По воле ветра. Два удивительных путешествия к Северному полюсу: героя нашего времени и романтика викторианской эпохи - Дэвид Хемплеман-Адамс

Строительство ангара для шара шло дальше. Его сконструировали и собрали в Гётеборге, а затем разобрали и упаковали, тщательно подписав каждую деталь. Восьмиугольный и деревянный, с креплениями на стальных болтах, он имел четыре этажа и балкон, огибающий верхнюю часть. Его регулируемую кровлю можно было растягивать над шаром, чтобы закрывать его от ветра до самого взлета. Андре контролировал ход работ, и его зацикленность на мелочах раздражала строителей. Стоило кому-нибудь внести предложение об усовершенствовании конструкции, как Андре отвечал, что он уже обдумал все варианты и внес необходимые изменения.

У него на глазах наконец начинала воплощаться его мечта. «Взлет состоится в июле, как только позволит погода, в достаточно ясный день, когда будет дуть южный или почти южный ветер», – написал он в дневнике.

11 июля, завершив свою вахту в два часа ночи, Андре спустился на берег, оставив остальных членов экспедиционной команды и экипаж спать на «Вирго». Не в силах больше сдерживать волнение, он сунул под мышку «Плавание на “Веге”», рассказ его героя Адольфа Норденшельда об открытии Северо-Восточного прохода, и пошел по берегу к плетеной гондоле «Орла», накрытой брезентом. Сняв с нее тяжелое покрывало и прошептав тихую молитву посвящения в холодной ночи, забрался внутрь. Он свернул спальный мешок на манер подушки, накинул одеяло на голову, чтобы ему не мешал свет полуночного солнца, и заснул, мечтая о том, что наступит день, когда он вернется в Швецию героем, став первым человеком, покорившим Северный полюс.

На следующее утро он поспешил вернуться в каюту. «Дул свежий ветер, и гондола стояла так, что качалась вместе с ним, – отметил он. – Я взял с собой первую часть “Плавания на “Веге” и прочитал несколько страниц, а затем положил книгу на недавно прилаженную полку. Так я провел обряд крещения нового судна».

Работа над «Орлом» шла быстро. Гайдропы и балластные веревки пропитали техническим вазелином и жиром и несколько раз испытали, волоча по земле и по воде. Оболочку распаковали, к ней приладили клапаны. Собрали водородную установку. Но плохая погода привела к новым задержкам: из-за сильного снегопада промокла большая часть оборудования, и долгую и опасную процедуру наполнения шара водородом смогли начать лишь 23 июля.

Производство газа было делом промышленных масштабов: в ход пошли 3 т железных опилок, 41 т концентрированной серной кислоты и 76 т соленой воды. Кислоту, воду и опилки помещали в большой освинцованный и герметичный сосуд. Железо вступало в реакцию с кислотой, в результате чего получались сульфат железа и водород, который с шипением выходил из сосуда. Затем газ пропускали сквозь коксовую камеру, чтобы произвести очистку, и через негашеную известь, чтобы удалить из него весь водяной конденсат, который мог замерзнуть. Пока шар в ангаре наполнялся газом, все, кто раньше не видел его во всей красе, молча разглядывали «Орла», стоя в некотором отдалении. Он напоминал судно другой цивилизации.

Через четыре дня верхушка шара наконец выглянула из ангара, и Андре с гордостью написал: «В четыре часа наполнение шара было завершено. То, что называли невозможным, теперь достигнуто». Однако на погрузку провизии и оборудования и прикрепление гондолы к оболочке ушла еще неделя. К началу августа «Орел» наконец был готов к полету, что позволило крайне нетерпеливому Андре вздохнуть с облегчением.

«Дорогой папа, – написал Нильс Стриндберг отцу, – шар наполнен газом. Ветер неподходящий, но у нас есть возможность подождать день-другой; нужно кое-что доделать». Однако капитан Гуго Захау разбил его надежды добавить к письму больше хороших новостей в следующие дни. Раздраженный задержками и раздосадованный из-за того, что в команде ученых, по его мнению, отсутствовали дисциплина и организация, Захау сообщил Андре, что ему пора возвращаться в Швецию.

– Я должен отчалить до двадцатого августа. Владельцы «Вирго» не позволят мне остаться на более долгий срок, – сказал он.

Корпус судна был укреплен сталью, которая защищала его от небольших льдин, но страховка действовала лишь до конца месяца.

Как всегда, Андре не обращал внимания на проблемы, с которыми сталкивались другие члены его команды.

– Но все идет так хорошо, мы не отступаем от плана, – возразил он. – Если теперь природа сыграет свою роль, мы вскоре будем готовы к взлету.

И путешественники стали ждать, когда подует ветер, который унесет их на север. Они запустили пробный шар, но он слишком быстро поднялся в небо и скрылся из виду, прежде чем Экхольм и Андре успели понять, в каком направлении дует ветер. Впрочем, ветер упрямо дул с севера, периодически слегка отклоняясь к востоку или западу, словно дразня людей, которые ждали погоды на берегу залива. Андре бросал умоляющие взгляды на флаги, трепыхавшиеся на крыше ангара.

В лагере возникло беспокойство, и люди начали задаваться вопросами, которые не смели адресовать Андре. Подует ли ветер на север? Или же они работали зря?

В отличие от других полетов на воздушных шарах, которые обычно начинались при тихой погоде, Андре планировал поднять «Орла» под натиском сильного южного ветра. Понимая, что нарушает тем самым первое правило воздухоплавания, он все равно был убежден, что оно того стоит.

– Сильный ветер позволит шару в кратчайшие сроки проникнуть на неведомые территории и приблизиться к полюсу, – сказал он членам команды.

Но Андре и Экхольм совершили критическую ошибку в прогнозе погоды. Они полагали, что погода в июне, июле и августе всегда одинакова, но это было не так. Все сильнее расстраиваясь из-за того, что ветер вопреки прогнозам никак не дует в северном направлении, Андре стал бояться худшего. «Прошлой ночью мне пришлось признать, что в этом году взлететь нам, возможно, не удастся, – написал он в дневнике 4 августа. – Захау готов ждать лишь до 20 августа. Дальше его судно не будет застраховано. Следовательно, 14-го мы должны начать погрузку своих вещей на “Вирго”. Экхольм тоже полагает, что позже мы взлететь не сможем».

У Экхольма были и другие тревоги. Из собственных метеорологических исследований он знал, что ветер в июле благоприятнее, чем в августе, но в дополнение к этому он изучил результаты проведенной Стриндбергом оценки проницаемости оболочки и пришел к выводу, что водород выходит из «Орла» быстрее, чем утверждал Андре.

– По моим расчетам, с каждым днем «Орел» сможет нести на сто одиннадцать килограммов меньше. Именно столько газа он теряет из-за утечки через шелковую оболочку. Когда «Орел» поднимется в воздух, ежедневная утечка лишь возрастет под напором ветра, – сказал он Андре.

Андре вызвал к себе Анри Лашамбра, который прибыл из Парижа, чтобы помочь путешественникам поднять шар в воздух. Лашамбр заявил, что Экхольм