Ничего страшного: неуспеваемость излечима! - Оливье Револь

На следующий день Тимоти, как и было предусмотрено, принимает полтаблетки. По сравнению с предыдущим днем он, по мнению медсестры, которая за него отвечает, становится сознательней и целеустремленней. Становится менее рассеянным, менее неистовым в играх. Вечером, когда родители приходят проведать мальчика, я ставлю их перед фактом: мальчик прекрасно переносит лекарство, ему необходимо принимать его в малых дозах: восемнадцать миллиграмм по утрам. Исключительно в те дни, когда он ходит в школу. Мы попытались пойти этим путем, при этом мы постоянно держим связь.

На этот раз мама по телефону преисполнена доброй воли: «Я теперь поняла, что вы имели в виду…» Тимоти пожимает мне руку, он рад сообщить родителям, что после долгой борьбы наконец обыграл меня в шахматы. Я объясняю родителям, что медикаментозное лечение — не панацея, нечего ждать от него чудодейственного эффекта. Что все продолжится, как прежде: наши собрания в школе, специальный режим для Тимоти в доме и занятия с логопедом. Чтобы ему тоже стало понятно, о чем идет речь, я объяснил: «Ты как будто Феррари, слишком мощный и слишком быстрый, на котором приходится ездить по городским улицам. Надо же приспосабливаться…» Он хохочет, взглянув на меня заговорщицки: мы поняли друг друга.

Месяц спустя дела налаживаются. У Тимоти улучшается успеваемость. Учитель начинает воспринимать его всерьез. Ошибок гораздо меньше. Замечаний тоже — с поведением стало гораздо лучше. Мама перестала сомневаться в эффективности лекарства — но тем не менее мы прекратим прием к концу года. За это время все пересмотрят свое отношение к Тимоти, он наконец избавится от образа, который ему вовсе не подходит. Он перестанет быть «трудным ребенком». Чтобы стать самим собой.

Раннее развитие: эти ранимые дети на страже Вселенной

Прежде времени развитые дети — не такие, как все. Но как все, они дети.

«Они разговаривают, как взрослые, они хотят быть палеонтологами или же спикерами парламента». Погодите, не стоит увлекаться очарованием этих удивительных детей. Им больше чем всем прочим нужна помощь и поддержка, нужна твердая рука, поскольку жить им не очень-то весело. Они страдают: слишком чувствительны, слишком не похожи на других.

Теории раннего развития

Двадцать лет назад одаренного ребенка[26] приводили к врачу и спрашивали разрешения перепрыгнуть через класс или даже два. Как правило, с ним все было в порядке. Но, думаю, об этом стоит забыть. Ведь сейчас ситуация переменилась.

Сейчас многие из числа таких детей живут нормально, но некоторые не слишком хорошо себя чувствуют. Они угнетены и раздражительны, они не находят контакта со сверстниками и, как ни странно, плохо учатся в школе. В большинстве случаев преждевременное развитие имеет больше минусов, чем плюсов. Подаренное яблочко оказывается отравленным — интеллект получает бонус, а вся личность в целом — нет. По сути дела интеллектуальная эффективность состоит из цепочки разнообразных элементов, которые при взаимодействии могут искажать характер отношений с семьей и школой. Она при этом сопровождается повышенной чувствительностью и специфической манерой оценивать информацию. Это «позиция не по годам развитого ребенка».

К этому можно добавить, что сам термин «развитый не по годам» или «рано развитый ребенок» — не совсем точен. Он как бы подразумевает, что сверстники потом нагонят его в развитии. Как это случается обычно с очень высокими или толстыми детьми. Но это не так. Рано развитый ребенок всю жизнь остается на голову выше сверстников. И правы англичане, которые предпочитают термин «одаренный ребенок». Канадцы употребляют выражение типа «сверх-дар», то есть нечто, свалившееся с неба. Это удачное название: ведь известно, что наши юные одаренные пациенты говорили, что с трудом тащат этот груз на плечах: «Если такое преимущество над другими дано мне просто так, я ничего не сделал, чтобы его добиться, на мне лежит моральное обязательство: быть на высоте». Это нелегкая ответственность.

Один-два в каждом классе

Как правило, такое случается приблизительно с каждым двадцатым ребенком во Франции. Всего их около пятисот тысяч, один или двое в каждом классе. Мальчиков в два раза больше девочек. Такое неравенство не означает впрочем, что мальчики талантливее девочек. Это значит лишь, что девочки лучше и быстрее мальчиков приспосабливаются к требованиям школьной и социальной жизни. Сейчас особенно заметно обилие девочек на вступительных экзаменах в высшие учебные заведения (особенно медицинские). Но особенность таких детей может стать причиной их неприспособленности к жизни. Скрытое за внешним спокойствием и адаптированностью, раннее развитие может быть не узнано и не диагностировано. И есть риск, что оно внезапно проявится в отрочестве — приведет, скажем, к нарушениям питания или к депрессии.

