Конец времен. Элиты, контрэлиты и путь политического распада - Петр Валентинович Турчин

что все они суть победители по жизни. Раньше, в 1950-х и 1960-х годах, так действительно и было, но сегодня все иначе. Картина значительно изменилась, и для оценки масштаба перемен стоит снова сыграть в игру на повышение.

Допустим, наша цель в игре – войти в число «десятипроцентников». (При этом возможны, конечно, и другие ставки – попасть в заветные 1 процент или 0,1 процента, стать миллиардером или сенатором США.) Десять стульев – это призовые места, а для участия в игре нужно приобрести билет. Вы платите за обучение и тратите четыре года своей жизни на получение степени бакалавра.

В начале 1950-х годов, если бросить взгляд на историю этой игры, менее 15 процентов населения в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет обучались в колледжах . То есть каждому из них приходилось бороться с тринадцатью или четырнадцатью соперниками. Разумеется, один или два стула могли достаться особо талантливым и пробивным представителям рабочего класса, не покупавшим билетов. По счастью, довольно многие из числа прямых конкурентов бросали колледж или как-то еще сбивались с пути, так что требовалось лишь самому не пойти по их стопам; тот, кто учился прилежно, получал высокие оценки и соответствовал ожиданиям профессоров и боссов, вполне мог рассчитывать, что он, следуя этим нехитрым правилам, практически гарантирует себе один стул. Даже те, кому не повезло не попасть в верхний дециль по богатству, должны были сильно постараться, чтобы вылететь из второго дециля, который сулил приличный уровень благосостояния.

Словом, система сложилась и всех устраивала. Но с течением времени правила стали ужесточаться. Вступая в состязание пятнадцатью годами позже, в 1966 году, вы уже соперничали с тридцатью претендентами. К 1990 году в игре участвовало более половины вашей когорты – пятьдесят игроков на прежние десять стульев. А сегодня две трети молодых людей в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех лет поступают в колледжи 101102.

Что тут можно сделать? Давайте вернемся в 1966 год, когда 30 процентов молодежи училось в колледжах. Чтобы опередить конкурентов, требовалось улучшать свою игру и приобретать более дорогой билет. Итак, после колледжа человек отправлялся в юридическую школу, в медицинскую школу или в какую-нибудь другую аспирантуру. Тогда он (и еще двое или трое других обладателей степени) легко добывал себе место под солнцем, а прочим доставалась обыденная степень бакалавра.

Некоторое время так все и продолжалось, но упомянутые выше прочие быстро нагоняли. С 1960 по 1970 год количество докторских степеней, присуждаемых в университетах США, увеличилось более чем в три раза – с менее чем десяти тысяч до тридцати тысяч. В итоге достаточно скоро случилось возвращение к перепроизводству элиты, разве что стоимость выигрышного билета стала выше.

Напомню, что в нашей игре количество стульев остается неизменным. Но в реальном мире количество «элитных» должностей, разумеется, постоянно меняется. В 1960-х и 1970-х годах существовал изрядный спрос на обладателей докторской степени в университетах, которые нуждались в профессуре для обучения поколения беби-бумеров. Один из моих профессоров как-то признался мне, что в ту пору университеты выскребали запасы буквально до дна и были готовы нанимать любого человека с ученой степенью. «Сегодня меня бы никогда не взяли на работу», – сказал он в 1985 году, когда я заканчивал свою диссертацию. Занявшись поисками работы в академических структурах, я был уверен, что на рынке новоиспеченных докторов наук царит жесткая конкуренция; в наши дни ситуация намного, намного хуже.

Другие профессии, требующие ученых степеней, также пережили взрывной рост популярности после Второй мировой войны. Русский «Спутник» шокировал американскую элиту и, наряду со множеством дополнительных факторов, спровоцировал резкое увеличение финансирования научных исследований, что привлекло множество докторов наук. Когда же экономический охват Соединенных Штатов Америки распространился на весь мир, международным корпорациям срочно потребовались армии юристов. (Именно так отец Джейн вытащил свой золотой билет.) Но постепенно всплеск спроса на ученые степени начал снижаться, а вот предложение продолжало расти. Например, с 1955 по 1975 год число студентов юридических институтов фактически утроилось.

Фактором, который определяет наличие проблемы перепроизводства элиты, выступает баланс между предложением со стороны молодежи с учеными степенями и спросом на таких специалистов (количество рабочих мест, требующих соответствующих навыков). К 2000-м годам, к сожалению, число обладателей ученых степеней значительно превышало количество доступных вакансий.

Дисбаланс налицо в социальных науках, а еще заметнее эта диспропорция в науках гуманитарных. При этом Соединенные Штаты Америки выдают огромное количество дипломов даже по системе STEM (наука, технологии, инжиниринг и математика). В статье для «Блумберг опинион» (Bloomberg Opinion) в январе 2021 года популярный блогер и обозреватель Ной Смит признал, что перепроизводство докторов наук на протяжении многих лет остается бедой США. С одной стороны, более образованное население полезно для развития страны. Но с другой стороны, аспиранты, едва заканчивая учебу, открывают для себя малоприятную истину: академические рабочие места, занять которые они готовились, иссякают на глазах. «Поищите в Сети вакансии в любой академической области – будь то история, антропология или английский язык; скорее всего, вы наткнетесь на пугающие цифры, которые свидетельствуют о снижении числа вакансий на факультетах с временной занятостью, – пишет Смит. – Это обрекает многих потенциальных ученых на безрадостное существование и низкооплачиваемую работу. Подобно орде актеров, что годами слоняется по Голливуду в надежде на внезапный успех, многие ученые тянут лямку год за годом, отказываются от медицинской страховки, снимают ветхое жилье и т. д., а между тем их квалификация для работы за пределами академических структур неумолимо снижается.

Но даже по мере того как желанная профессорская жизнь уходит все дальше за пределы досягаемости, страна продолжает плодить новых докторов наук»103.

Победители и проигравшие

Присмотревшись внимательнее к будто бы состоятельному образованному классу, мы поймем, что на самом деле для них все не так радужно, как может показаться со стороны. Сразу вспоминается название популярного мексиканского телесериала – «Los ricos también lloran» («Богатые тоже плачут»). Сегодня ученая степень ни в коей мере не является сколько-нибудь надежной защитой от жизненной нестабильности. А Гай Стэндинг[29], который и ввел в употребление термины «прекарность» и «прекариат», вообще рассматривает обладателей ученых степеней как потенциальных жертв. Об этой группе «прогрессистов» он пишет так:

«Данная группа состоит из людей, которые поступают в колледж, поверив в обещания родителей, учителей и политиков, будто так представится возможность сделать карьеру. Вскоре они понимают, что им, по сути, продали лотерейный билет; они остаются без будущего и с большим количеством долгов. Эта группа опасна – правда, скажем так, в позитивном ключе. Они вряд ли когда-либо станут поддерживать популистов. Однако они отвергают былых консерваторов и прежние социал-демократические политические партии. Они интуитивно взыскуют некоей райской политики,