К строевой - годен! - Михаил Серегин

Прапорщик вытащил едкую дрянь без фильтра. Пацаны обошлись дешевыми российскими. Лейтенант сел за компанию на лавочку, задымил «Космосом».

В присутствии Кикимора разговор не клеился. Только Фрол ничего не замечал. В нем зародилась идея.

Лехе долго шептать на ухо не пришлось. Витек тоже не возражал. Для него вообще никакого риска.

Петр Петрович стряхнул с усов табак, выкинул бычок в пожарную двухсотлитровую бочку с водой, где и без того плавало окурков в сто слоев, набросанных туда по местной традиции за несколько лет.

– Хорош, пацаны, работа ждет.

Батраков с Петрушевским как-то сразу подорвались.

– Идем, – быстро ответил Резинкин, вскакивая. Обогнув Батракова и Петруся, он быстро пошел за прапорщиком, потом повернулся.

– Женя, у меня вопрос по двигателю...

– Чего? – недовольно забухтел дед и потопал к Витьку, увлекая ефрейтора за собой.

Лейтенант тоже поднялся и пошел. Фрол с Лехой тщательно оправляли форму, пока Мудрецкий не скрылся за кузовом «Урала».

– Вы чего, душары? Вконец упидараситься тут решили? – Кирпичев харкнул Фролу на штанину.

Леха молча посмотрел по сторонам.

– Ты чего озираешься, туша? Иди работай! – В голосе Кикимора послышался визг и страх.

Фрол заставил себя вспомнить обычные базары братвы. Он подошел к папе взвода вплотную. Сзади тучей навис Простаков.

– Мудель, хайло завали, или я тебе его заштопаю.

– Чего?! – попытался закипеть Кикимор, отрывая зад, но удар огромного кулака в лоб откуда-то сверху осадил дядю.

– Сиди, – вымолвил гигант.

– Глаза, – вымолвил бледный старослужащий.

Фрол оглянулся. Красные, горящие изнутри огнем, они не могли принадлежать человеку.

Подавившись глотком воздуха, Кикимор ничего не мог больше сказать.

Отпихнув в сторону малыша, Простаков поднял в воздух добычу и, перевернув вниз головой, поднес к бочке с бычками.

Кикимор стал недуром орать: «Помогите!!!», что не могло не понравиться Фролу, бежавшему рядом и читавшему нотацию:

– Еще раз к нам пристанешь, я ему скажу, он тебя за яйца на сосну подвесит.

Не раздумывая, Леха воткнул Кикимора в дерьмо вниз головой. Содержимое огромной плевательницы, сдобренное бычками, полилось через край.

Лейтенант вернулся на крик. Простаков стоял довольный, лишь придерживая дрыгающиеся ноги.

– Вы что?! – перепугался Мудрецкий. – Вытащите немедленно его.

Леха побледнел. Фрол сплюнул с досады.

– Все, бля, дисбат.

Подойдя к солдатам ближе, лейтенант сделал отрицательный жест рукой, покачав открытой ладонью вправо-влево.

Кикимор зацепился за края бочки и стал сам себя вытаскивать. Лейтенант показал большим пальцем вниз. У Валетова отлегло от сердца. Неужели комвзвода на их стороне?! Послышался глухой удар головы о дно бочки. Леха, расстаравшись, воткнул кренделя поглубже.

– Отпустите немедленно! – кричал лейтенант, стоя в непосредственной близости, потом тихо добавил: – Помакай чуток. Прекратить! – гаркнул он, на этот раз разрешая начать подъем.

Кикимор отплевывался долго, согнувшись в три погибели. Закончив вытаскивать изо рта использованные сигаретные фильтры, он, не стесняясь лейтенанта, зло прошептал:

– Вы трупы.

Мудрецкий нахмурился.

– Рядовой Простаков.

– Я.

– Повторите.

Леха снова дал в бубен Кикимору, тот отправился вначале в нокдаун, а потом – снова в бочку.

После второго макания Кирпичев молчал. Лейтенант огляделся.

– Ну вот и замечательно. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Идите в роту, Кирпичев. Приведите себя в порядок. Смотреть противно.

Дембель ушел. За его спиной Мудрецкий поймал Фрола за руку:

– Как спалось сегодня?

– Товарищ лейтенант, – удивился Фрол. – Мы же духи, а духи не спят.

– Понятно.

– Я могу идти?

– Иди.

Фрол поделился с Лехой страхами по поводу предстоящей ночи в казарме.

– Не ссы, – коротко ответил здоровяк. Но от Валетова не ускользнула неуверенность в голосе.

– Постараюсь. Была бы возможность – купил бы памперсы.

– Чего?

– Ваты б в жопу натолкал.

– А, извини, не понял сразу.

