Ничего страшного: неуспеваемость излечима! - Оливье Револь

Дома напряжение тоже росло: «Он гоняет нас, как хочет, перед сном мы должны сидеть с ним, пока он не заснет, он нас использует, просто кровь пьет», — жалуется папа. Мама бросила работу, чтобы с ним заниматься: «Он не контролирует свои эмоции, он даже агрессивен иногда». Она волнуется. Тем более что общественность плохо воспринимает ее ребенка: «Мы не можем пойти с ним в ресторан, даже в Макдональдсе он ведет себя кошмарно, на семейных праздниках нам стыдно за него». Они отвели его к педиатру — так тот даже не смог его осмотреть: Тимоти ругался и дрался, даже не подпустил его к себе.

Через год, в старшей группе, дело вроде бы пошло на лад. У него появилась воспитательница с нестандартным подходом к детям, которая смогла воздействовать на его чувства: «Это как раз она правильно сделала, — отметила мать — Тимоти очень восприимчив к доброте». Дома все успокоилось, мама вышла на работу.

Я исследую самые ранние периоды, даже период беременности и родов. «Беременность была гениальная!» Тимоти ждали как мессию, он — поздний ребенок. Когда он родился и акушерка показала маме ребенка весом четыре шестьсот пятьдесят, который бешено дергал ручками и ножками, она сказала пророческую фразу: «Отличный младенец… Мужайтесь!»

По этому поводу американский психиатр Тосс Берри Бразлтон рассказывает в одном из своих многочисленных произведений о грудничках, а также в знаменитой передаче «Младенец — это личность», что с момента своего появления на свет ребенок проявляет черты, присущие ему в будущей жизни. Младенцы совершенно не похожи друг на друга, они все разные, — это хором утверждают все детские сестры в роддомах. Их опыт позволяет порой предсказывать будущее и делать выводы: «А вот с этим вы намаететсь, помяните мое слово!»

Тимоти заговорил раньше, чем пошел. В два года он уже строил фразы. Сложный ребенок, но такой очаровательный, с такой кучей разнообразных достоинств!

Новое совещание с командой

Чтобы вывести окончательное заключение, мы обсуждаем случай Тимоти с учетом всей информации. Очевидно, что это преждевременно развитый ребенок, с проявлениями дислексии. Но по дороге выяснилось еще одно обстоятельство: Тимоти страдает недостатком внимания. В общем, сложная картина. Три этих элемента взаимодействуют и отрезают ему пути к нормальной жизни. Дислексия не дает проявиться одаренности, недостаток внимания на это накладывается и он попадает в ряды плохих учеников. Очевидно, его это угнетает — и уже давно.

Я показал заключение родителям, всячески подчеркивая одаренность Тимоти. Я рассказал вдобавок, что он вполне прилично себя вел и не отказывался заниматься в классе с нашим преподавателем: «Ему нравится доброжелательное к нему отношение!» Маме были очень нужны эти слова. Я вдобавок потребовал установления для него строгого распорядка, чтобы он не разбрасывался. И добавил, что необходимы занятия с логопедом.

Я предложил связаться с его преподавателем. Их война вызывает нежелательные последствия. Недавно он отдал ему работу, добавив: «Тимоти получает ноль! Ошибки…», напирая именно на слово «Ноль». Класс взорвался хохотом. Тимоти был унижен. На работе красным карандашом было помечено «Ноль» огромными буквами, рядом крохотными «ошибки». Такого не должно быть. Оставим тупые шуточки школьникам.

Я точно знаю, что нужно стимулировать его, приободрить, чтобы он мог учиться. Я взял на себя задачу самому поговорить на эту тему с преподавателем, нужно запустить «проект интеграции», то есть школа должна следовать моим указаниям и помогать мне во всем, и мы должны подписать официальный договор о поддержке этого ребенка.

Все объединяются, чтобы помочь Тимоти

Перед началом занятий в январе, по договоренности с директором школы созвано собрание в школе. Мы встречаемся в классе, где занимается Тимоти. Учитель показал его парту: «Я посадил его как можно ближе, я не спускаю с него глаз».

Все представляются: родители, логопед, психолог, школьный врач. Я напоминаю, зачем мы все здесь собрались, нам надо добиться необходимой помощи и разобраться с проблемами Тимоти, чтобы он нормально чувствовал себя в школе. Начинаем.

«Я чувствую, что он напряжен, он нервничает. Ему снятся кошмары, даже во время выходных он не спокоен. Он сказал мне, что его достало одиночество и непонимание в школе. Ему плохо, вы понимаете?» — говорит мать.

«У Тимоти и правда конфликт с детьми. Он на них обрушивается, как гром небесный, и они отстраняются. Он сам идет на конфликт, он провоцирует. С ним никто не хочет сидеть. Он чувствует себя исключенным из жизни и ему это, наверное, тяжело».

