двоих! Не дело это! За что боролись?! Но я вынужден быть вежлив, мы всё же на мирных переговорах, а не на поле боя пред рукопашной схваткой, тем более что и инициатор их я. Сейчас мы на нейтральной полосе, тут мои моряки специально разбили брезентовый навес, что бы нас аргентинское солнышко не напекло. Навес открыт со всех сторон, что бы обе противоборствующие стороны видели что там происходит. Стулья стоят, стол, но мы пока стоим напротив друг друга и изучающе рассматриваем. «Черная смерть» в бескозырках и тельняшках, напротив серых крыс. Я сюда едва дошёл, стараясь не показать, что я ранен, эта вся мебель тут, для меня, стоять мне трудно, но сейчас не время показывать свою слабость.
— Господин адмирал! — немец лихо козырнул и выжидательно уставился на меня.
— Господин генерал! — так же отдал я ответное приветствие — мы собрались тут с вами решить всего два вопроса. Первый, обмен телами убитых и ранеными пленными. Всех на всех! У нас без сомнения пленных больше, но и у вас есть наши люди, насколько я знаю, во время контратаки ваши солдаты захватили передвижной перевязочный пункт с нашими ранеными.
— Я уточню этот вопрос. Мне докладывали, что пленных нет. Что же до обмена телами, тут я согласен, довольно жарко, солдат нужно похоронить — с бесстрастным лицом ответил генерал, а я сжал от бессилия зубы. Пятнадцать моих моряков пропали без вести, все они были на этом перевязочном пункте, и когда наши бойцы отбили его обратно, там уже никого не было. Если бы их убили, на месте остались бы тела, но всё указывает на то, что они в плену.
— Вы уж поищите моих парней господин генерал, не могли же они сквозь землю провалится?! Они у вас, и я надеюсь, что с ними хорошо обращаются и оказали всю необходимую помощь! Я не мстительный человек, но за своих людей готов любого зубами загрызть. Впрочем, я понимаю ваши сомнения, бой, война, а подчинённые не всегда выполняют приказы своих командиров. Если с ними что-то случилось, выдача виновных в их гибели меня вполне удовлетворит.
— Это вы напали на нас! А теперь требуете хорошего отношения к вашим пленным?! Вы не находите, что это наглость?! — возмутился генерал.
— Мой корабль подвергся бомбёжке в нейтральных водах, без повода! Мой конвой торпедировали аргентинские самолёты! Именно мы тут пострадавшая сторона, а вы просто пожинаете плоды приступных действий своего правительства. К берегам Аргентины мы подошли только после того, как все способы решить дело миром были исчерпаны — возразил я.
— Нападение на аргентинскую подводную лодку вы считаете не повод? — генерал снова спокоен, недавняя вспышка гнева сошла на нет.
— На немецкую подводную лодку под флагом Кригсмарине, с военными преступниками на борту, причём в международных водах! Какое отношение Аргентина имеет к этой лодке и её пассажирам? — снова возразил я.
— Там были только наши моряки и аргентинские граждане! — заупрямился генерал.
— Мюллер, Борман, ваши граждане? Военные преступники которых разыскивает весь мир? Или может быть Гитлер гражданин Аргентины? — засмеялся я.
— Гитлер?! Он мертв, это известно всем! — самоуверенность сползла с лица генерала, мне кажется он не был в курсе кого везли в той злополучной субмарине. Он без сомнения знал, что Аргентина сейчас заполняется немецкими и итальянскими беженцами, но то что я ему сообщил, для него сюрприз.
— И тем не менее это так! Вы же понимаете, что вашу страну в порошок сотрут, за то, что вы пытались сделать?! Не только принять на своей территории этого монстра, но и прямо заявить, что вы предоставили ему убежище и гражданство! У вас был шанс выйти сухими из воды, заяви вы, что не знали о пассажирах и самой лодке, списав всё на подпольную организацию бывших фашистов, но нет, вы даже попытались его отбить у Советского военно-морского флота! Впрочем, этого