Вопреки ожиданиям, ночь прошла спокойно. Многие духи и слоны на следующее утро не скрывали удивления, по-тихому обмениваясь комментариями. Сопоставить тихую ночь с ввалившимся в роту вчера после обеда злым и мокрым Кикимором не составило труда.

Что произошло?

Ответ на сей актуальный вопрос оставался для большинства загадкой.

Штиль затянулся на несколько дней. Новички старались как можно быстрее привыкнуть к местным порядкам и отвратительной кормежке. Последнее не удавалось здесь еще никому.

Фрол изредка рассказывал Бабе Варе, как хорошо кормят в учебке. Бабочкин трепал об этом остальным, не забывая добавлять про кросс в три километра каждое утро и зверей сержантов.

Зарядки по всей строгости тут уж давно не помнили. И без нее хорошо. Работы каждый день только прибавляется, а народу сколько есть, столько и есть.

Глава 7

ПОДСТАВА

В поле одиноко стояла небольшая палатка из толстой черной резины и грелась на жарком майском солнце. Время от времени по идущим внутрь шлангам под купол с помощью компрессора и смесителя, установленных на шасси «ЗИЛ-131», закачивался воздух со слаботоксичным веществом.

Капитан медицинской службы, набросив халат на голое тело, сидел на шатком табурете за столом, поставленным в чистом поле, и перечитывал список военнослужащих.

Комбат Стойлохряков тихо покуривал в сторонке, время от времени поглядывая на деревянные ящики с упакованными в них новыми противогазами.

Рядом со своим добром на раскладном стульчике, подогнув под себя колени, разместился мужик лет сорока в гражданском. Представитель завода-изготовителя нервничал, так как сейчас будут проводиться первые полевые испытания их нового изделия.

В точно назначенное время подъехал «ГАЗ-66». Отдельный взвод РХБЗ начал вяло выгружать конечности.

– В темпе! – гаркнул отец родной, раздражаясь медленными перемещениями тел в пространстве.

Построились. В пятый раз за утро.

Все смотрели на резиновую палатку, находящуюся в сотне метров, на машину, стоящую с запущенным двигателем рядом с ней. Около имущества почему-то никого не наблюдалось.

– Сейчас наденете защиту и противогазы, затем на пятнадцать минут в палатку.

Представитель завода лично дал каждому новенький гондончик из серой резины, с одним сплошным стеклом и без привычной коробки с угольной шихтой.

– Фильтр расположен в районе щек, – бормотал дядя в гражданском каждому.

Простаков переглянулся с Агаповым, и дембель заголосил:

– А это не вредно для здоровья, товарищ подполковник?

– Не вредно, – успокаивал комбат. – В первый раз в палатку, что ли?

– Новые, да? – глядя, как бледный и потный дядя дает каждому его размерчик, Петрусь занервничал. – А доктор зачем? Они же новые?

– Взвод, смирно! Надеваем защиту, заходим в палатку и садимся на травку. Через пятнадцать минут выходим.

– Что там? Слезоточивый газ? – забухтел Кикимор.

Комбат его не слушал.

– Взвод! Химическая атака, тревога и нападение, все вместе! – Пузо подполковника интенсивно заколыхалось.

Внутри палатки горела двенадцативольтовая лампочка. Света хватало на то, чтобы не натыкаться друг на друга. Дышать через новые противогазы легко, и одно большое стекло способствует лучшему обзору. Только жарко. Пот льет, не переставая.

Химвзвод дисциплинированно отсидел положенное и в полном составе спокойно вышел из палатки.

Каждый после того, как снимал защиту, подходил к пьяному доктору, безуспешно скрывавшему блеск косых глаз за полупрозрачными очками. Халат на голом торсе пропитался потом и покрылся пятнами на спине и под мышками.

Врач глянул на щуплого, измочаленного процедурой Валетова, вцепившегося обеими руками во фляжку с драгоценной водой, и вернулся к журналу, где стал заполнять одну за другой колонки, стоящие напротив фамилии военнослужащего.

– Самочувствие?

Валетов заныл:

– Дяденька, напишите чего-нибудь, чтобы я уехал отсюда, а?

– Я напишу, и армия не получит новые противогазы. Да что ты, милый. Даже если тебе плохо, тебе все равно хорошо.

– Тогда на хера вопросы?

– Меня предупреждали, что химики большие оригиналы. Голова болит?

– Попа. Долго на земле пришлось сидеть.

– Пи...уй отсюда! Следующий!

Дождавшись своей очереди, Простаков тихонько подошел к доктору, а тот все писал что-то про ефрейтора Петрушевского. Здоровая туша бросила тень на журнал, солнце перестало светить на бумагу, и глазам стало легче.

Капитан посмотрел вверх.

– Ух, два Ивана, вот так и стой. Самочувствие?

– Чего?

– Самочувствие, спрашиваю.

Леха почесал под левой подмышкой. Кителя на нем не было, стоял он в майке, и доктор видел, как здоровая лапа скребет под клоком черных волос.