Логопед, который встречается с Тимоти один на один, более оптимистично настроен: «Однако мальчик хочет ходить в школу, он кажется мне очень жизнерадостным ребенком и проблем с дислексией уже меньше».

Но папа считает, что все серьезней: «Да ему просто нравятся переменки… Ему все меньше хочется идти на урок и он очень боится, что его выгонят. Один раз он увидел на улице бомжа и сказал, что его ждет такая же судьба…

А его результаты в учении „не блестяще“. Но и не так плохо, учитывая его поведение. Проблема в том, что он мешает классу. Боюсь, что кончится все профессионально-техническим училищем».

Я напоминаю о его высоком IQ — 140. О его сильных и слабых сторонах. Я достаю его историю болезни и с позволения родителей показываю результаты тестов, которые колеблются от отличных к очень неважным: он слаб в написании знаков и запоминании цифр, но очень силен в вербальных испытаниях. Я напоминаю, что он страдает дефицитом внимания и чересчур импульсивен. Отсюда невозможность предвидеть последствия своих поступков, хотя он может в душе хотеть сделать как лучше. И поэтому все наказания оказываются бесполезными. И поощрения тоже. Для него трудно жить в коллективе: некоторые способности у него, как у пятилетнего, некоторые как у двенадцатилетнего. Ребенок сбит с толку. То он — очевидный лидер, то он в последних рядах… Ему тоже непросто!

Отец пытается защитить мальчика: «Он прекрасно считает, но не может запомнить таблицу умножения. Жаль, это мешает ему двигаться вперед…»

Я интересуюсь у учителя, какие самые слабые места Тимоти. «Прежде всего, отношения с другими детьми. Затем письмо. Он не может правильно составить фразу. Он пишет как слышит. И все слитно. Я уже пытаюсь дать ему побольше времени, чем остальным, и некоторые упражнения сокращаю…»

Школьный врач обеспокоен: «Мне не нравится, как он ведет себя вне школы. Когда он переходит улицу, он никогда не смотрит по сторонам, у него нет никакого чувства опасности. Может, ему заняться дзюдо, чтобы научиться сосредотачиваться?» Мама взрывается: «Ну нет! Этого нам не надо! Мне надоели новые знакомства и новые проблемы! Он занимается спортом с нами, ему вполне хватает! С нами он — нормальный ребенок, в ресторане он не крутится по сторонам!» Учитель отвечает: «Ну тогда что мне делать с Тимоти?»

Я встаю на защиту мальчика. Долго объясняю, что он все делает не нарочно, что он страдает от своего поведения. Я предлагаю несколько простых советов. Говорить ему, что не он плохой, но лишь его поведение. По-прежнему нужно посвящать ему дополнительное время, стараться, чтобы он работал в маленькой группе, не противопоставлять его другим. Стараться его приободрить, спрашивать его по темам, в которых он силен: например, он прекрасно учит стихотворения, так пусть рассказывает.

Мы расходимся, договорившись вновь встретиться через два месяца. Может быть мысль, что столько взрослых занято его проблемами, как-то поддержит Тимоти. У него появится вера в себя и улучшатся отношения с окружающими. Шаг за шагом, мы выведем его на путь к спокойной и счастливой жизни. Главное — не бросать его на этом пути!

Я решаю, что работа с родителями еще не закончена. Перед уходом я предлагаю им отдать Тимоти еще на три дня в клинику на обследование. Есть у меня одна мыслишка.

Считает себя взрослым

Я думаю, что Тимоти не обойтись без помощи лекарства. Что надо для начала подавить его импульсивность, а потом уже пытаться примирить его с одноклассниками и думать о его успеваемости. Он основательно подпортил себе репутацию и близок к тому, чтобы стать изгоем, а на деле-то у него уйма достоинств! Он бы и рад следить за собой, да не получается…

Я собираюсь предложить Тимоти психостимулятор, чтобы он мог лучше себя контролировать. Идея обследования в клинике как-то успокаивает маму, и она соглашается.

В первый день мне сообщают, что у Тимоти депрессивное состояние, он свернулся в клубок, как ежик, и к нему не подойти. Я сажусь рядом с ним на кровать: «Ну как дела, дружок-пирожок?» Меня испепеляют взглядом: «Врач не должен так разговаривать с пациентами!» Я совершил ошибку! Забыл, с кем имею дело: он по виду малыш, но считает себя взрослым. Так что фамильярность тут не пройдет. Скорее — шахматная партия, сразу после консультаций. Попадание. Он явно уже начал строить планы на послеобеденное время: «Отца я все время обыгрываю!» Внезапно он соглашается переночевать в отделении.