Статистика красноречива: половина всех одаренных детей сталкивается с трудностями в средней школе, треть из них даже не доходит до старшей школы. Поскольку в стенах школы все их «козыри» не играют. Напротив, сильные стороны становятся их слабостями. Такое вот несоответствие их личности школьной системе. Их знания и умения оборачиваются против них. Например, прекрасная память заставляет отбрасывать всю рутинную информацию. Способность искать новые пути и решения вынуждает нарушать правила и указания. Независимый ум оказывает сопротивление давлению, не приемлет косного и скучного. Разнообразие интересов способствует тому, что они скачут от темы к теме, не углубляясь ни в одну. Целеустремленность в достижении своей цели создает им репутацию упрямцев и зануд. Легкость в словесном выражении заставляет ополчиться на письменную речь, которая не удовлетворяет их, кажется бедной и ограниченной.

Скорее знать, чем учить

Они не соответствуют требованиям школы, их отношение к процессу познания отличается от отношения «среднестатистического» ребенка по целому ряду неизменных параметров. Вот основные отличия.

«Среднестатистический» ребенок охотно выполняет требования учителей и использует те пути познания, которые они ему предлагают. Одаренный ребенок идет своим путем. Знать и понимать для него важнее, чем учить. Ему приятней разгадать, чем просто узнать ответ из чужих уст и запомнить его. Ему свойственно усложнять те решения и выводы, которые кажутся одноклассникам простыми и ясными. Ему больше нравится задавать вопросы, чем давать ответы. Он скорее любопытен, чем заинтересован, ему нравится сочинять, а не переписывать. Обычный ребенок любит школу, этот же отсиживает в ней день за днем.

Невозможность приспособиться к школьным правилам приводит к тому, что его начинают считать «плохим учеником». Он все путает и усложняет, не желает принять навязанную методику работы, ненавидит правила и указания. Для него все это повторение кажется просто глупым! Нужно видеть его сочинения! В них полным-полно блестящих идей, но сваленных в одну кучу. Чаще всего такие сочинения оцениваются нулем с пометкой «не раскрыта тема».

Именно эта надпись красной ручкой, жирно подчеркнутая тремя чертами, красовалась на сочинении маленького Адриана на тему «Кем я буду, когда вырасту». Там, где его друзья из четвертого класса[27] описывали профессию своей мечты, мысли о которой многим из них были внушены родителями, Адриан дал волю воображению: «В начале Елисейских полей я полицейский, я останавливаю движение. Немного ниже по улице я парикмахер, стригу бесплатно всех, кто захочет. А пройти подальше — я банкир, даю беспроцентные ссуды бедным людям…» Учительница, обалдевшая от такого текста без начала и конца, даже не стала читать дальше. А зря: в продолжении пряталась разгадка, придающая смысл всему этому бреду: «В самом конце Елисейский полей я работаю… Дзыыыынь. Звонит мой будильник. Пора в школу». Адриан так и не смог забыть пяти из двадцати баллов, полученных за это сочинение. С интересом к французскому языку было покончено раз и навсегда.

Вдобавок одаренные дети, как правило, очень плохо пишут, у них безобразный почерк — рука не успевает за мыслью. Ответы их неточны, поскольку они опираются на аналогию и делают собственные выводы. А потом приходит средняя школа, где отдается предпочтение «конвергентной» мысли: у каждого вопроса есть только один ответ и у каждого правила свое четкое определение. Эта методика сковывает по рукам и ногам вольный разум одаренного ребенка, и тут-то он сталкивается с серьезными трудностями. Настает момент, когда его припирают к стенке: «Каким способом ты решил эту задачу?» И именно это он не может объяснить. Да и скучно возвращаться к уже раз решенному. Исследование, проведенное в нашем отделении, показало, что не по годам развитые дети очень сильны в концептуализации, но слабы, когда нужно применить правило или какое-то выученное понятие. Они путают «понять» и «выучить» и часто в классе дают правильные ответы, не будучи при этом в состоянии объяснить ход своих мыслей. Поскольку эти «светлые головы» не желают делать над собой никаких усилий, идея работы им абсолютно чужда. А вот неудачи в школе, неуспеваемость приводят к тому, что дети чувствуют себя обездоленными, непонятыми, несчастными.