Альпийские каникулы - Марина Серова

Но она еще была жива и сохранила романтическую атмосферу канувших времен. Мне эта улица нравилась. Я жевала прозаические сосиски, запивала каким-то дерьмом, хотя это называли здесь «кофе», и думала, думала, думала. О том думала, что предпримет Клаус. Какой ход нужно ловить. Пока я расслаблялась, господин Зонненкурт из своего затемнелого окна напротив «Либиха» тянул лямку без меня.

За эти дни Карл Алоизович онастобрыдел мне хуже местного кофе. Он жил по часам и вел себя как робот. В то время, когда мы обедали, он по своему расписанию занимался кое-чем иным – Зонненкурт по рации подтверждал, что сейчас старый перечник с кем-то трахается в своем номере. Если это не задолженницы из отеля, то девушки из моей компании. Как объяснил мне Бруно, старому козленку нужно немного уступать в цене, потому что тротуар перед гостиницей оккупируется девочками с его ведома. Запретить он не может, но натравить полицейских – запросто.

Я выслушала разъяснения Бруно, кивнула и перешла на противоположную сторону улицы. Отсюда и обзор получше будет.

После вечернего траха Карл Алоизович совершает обычно моцион – торчит перед входом в отель, пьет кровь должников и договаривается на завтра с приглянувшейся девчонкой.

После часика, проведенного на улице, он шлепает спать.

Днем за ним бдят швейцар и простой немецкий алкоголик Петер Браун, живущий с ним на одном этаже. За эту любезность Петеру простили какую-то мелкую кражу в соседнем магазине электротоваров.

Скорбно отжевав свой ужин, я закурила и принялась брюзжать на Тео. Хуже нет – ждать у моря погоды. Самое главное – все построено на расчетах, а вдруг Карл-Алоиз фон Берляйн-Хохвиц сам давно уже собирается продать свой звучный титул? Просто под мой заказ приедут и уломают его в цене, и Клаус даже не понадобится?

Я затушила сигарету в большой черной пепельнице, стоящей на столе.

– Будешь провожать, жених? Или, может быть, тебе эти приключения уже так же, как и мне?..

Тео отставил в сторону недопитый кофе и бодро поднялся:

– Не знаю, как тебе со мной, но мне с тобою очень даже интересно. Не волнуйся.

Я неопределенно хмыкнула, взяла его за руку, и мы вышли. Если его во мне что-то привлекает, то пусть хоть за руку подержится.

За пару кварталов до «Либиха» пути наши разошлись. Тео остался скучать на мотоцикле, слушая радио, я пошла скучать на свою стоянку.

За неделю постоянные работницы уже примелькались, я кивнула некоторым, помахивая сумочкой, подошла и встала на свое место.

Правее меня метров на пятнадцать уже «работала» высокая брюнетка в черном платье. Типичная фермерша на внешний вид – крупная девка с почти мужскими ухватками. Нужно будет как следует поинтересоваться у нее: на какой ниве хлеб легче; Бруно сказал, что она из «ости» – бывшей ГДР, – может, и помнит еще русский язык.

Передо мной разворачивалась панорама обычного вечера. Прошвыривались поддатые посетители скверненького кабачка «Либиха», гоготали компашки парней, ищущих веселого отдыха после хлопотного дня. Кто-то из девушек уходил с клиентами, кто-то переругивался с соседкой, лениво выкрикивая через улицу литературные ругательства. Вот и маленькая Ингрид тоже пропищала что-то полненькой Анне.

В ответ заржали парни, проходящие мимо, и затормозили рядом с Анной, выясняя, понравилось ли ей, что ее назвали беременной свиньей. Дело шло к тому, что Анна точно получала клиента. Ингрид даже подпрыгивала от злости: туповатая Анна работала лучше ее, а соперничество у них зародилось еще в детстве – они были сестрами.

Карл Алоизович уже выгуливался, щурясь по сторонам выцветшими глазенками. Первые полчаса его променада были как бы бесцельными, но сейчас он направлялся, кажется, в мою сторону. Я непроизвольно состроила рожу в пространство: за неделю мне так надоело видеть этого гадкого старикашку, что возможность пообщаться с ним настроения не прибавляла.

Он действительно остановился около меня и что-то сказал. Я отрицательно покачала головой и сказала, что занята: Тео снабдил меня словарным минимумом на такие случаи. Мерзкий граф, однако, очень хотел со мною поговорить – не уходил и продолжал негромко шпрехать. Пришлось отойти мне. По его улыбочке и без словаря было видно – уговаривает, а мужики способны это делать очень долго и настойчиво. Это же не работать.

Когда через пять шагов я оглянулась – старый ветреник уже кружил вокруг той крупноватой «ости». Она оказалась точно из колхоза: стоит, болтает с этим старым сластолюбцем и даже начала уже кокетничать.

