Вор весны (ЛП) - Макдональд Кетрин

Вопреки себе, я чувствую, как по моему лицу скользит улыбка.

— Что ты здесь делаешь?

— Прячусь от Ирмы. А еще пришел, чтобы увести тебя тайком.

— Увести? Куда?

— Я проведу для тебя экскурсию по Подземному миру. Главным образом для того, чтобы ты не пыталась исследовать его самостоятельно.

Я бросаю взгляд в конец коридора.

— Ирма рассердится, если я…

— Она всегда злая. Давай же. Мы здесь главные.

— Ты прячешься от нее в стене.

— Ты никогда раньше не встречала лицемера?

Я смеюсь.

— Я беру свои слова обратно. У тебя действительно есть чувство юмора, и мне это даже нравится.

В его следующей улыбке есть что-то почти застенчивое и мальчишеское.

— Превосходно. Так ты пойдешь со мной?

— О, все в порядке. — Я беру его за руку и шагаю в туннель, цепляясь за его руку. Здесь невероятно темно. — Ты нарочно выключил свет.

Аид сжимает руку, зажатую в сгибе его локтя.

— Не собираюсь лгать, я так и сделал.

— Ты подлый, жестокий человек.

— Это то, что они говорят…

Мы выходим из кухни и выскакиваем через парадную дверь, хихикая, как школьники. Туннель исчезает позади нас.

Я пользуюсь моментом, чтобы перевести дыхание и размять руки и ноги. Мои мышцы напряжены, шея напряжена.

— Эта Ирма — настоящая школьная учительница.

— Так оно и есть. Ты замерзла?

— Я не хочу показаться слабой и смертной, но этот тур потребует много ходьбы? Потому что я уже устал.

Аид улыбается.

— Нам не нужно никуда идти пешком, — говорит он, — хотя ты можешь возразить против моего предпочтительного способа передвижения.

Я поджимаю губы.

— Продолжай.

Аид сгибает руки, отводит плечи назад, и из его спины появляются два великолепных воронье-черных крыла. Перья блестят и слегка припорошены золотом.

— У тебя есть крылья.

Я могу сказать, что он изо всех сил пытается сдержать ухмылку, услышав явное и абсолютное удивление в моем голосе.

— Я могу менять форму. Немногие из Высшего Двора могут это делать. У меня есть целый ряд форм, но эта самая простая.

— Это… невероятно.

Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до одного из перьев. Они гладкие, как атлас. Я провожу пальцем вверх к его лопаткам, где они соединяются с его плотью под дублетом. Он слегка дрожит подо мной.

— Ты чувствуешь это?

— Это мои крылья.

— Извини, я просто… Я подумала, что если ты мог вызвать их, они были бы больше похожи на иллюзию.

— Уверяю тебя, это не так.

— Я должен сказать, что перья — это сюрприз. Я вроде как представил, что если бы у тебя были крылья, то они были бы крыльями летучей мыши.

Его глаза сужаются.

— Почему, скажи на милость, если у меня есть крылья, они должны быть крыльями летучей мыши?

— Потому что ты Аид. Повелитель Подземного мира. Я просто вижу, как ты висишь вниз головой и кричишь: «Я — ночь!» с идиотским лицом летучей мыши.

— Ты… странная.

— Я восхитительна! Ты, наверное, тоже был бы им, с крыльями летучей мыши.

Самая маленькая из ухмылок дергается на его щеках. Это трогает что-то внутри меня, на полпути к дискомфорту и на полпути к чему-то очень, очень другому, но такому же мягкому и темному, как блеск его перьев.

— Так… ты можешь превращаться во что угодно?

— В значительной степени.

— Ты мог бы отрастить хвост?

— Зачем мне хотеть отрастить хвост?

— Нет причины. Просто было бы смешно, если бы у тебя был хвост, который подергивался, когда ты нервничал, или вилял, когда ты был счастлив…

— Я никогда не был ни тем, ни другим. Хвост был бы нелепым.

— И симпатичным.

Он снова улыбается, как той улыбкой, что была раньше, слегка застенчиво. Очень странно видеть его таким.

— Что ты читал? — спросила я.

— Ты не захочешь этого знать.

— О, я действительно думаю, что хочу.

Я думаю, нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ему, хотя мне немного неловко.

