Василий Храбрый - Сычев К. В.

Остальные девушки громко закричали, заплакали, запричитали.

– Чего вы плачете, красные девицы? – сказал вдруг кто-то весело и громко. Девушки замолчали и устремили взоры в направлении приятных звуков – прямо перед ними сидел верхом на большом черном коне красивый всадник, одетый по-княжески: в длинную красную мантию с большими золотыми пуговицами и с красной же, обшитой куньим мехом, шапкой на голове. Его большие синие глаза излучали доброту и покой.

– Славный князь! – закричали обрадованные девушки. – Неужели ты живой? Будь же нам заступником!

– А чего мне быть мертвым? – усмехнулся князь Федор Ростиславович Ярославский. – Я не боюсь татар: они мне не враги, а друзья! И вам советую быть с ними ласковыми!

– Так это ты, княже, привел этих врагов на наш город? – спросила вдруг помрачневшая лицом Милана. – Чем наш Муром перед тобой провинился?

– Не Муром, но ваш великий и бестолковый князь виноват в этом набеге! – усмехнулся Федор Ростиславович. – Этот Дмитрий Александрыч обидел ордынского царя! За это и наказаны его города! Нечего противиться воле нашего Господа, переданной через татарского царя!

Девушки молчали, склонив головы.

– Я же вам говорю, – буркнул князь Федор, – чтобы вы были покорны татарам и без шума приняли свою судьбу. Но если не прислушаетесь к моему доброму совету, примете жестокую смерть! Поняли?

Девушки ничего не ответили.

– Зачем тратишь свои драгоценные слова на жалких рабынь, коназ-урус? – сказал вдруг подъехавший к Ногаеву зятю знатный татарин, окруженный свитой из богато одетых татар. – Пора бы заняться делами!

– Да это просто так, царевич, – приветливо улыбнулся князь Федор. – Я вот увидел этих молодых девок и решил пошутить…

– Эй, люди, – обратился царевич Дюдень к своим военачальникам. – Вам нужны эти молодые уруски, или отдать их простым воинам?

– Нужны, нужны, – заговорили, улыбаясь, мурзы. – Их восемь, каждому из нас по одной!

– Зачем по одной? – засмеялся сидевший рядом с царевичем мурза Киндяк. – Мы их тут всех познаем прямо на берегу реки, а которые уцелеют, достанутся кому-нибудь из нас по жребию!

– Пусть же так и будет! – усмехнулся татарский царевич. – Берите этих девок, как вам хочется!

Знатные татары засмеялись и стали слезать с коней. Приближаясь к русским девушкам, они быстро снимали свои потные кожаные штаны…

Увидев возбужденных, багровых мужчин, девушки громко закричали, хватаясь друг за друга и стараясь спастись от чужеземных насильников…

– Карош кызым, – смеялись татары, оттаскивая девушек друг от друга и срывая с них одежду.

Сопротивление несчастных было легко сломано, и вот у холма на песчаном берегу реки татарские мурзы, оседлав своих пленниц, начали безжалостно их насиловать. Крики и стоны беспомощных девиц становились все тише и тише.

– Вот и успокоились красные девицы! – усмехнулся веселый князь Федор. – Видно они довольны вашими мужами. Пусть же познают их все, кому не лень!

– Ты прав, коназ-урус, – кивнул головой татарский царевич. – Однако, айда в мой шатер, будем держать совет!

На следующий день татарские полчища обрушились на стольный город князя Дмитрия Александровича – Владимир – и, пользуясь отсутствием крепких дубовых стен, начисто его разграбили. Пострадали даже церкви, которые, вопреки установленным ордынскими ханами правилам, жестоко разорили. А в соборной владимирской церкви они даже оторвали от пола медные резные плиты, гордость церкви, называемые «чудное дно медяное» и похитили все священные сосуды.

Страшная «Дюденева рать» превзошла по своим жестокостям и разрушениям даже первый поход Бату-хана на Русь! Участь Мурома постигла еще тринадцать городов, лежавших теперь в руинах и пепле.

Разграбив и сокрушив почти все города суздальского удела, принадлежавшие великому князю Дмитрию, татары пошли на север, угрожая Твери и Великому Новгороду. Никто не препятствовал их губительному набегу и разбою: напуганный великий князь Дмитрий бежал со своей семьей подальше, сначала в Волок, а затем – в Псков. Татары шли за ним по пятам, но, разоряя города и грабя население, не успевали. Когда же они вошли, подвергнув погрому Волок, князь Дмитрий уже был совсем далеко.

– Дальше нечего идти, царевич, – сказал князь Андрей татарскому военачальнику во время трапезы в княжеском тереме города Волока. – Мы так покарали этого злодея, что ему уже никогда не быть великим князем!

– А как же тогда богатые города Тфэры или Новэгэрэ? – вопросил, морщась от раздражения, татарин. – У нас почти нет серебра и пленников! Тогда зачем мы посылали большое войско? Задаром мучили людей неблагодарными трудами?

– Нельзя посылать наше войско на Тверь, славный царевич, – вмешался в разговор князь Федор Ростиславович. – Только что молодой князь Михаил вернулся туда с царским пожалованием! А значит, Тверь брать не следует…Вот если пойти на брянские или карачевские земли, а также припугнуть Смоленск, чтобы прогнать оттуда князя Александра…

– Я не пойду на Брэнэ, коназ-урус, – покачал головой татарский царевич. – Это земля Ромэнэ, славного коназа, и его сына! Мне не велено туда ходить, да, к тому же, неизвестно, иссякла ли сила воинов Ромэнэ…Зачем губить моих людей без всякого смысла? А Смоленск можешь сам напугать! Пошли же туда моих людей и потребуй сдачи города.

В это время послышался шум, и в княжескую трапезную вбежал молодой татарский воин.

– Мой славный полководец, затмевающий своими победами весь белый свет! – крикнул он. – Разреши мне сказать!

– Говори! – нахмурился Дюдень.

– Мой повелитель! Сюда прибыли знатные люди с большим обозом, нагруженным подарками! Говорят, что они из Новэгэрэ и все добро – для тебя!

– И сколько всего арб? – насторожился царевич. – Есть ли там серебро и меха?

– Десятка полтора арб, государь, – весело ответил молодой татарин. – И все с серебром и богатыми мехами! Примешь этих посланцев?

– Только после нашего пира! – кивнул головой царевич и, презрительно глянув на сидевших за столами знатных воинов, зевнул. – Я вижу, что нам пора возвращаться в Орду: серебра и прочего добра теперь будет достаточно и надо сберечь пленников! Ясно, что мы и так потеряем половину ясыря…Глупые урусы плохо переносят дальнюю дорогу: мрут, бестолковые, как мухи!

ГЛАВА 12

УХОД КНЯЗЯ ОЛЕГА

– Здравствуй, мой славный родственник, князь Александр! – весело говорил князь Олег Брянский, обнимая и целуя своего шурина. – Вот тебе хлеб-соль, великий воин!

Олег Романович принял из рук своего боярина, огнищанина Милко Ермиловича, стоявшего по левую руку, серебряное блюдо с круглым хлебным караваем и золотой солонкой, вставленной в хлебный разрез, и протянул его князю Александру. Последний взял в руки хлебный каравай, отломил кусочек, обмакнул его в солонку с солью и быстро отправил в рот, пережевывая.