Я закурила. Всем своим видом показывала, что скучаю, но не теряла из виду свой объект наблюдения. Еще пару недель, и я буду точно знать, что на него совершат покушение, а на третью неделю стану на это надеяться.

Карл Алоизович всерьез увлекся беседой с «ости», причем дело у них пошло гораздо дальше обычного разговора. Неинтересно было смотреть на ужимки этого устаревшего ловеласа, но приходилось. Странно: неужели эта дочь полей думает, что прилично на нем заработает? Скорее всего у нее давно не было клиентов.

Взявшись за руки, карикатурная парочка – иначе не скажешь – направилась ко входу в «Либих». Через пять минут мне уже делать было нечего на улице, но я достояла до того момента, как в комнате Берляйна зажегся свет. Только я подумала, что вахта теперь перешла к Зонненкурту, как свет потух. Старый пень трахается всегда при свете – иначе он не умеет; значит, у них сейчас другое дело. Не занимается ли он еще наркотой? В таком случае это будет утешительным призом Зонненкурту.

Я решила подождать: вдруг граф опять выйдет, но вместо него из отеля вышла «ости» и закурила, встав в стороне. Постояв несколько секунд, она не торопясь отправилась вдоль по улице, в направлении Гертнерплатцтеатра.

С другой стороны показался медленно ехавший мотоциклист. Казалось, он кого-то разыскивает – постоянно вертит головой. Что-то в нем мне показалось знакомым, но это был не Тео. Такая прихотливая прическа и эксклюзивная манера сидеть на мотоцикле скорее напоминала…

Не успела я додумать до конца эту мысль, как сверху раздался крик. Я подняла голову. Окна квартиры Карла-Алоиза были снова освещены, из одного высовывался на улицу почти трезвый Петер, махал руками и указывал рукой вниз.

Мотоциклист поравнялся со входом в «Либих» и покатил дальше.

– Герберт! – узнала я. – Ищет или меня, или Тео… – Но не эта мысль была основной сейчас. Люди снизу стали обращать внимание на Петера, который продолжал вопить.

Тут произошло неожиданное. Решив, что это не просто так, я вышла на проезжую часть и, убыстряя шаги, начала догонять «ости».

Герберт почти уже поравнялся с нею, когда она, проходя мимо Ингрид, вдруг схватила ее за плечи и с силой толкнула под мотоцикл.

Визг девушки и скрежет по асфальту упавшей машины слились в один режущий слух звук.

«Ости» подскочила к мотоциклу, ударом ноги в голову успокоила Герберта, упавшего под своего мустанга, придавившего себе ногу. Подхватив мотоцикл за руль, она рывком поставила его на колеса, причем заднее вновь наехало на Ингрид и та закричала.

«Ости» оглянулась на меня и сделала движение рукой, подняв ее к голове.

Парик! – как током уколола меня эта мысль. Я, продолжая идти, была уже шагах в пяти от мотоцикла. «Ости» перекинула ногу и рванула вперед – зарычал мотор.

– Клаус! – заорала я.

Клаус – конечно, это был он – оглянулся назад, но не понял, кто кричит. Из-за угла справа выбежал полицейский в гражданском и выхватил пистолет.

Если в него не попадут с двух выстрелов, он уйдет – подумала я. Так и получилось.

Полицейский промахнулся, Клаус, завернув за угол, исчез.

Сзади послышался топот. Я оглянулась. Запыхавшийся Зонненкурт, размахивая пистолетом, прибежал как раз вовремя. Мы посмотрели друг на друга. Я промолчала, потому что была ограничена в выражениях своих эмоций. Он же молчать не стал. Поглядев на его перекошенную физиономию, я отвернулась.

Подкатила полицейская машина, и почти сразу же Тео на своем ревущем звере.

– Прыгай давай! – крикнул он.

Опытным движением – сколько миль накатано! – я пристроилась сзади, и мы рванули.

Через матюгальник Зонненкурт проорал нам из машины какую-то фразу.

– Что это он сердится? – крикнула я в ухо Тео.

– А я не слышал, – ответил он.

Заложив крутой вираж, мы вписались в поворот. Клауса уже и здесь видно не было – начал петлять.

Промчавшись вперед, Тео встал у перекрестка.

– Куда дальше? – спросил он меня.

– Если бы я знала!

Мимо нас пролетела машина Зонненкурта и свернула направо.

– Едем? – Тео, не дожидаясь ответа, повернул руль, и тут перед нами вырос полицейский.

После недолгих объяснений – поспорь с полицейским в Германии! – Тео закивал согласно головой, развернул мотоцикл, и мы медленно поехали в обратную сторону.