Альпийские каникулы - Марина Серова

– Макс Иванович! Я как услышала про это, мне так самой захотелось стать графиней!

На этой фразе герр Найдлин поднял глаза. Поняв, что он подумал, я тут же пояснила самым сюсюкающим голосом, на который была только способна:

– Или хотя бы баронессой!

– А вы, Таня, чем занимаетесь в этой жизни? – спросил Макс Иванович.

– Вы про деньги? – занедоумевала я. – Жорик мне примерно сказал, сколько это стоит. Деньги я найду, мне бы титул, а, Макс Иванович?

Снова появилась горничная, неся в руках радиотелефон. Что-то пошептав своему шефу, она передала ему трубку.

– На ловца и зверь бежит, – опять улыбнулся Найдлин. – Георгий звонит, соскучился по дяде, малыш. Не хотите его удивить, Таня?

– Давайте, конечно! – обрадовалась я.

Из сюсюкающей девочки я моментально превратилась в стервозную фурию. Во-первых, без моего обычного командно-требовательного тона Жорик меня попросту не узнал бы, а во-вторых, ничто так не подтверждает хороших личных отношений между мужчиной и женщиной (с точки зрения постороннего слушателя), как громкий женский голос и тихий мужской во время общего разговора.

– Жорик! Это ты? – спросила я трубку с тайной угрозой в интонации, и трубка в ответ растерянно ойкнула:

– Танька? А ты… А куда… Ты где?

– Да вот, в гостях у твоего дяди, в его чудном доме. Ты мне лучше скажи: разве я заслужила такое отношение к себе? А еще друг называется! Просто швайн, вот ты кто после этого.

А все равно он был пьян тогда до потери соображанса, и если что и и помнит, то только бессвязными сценами. Удар, конечно, ниже пояса, но если я ему подливала, то пить-то уж он был совершенно не обязан. Сам захотел.

– Ты про «Словакию»? – неуверенно спросил Жорик.

Ага! Сомнения остались! Разовьем их сейчас до масштабов космических.

– А про что же еще? Помнишь подружку мою из Ляповки? Она теперь из своего подворья нос высунуть боится. Я ее видела после того пару раз – сидит, прячется и говорит, что в городе все охальники окаянные. Разве так можно, Жорик?

Последнюю фразу я почти проворковала. Как и ожидалось, Жорик начал распускать хвост.

– Хе-хе-хе! А она-то что хотела? Ты же меня знаешь, любой… мне проще дать, чем объяснить, почему это делать не хочется. А раз дала – раскручу на полную программу. Никуда не денешься. Одна ты все выскальзываешь, – закончил он осторожно.

– Просто ты меня боишься, – засмеялась я, – ну ладно: вернусь, поговорим.

– Договоримся? Ты сказала: договоримся? – Зная, что между нами несколько дней пути, Жорик решился пошутить с намеком.

Чуть-чуть.

– Я сказала: поговорим, – отрезала я. – Передаю трубку Максу Ивановичу.

Найдлин взял, извинился и отошел с трубкой в другой конец зала. Сделал знак горничной, она включила телевизор и подошла к столу – подлить кофе. После чего отошла к лестнице и встала там, спрятав руки под фартук. Я быстро оглядела ее. На телохранителя не похожа: совершенно негибкая, просто телка для пользования. Причем непродолжительного. Скучная.

Макс Иванович недолго побубнил по телефону. Не успела я насладиться досыта каким-то красивым фильмом про любовь на экзотическом острове, он отдал трубку горничной и снова подсел к столу. Я сидела, положив ногу на ногу, качала туфлей и кушала печенье. Интересно, нравится ему моя прическа?

Макс Иванович заговорил, и в его голосе впервые мелькнуло что-то человеческое:

– Что ж, Танечка, ничего, что я называю вас так? По-стариковски, уж…

– Что вы, что вы, Макс Иванович! – Я сделала ладонями движение, как экстрасенс, джуновское такое, успокаивающее. – Не надо себя старить, прыткие сопляки нравятся только девочкам и бабушкам…

Мы рассмеялись.

– Спасибо. Я дам вам сейчас визитку, съездите по этому адресу в одну фирму. Я предварительно им позвоню. Они помогут решить ваш вопрос. Вы где остановились?

– У подружки, во Фреймане. Она – литературовед, мы с ней познакомились в Тарасове на конгрессе поволжских немцев.

Найдлин встал. Я тоже.

– Если у вас возникнут проблемы любого плана и уровня – обращайтесь.

– Спасибо, Макс Иванович! Но так хочется жить без проблем!

Он развел руками, затем вынул из кармана блокнот, порылся в нем и протянул мне бумажку. Немецкого языка я не знаю, но читаю почти свободно.

«Зейдлин и Гальперин» – вот что там было написано.

Тео, по его словам, выхлебал десять чашек кофе, пока ждал меня. Не потому, что я долго отсутствовала, а потому, что он очень нервничал.

