Тобой расцвеченная жизнь (СИ) - Евгения Бергер

раз! — слышу я голос Линуса. И — бац! — что-то ударяется о стену комнаты. Что происходит?

Спешу назад по коридору и снова захлебывающийся голосок мальчика:

— А еще раз можешь?

Открываю дверь и едва не получаю детским мячиком по голове: тот отскакивает от косяка и катится под кровать. Линус бросается доставать его…

— Что вы тут устроили? — строго осведомляюсь я.

И мальчик, высунув из-под кровати свою черноволосую макушку, радостно сообщает:

— Мы с бабулей играем в мячик. Она обыграла меня на два очка!

Я бросаю в сторону частично парализованной фрау Штайн удивленно-недоверчивый взгляд, и та отвечает мне до странности невозможной — довольной? — полуулыбкой.

9 глава

Глава 9

Линуса я увожу прежде возвращения Патрика с работы, и потому тот остается в неведении относительно нового жильца, заселившегося в его бывшую квартиру… Правда, неведение это длится недолго: ровно до восемнадцати нуль-нуль, когда он звонит в нашу дверь, и мы с Линусом взволнованно переглядываемся… Признаюсь честно: моей первой мыслью была мысль о маме, вернувшейся забрать Линуса обратно! И была ли эта мысль радостной или, наоборот, грустной, судить не берусь: просто не успела осмыслить, а Патрик уже нажимает на кнопку звонка во второй раз. Тот отзывается пронзительной и настойчивой трелью…

— Привет! — улыбаюсь я нашему гостю, не пуская его дальше порога. — Как дела?

Он глядит на меня с подозрением, словно я воришка-карманник, стащивший у него парочку центов.

— У тебя гости? — любопытствует он, а сам косится в сторону дороги: не стоит ли там Килианов мотоцикл. Не стоит — нечего и смотреть.

— Нет, никаких гостей, — отвечаю я. — Килиана здесь нет, можешь даже не высматривать. Соскучился?

Мой игривый тон Патрика не усмиряет, лишь заставляет его брови насупиться еще чуточку сильнее.

— Я слышал, ты с кем-то разговорила…

— Ничего подобного… — начинаю было я, но тут за моей спиной появляется Линус, и мне приходится прикусить язык.

— Ничего подобного, значит? — Патрик перестает хмуриться и глядит на меня с неприкрытым любопытством.

— Хорошо, проходи, — и я впускаю его в дом, понимая, что объясниться все равно надо было бы… рано или поздно. Пусть будет рано…

— Привет, парень! — Патрик протягивает мальчонке руку, и тот смущенно вкладывает в нее свою крохотную ладонь, смущенно прижимаясь к моим ногам. Непривычное чувство… почти приятное.

— Привет.

— Линус, можешь посмотреть мультфильмы, если хочешь, — говорю я своему брату, и тот убегает к дивану и прибавляет звук на телевизоре. А я в это время произношу: — Это мой сын.

Сама не знаю, что на меня нашло: второй день подряд огорошиваю (читайте: пугаю) мужчин наличием у себя ребенка, только если вчера это была глупая шутка, то сегодня…

— Только не говори, что родила его в десять лет, — насмешничает вдруг Патрик, чем абсолютно сбивает меня с толку.

— Мне не шестнадцать! — в сердцах восклицаю я.

— Правда? — продолжает веселиться мой собеседник. — Тогда сколько же тебе на самом деле? Давно хотел спросить, только случая не представлялось…

— Двадцать шесть, — вру я почти с вызовом. Но заметив, что Патрик на мое вранье так и не купился, добавляю: — Ну хорошо, он не мой сын — Линус мой брат. Доволен?

Губы Патрика продолжают источать тонкую, восторженно-загадочную улыбку, и даже когда он заговорил со мной, я видела ее отражение в его глазах…

— Признаться, я полагал, что у тебя нет родных… И вот на тебе, брат. Откуда он взялся?

— Оттуда же, откуда берутся и все люди, я полагаю…

— Вообще-то я имел в виду кое-что другое, Ева…

Я знаю, что он имел в виду, просто у меня и у самой нет точного ответа на этот вопрос. Так и хочется окликнуть Линуса и поинтересоваться: «Скажи, братец, а откуда вы с мамой приехали?» Утоли мое безмерное любопытство.

— Маме пришлось срочно уехать, и я вызвалась присмотреть за братом… Надеюсь, ты не будешь против, если он поживет здесь какое-то время?

— Мне все равно. Только как ты будешь управляться с работой…

— Я буду брать его с собой, он не помешает. Вообще-то, — добавляю я робко, — я уже брала его с собой сегодня… и они с твоей матерью играли в мяч.

— Играли в мяч? — посмеивается Патрик. — С трудом могу себе это представить.

Воспоминание о едва не угодившем в мою голову мяче, вызывает у меня улыбку.

— Твоя мама неплохо управляется левой рукой — им было весело.

И тут Патрик спрашивает:

— А он здесь надолго? — и улыбка на моем лице стремительно вянет, уступив место растерянности и испугу.

— Все так плохо? — без слов прочитывает меня Патрик.

— Я не знаю, — бубню я в ответ. — Все вышло так неожиданно… у меня все мысли вразброд… голова как кипящий котел.

— Тогда тебе нужно выпустить пар…

— Выпустить пар? — смотрю на его довольное лицо и не могу понять, чему он так радуется. — И как я, по-твоему, должна это сделать: может быть, напиться… Ой, — я тут же осекаюсь, — прости.

К счастью, Патрик не зацикливает на этом своего внимания и произносит:

— Тебе надо покричать. В голос… Пробовала когда-нибудь?

— Кричать в голос? — уточняю я на всякий случай.

— Да, просто кричать… громко-громко.

Смотрю на него с недоверием: он это всерьез или издевается надо мной? Выглядит серьезным, но уж больно странно звучат его слова…

— Прямо здесь?

— Нет, здесь лучше не надо, — улыбается он, — иначе могут подумать, что я тебя убиваю. — Зато я знаю одно местечко, где твой крик не вызовет неприятных ассоциаций — сам ни раз им пользовался. Поехали?

— Сейчас?

— А когда же еще? Хочешь, чтобы голова взорвалась? — И тут же обращается к Линусу: — Эй, парень, видел когда-нибудь, как баржа проходит шлюз?

Тот отрицательно машет головой, а потом говорит:

— Раньше мы жили с мамой на барже… Только она не плавала.

Его слова повергают меня в ужас: вдруг он еще что-нибудь такое скажет, и Патрик догадается, кто мы такие.

— А почему бы и не поехать! — с наигранным энтузиазмом отзываюсь я, стараясь отвлечь внимание от последних слов брата. И мне это удается: Патрик произносит «так тому и быть» и ведет нас за собой — я с облегчением выдыхаю, а Линус подпрыгивает на одной ноге, подобно маленькому коротконогому аисту и радостно улыбается.

Маленькими деревушками и зелеными полями Патрик привозит нас к одному из шлюзов на Мейн-Дунайском канале, шлюз этот носит название небольшой деревушки в его окрестностях — Эккерсмюлен. Я здесь прежде не бывала — не привелось. Искрящаяся лента воды, распластавшаяся посреди каменных берегов, убегает куда-то за горизонт…