— Итак, что фейри-непристойность — действительно популярный смертный жанр прямо сейчас.

Что-то злое мерцает в его глазах.

— И что эти крылья и хвосты делают в ваших историях?

У меня пересыхает во рту.

— Самые разные вещи.

— О? — Он делает шаг ближе. — Пожалуйста, будь более конкретна.

Тихий рокот его «пожалуйста» вызывает во мне тихую дрожь. Я делаю шаг назад.

— Ты к этому не готов.

Он вздыхает.

— В чем вообще привлекательность дополнительных придатков?

Я фыркаю, но не уверена, что ответ на самом деле настолько грязный.

— Я думаю, что… Я думаю, что если тебе кто-то нравится, а мне нравятся фейри с хорошими персонажами, так что они всегда нравятся, — это захватывающе и интересно, что в них есть другая, другая, увлекательная часть. Например, секс почти не имеет к этому отношения. Это просто еще одна вещь, с которой нужно познакомиться поближе.

Аид ухмыляется. Он машет крыльями, поднимая их над нашими головами, как балдахин.

— Увлекательно и волнующе, не так ли? — Взгляд его глаз — жидкий грех. Это урчит у меня в животе. — И секс едва ли входит в это? Но он там есть?

Кончики его огромных крыльев касаются моих щек. Если он вызовет откуда-нибудь хвост, я его потеряю.

— Он… он может быть там, — шепчу я, едва уверенная, говорю ли я о книгах или нет.

— Я думаю, что хотел бы прочитать эту твою пошлость.

— Я не уверен, что это по твоему вкусу.

— Фейри и разврат? Это могла бы быть моя автобиография.

— О… заткнись, — говорю я, отводя взгляд. Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом, не обращая внимания на бешеный стук своего сердца и внезапную сухость во рту. — Ты берешь меня с собой в эту экскурсию или как?

— О, конечно, — говорит он, опуская крылья. Он протягивает руки. — Мне придется подхватить тебя сейчас. Ты готова к этому?

— Почему я должен быть…

Он поднимает меня на руки, и я хватаюсь за его плечи, подавляя вздох. Никому еще не удавалось сбить меня с ног, во всяком случае, с тех пор, как я была ребенком, и это если не считать того, что Либби перебрасывала меня через плечо, чтобы продемонстрировать свою силу. Недостатки высокого роста.

Во всяком случае, для смертной девушки. Средний показатель для фейри. Легкий вес для Повелителя Ночи.

— С тобой все в порядке? — спрашивает он.

— Угу. — Нет.

— Держись крепче.

Я издаю слабый писк, когда он отрывается от земли, его огромные, бьющиеся крылья поднимают нас в воздух. Все мое тело застывает, как глина в печи, и я крепко закрываю глаза, утыкаясь лицом в его шею. Несмотря на силу ветра, его запах проникает сквозь меня: яблочные пряности и древесный дым.

Я чувствую его улыбку на своей щеке.

— Ты все пропускаешь.

— Пропустить очень длинное падение к отвесному камню внизу? Я в порядке, спасибо.

— Открой глаза, Сефи.

Медленно, как будто я могу сократить расстояние между собой и землей, если я ее не вижу, я открываю глаза.

Мы находимся внутри огромной пещеры, освещенной хрусталем, голубым, зеленым и дивным. Растения цепляются за скалу, и я чувствую себя так, словно меня погрузили в воду. Я плаваю на дне океана. Это так красиво, что мне почти хочется протянуть руку и прикоснуться к легкой ряби, отбрасываемой водой на стены.

Аид продолжает летать. Мы проходим через другие скалистые залы других цветов, одни усыпаны драгоценными камнями, мерцающими пурпурными и красными, другие — блестящими, мерцающими черными, как в его священных залах. Каждый поворот открывает передо мной новое чудо, о котором я и мечтать не могла.

Мы останавливаемся в одном из них, чтобы полюбоваться расписными стенами, золотыми статуями и прекрасно обработанным мозаичным полом.

— Чары? — Я хмурюсь. Это кажется слишком реальным, чтобы быть таковым. На керамике и краске есть крошечные щелчки и чешуйки, свидетельствующие о том, что они были сделаны вручную.

Аид качает головой.

— Один из моих предшественников был настоящим художником.