– Теперь домой? – спросил он с надеждой, и в животе у него громко заурчало.

– Не-а, – бодро ответила я, – едем к Фрауэнкирхе.

Он скорчил недовольную рожу.

– Потянуло на достопримечательности? Хочешь, я тебе набор открыток куплю? Поехали домой, а?

– Я сейчас еду в адвокатскую фирму, где мне будут предлагать интересные вещи: щиты, гербы и короны, девизы и титулы. Здорово?

– Утильсырье, – мрачно отозвался Тео. – Ну, поехали, чего уж там.

Адвокатская контора «Зейдлин и Гальперин» располагалась на третьем этаже очень приличного делового здания тридцатых годов.

Девушке-секретарше я на своем изысканном немецком языке объяснила, что мне нужен господин Гальперин – как было указано в карточке. Девушка этим не удовлетворилась и задала какой-то вопрос – вот так из-за абстрактного любопытства страдают конкретные люди. Я с тоской посмотрела на потолок и стала объяснять, что вот только что гостила я у герра Найдлина… докончить мне не дали.

На слово «Найдлин» моментально отворилась дверь справа от секретарши, и из-за нее бодренько так выскочил сухонький старичок.

– Ай-яй-яй! Вы – госпожа Иванова? Очень-очень рад. Макс Иванович звонил, очень вас рекомендовал. Машенька! Сделай же нам чайку!

Фройляйн секретарша, оказавшаяся всего лишь Машенькой, а не Марихен, лениво встала, нагло посмотрела на меня и пошла, независимо поигрывая попой.

– Гальперин Степан Семеныч, – представился старичок, – а вы, простите – Татьяна, э…

– Что вы, Степан Семенович! – Я глубоко глянула ему в глаза. – Просто Таня, просто.

– Хорошо, хорошо! – Гальперин заволновался и, неуклюже помахав рукой в сторону кабинета, неуверенно пригласил: – Прошу, прошу, э… Таня? Где же чай? Где же чай?!! Проходите же, пожалуйста. Ну, вот и хорошо. Присаживайтесь вот сюда, вот. Удобно? Ну и хорошо. Ну и… Нет, я лучше вот здесь сяду, а то там – как на лестнице, у вас настолько короткая юбка, пардон, платье. Да-с! Итак: чем мы можем быть вам полезны, многоуважаемая мадемуазель Иванова?

Я утонула в мягчайшем кресле. Колени задрались почти к носу, а нос – как рубль: упал и застыл на бывшем уровне пупка или чуть ниже.

В соседнем кресле справа устроился господин Гальперин.

Появилась Машенька, везя перед собою сервировочный столик. Кроме двух чашек чая, на столике стояло еще блюдце с двумя дольками лимона. Я поняла, что сахар вреден, и не стала задавать лишних вопросов.

– В общих чертах мне примерно известен ваш вопрос, но не могли бы вы поподробнее изложить его? Будьте любезны. – Несмотря на возраст, в Степане Семеновиче напрочь отсутствовала солидность. Сидел в кресле на самом краешке, ежеминутно менял положение ног, дергая головой, а руками делал движения, будто играл на гармошке.

Я изложила свою скромную просьбу. А что такого, если такая великолепная мадемуазель, как я, захотела вдруг стать баронессой? Я же не королевство себе заказываю с подданными, дворцом, гимном и почетным караулом! А ждать, когда в жизни появится настоящий барон, влюбится, предложит руку и сердце, – жизни не хватит. К тому же такой барон мне не понравится.

Господин Гальперин отнесся с большим пониманием к моим запросам, покивал головой и нажал кнопку селектора.

Вошедшей Машеньке Степан Семенович поручил поискать зеленую папку. Машенька искать не стала, просто протянула руку, вынула из шкафа и дала ему.

Гальперин отпустил ее кивком головы и начал предлагать мне различные варианты моих возможных имен.

– Бароны у нас вот где спрятаны. Слушайте, Таня, и представляйте: фон Альтенштадт, фон Дилен, фон Райзенау…

Прослушав весь список до конца, я отрицательно покачала головой.

– Вам не понравилось?

Степан Семенович взволновался, вскочил с кресла и самолично достал розовую папку.

– А вот здесь у нас прочая Европа: барон Кендал оф Хойтон, барон Пюи д’Эрмон, де Вальдес-и-Авала…

Мне не понравилось ничего. Капризная я.

Гальперин снова сел в кресло и развел руками в очередной раз.

– Голубушка, не знаю даже, что и показать вам еще. Есть родовые прозвища восточных шейхов из очень хороших кланов, есть один титул из Японии – безумно дорого, безумно! Было два, но на прошлой неделе продали бизнесмену из Казани. Сам он казах, но живет в Казани. Есть несколько хороших китайских фамилий, одна маньчжурская, но вам это вообще никак. Не знаю. Не знаю. Может, еще раз посмотрите.