Милашка для психа (СИ) - Зорина Кристина

— Я хочу тебя, — произнес псих Тане в губы. Потом поцеловал ее переносицу, кончик носа, полоску кожи над верхней губой. — С первого дня. Как только увидел — хочу тебя.

Таня готова была заскулить, услышав это.

Невероятно сильное чувство, что это целиком и полностью ее человек, ударило Таню по щекам, и она распахнула глаза, глядя на него удивленно.

— С первого дня?

— Да.

Наверное, ей стоило задуматься о том, насколько все это серьезно. Вспомнить слова, которые она говорила Полли — о ее нежелании влюбляться, чтобы потом не очутиться в углу комнаты в слезах с разбитым сердцем.

Но прямо сейчас ей ни до чего не было дела.

Она притянула психа к себе и снова окунулась в безумный поцелуй.

Псих застонал.

Это был первый стон, который Таня сорвала с его губ — первый осознанный, который ей удалось услышать так четко и хорошо.

А все потому что Таня забралась наверх. Оседлала жеребца, ха.

Ей так безумно нравилось управлять темпом. Псих не торопил ее, несмотря на то, что глаза его горели, а руки подрагивали, придерживая ее бедра. И было видно, как ему хочется начать двигаться Тане навстречу, ускориться, перейти из этого тягучего, медленного режима в настоящую гонку за оргазмом.

Таня растягивала удовольствие.

Она двигалась медленно, с наслаждением. Закусив губу смотрела, как рот психа приоткрывается, и он выпускает воздух, как подрагивают его ресницы, когда он закрывает глаза.

Таня то и дело наклонялась, чтобы поцеловать его снова, чтобы еще раз ощутить у себя во рту его влажный язык, чтобы простонать ему в рот что-то нечленораздельное, а потом, приподнявшись, опуститься на член до самого конца.

Они оба не слишком-то надеялись, что смогут продержаться долго. Они и не пытались. Это не было соревнованием, да, они немного оттягивали тот самый момент, но Таня прекрасно знала, что вряд ли этой ночью они уснут. И она готова была повторять это снова и снова. Во всех возможных позах. Пока ее окончательно не покинут силы.

Когда она в очередной раз опустилась на член, почувствовав, как он наполняет ее, громкий выкрик сорвался с губ, и Таня упала психу в шею лицом, чтобы немного отдышаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хочешь кончить? — спросил псих — голос его был хриплым.

— Очень хочу. А ты?

— Я едва держусь.

— Мы можем…

— Да. Давай. Пожалуйста.

И это его «пожалуйста» наполнило Таню силой. Она буквально почувствовала себя каким-то супергероем, когда выпрямилась и начала двигаться на члене психа, набирая скорость.

Ноги ее ломило от усталости, а вагина, честно признаться, была в шоке от происходящего весь этот длинный день. Но Таня была настолько возбуждена, что она могла сейчас свернуть горы, лишь бы дойти до оргазма, снова, уже в третий раз.

Она чувствовала, что вот-вот кончит, она чувствовала, как ладони психа сжали ее задницу и, в конце концов, он начал подкидывать бедра вверх, Тане навстречу, и через какие-то жалкие пару минут они оба кончили, столкнувшись губами, пряча в мокром поцелуе свои стоны.

* * *

Они ехали в такси молча.

Таня сидела на заднем сидении рядом с Полли, псих — рядом с водителем. Каждый смотрел в свое окно.

Таню нещадно клонило в сон, но как только она закрывала глаза, предыдущая ночь нападала на нее, заставляя вспоминать все в красках, и она снова чувствовала себя озабоченной на голову маньячкой.

— Неплохие вышли выходные, — сказал псих, обернувшись и поймав Танин взгляд.

Полли вздохнула. Не отводя глаз от окна, она проговорила:

— Я бы с радостью согласилась, если бы мне не пришлось ночевать в соседней комнате с вами. Без наушников.

Таня, которая в этот момент пила из пластиковой бутылки, подавилась водой и еще долго кашляла, пытаясь прийти в себя.

Глава 18

Время полетело какими-то семимильными шагами.

Днем Таня пропадала на работе, загружая себя ею по максимуму, чтобы не думать ни о чем непристойном (получалось с трудом). А вечером…

Ох, эти вечера.

Таня никогда в жизни столько не трахалась.

Никогда.

Едва она переступала порог, псих набрасывался на нее, царапая щетиной лицо в поцелуях, и буквально сдирал с нее всю одежду. Иногда вел в душ и мыл там (а потом трахал прямо в ванне и снова мыл), иногда — отводил в кровать, укладывал и медленно вынимал из нее душу.

А иногда они даже до дивана не могли дойти. И до гостиной.

В один из таких дней произошел, что называется, «позор века».

Псих как раз сорвал с Тани штаны до колен и прямо в куртке развернул ее лицом к стене. Таня, все еще чуть-чуть замерзшая после улицы, с красными щеками стонала, пока ее киску дразнили смоченными в слюне пальцами.

Она не могла себя контролировать. Когда псих вгонял в нее свои безумные пальцы, Таня приоткрывала рот, и стоны сами вырывались из нее. Она старалась, правда. Пыталась закусить запястье или задержать дыхание, но псих обладал какой-то магической способностью с первого толчка за секунду нащупывать ее эрогенную зону и давить на нее, мягко и сладко.

Таня стонала.

Она почти орала, а коленки ее дрожали, и все, о чем она могла думать — как не отключиться здесь и сейчас от этих его ласк.

Было жарко, катастрофически не хватало воздуха, Таня отставила задницу и насаживалась на пальцы, а когда они пропали и зашелестела обертка от презерватива — быстро стянула с себя куртку, швыряя ее куда-то в сторону.

Псих раскатал резинку по члену и, не церемонясь, вогнал сразу одним толчком и на всю длину. Таня была готова к этому, и боли почти не почувствовала, только задержала дыхание и рявкнула задушенно:

— Ты ж меня на куски разорвешь, псих!

Тот самодовольно хмыкнул Тане в ухо и начал двигаться.

Толчки его были резкими, грубыми. Вцепившись намертво в бедра до синяков, он просто двигался, как чертова машина, как будто остановить его сейчас смогла бы только свалившаяся на голову бомба. Он не жалел Таню, он как будто догонял упущенное время, которое они провели, не трахаясь. Он входил на всю длину, сразу до шлепка яиц, а потом вытаскивал и снова входил, скользя в мокрую Танину дырку, как к себе домой.

Таня стонала, пока голос ее не охрип, потом перешла на тупой скулеж, которому позавидовал бы даже Джек в своих утренних просьбах выгулять его.

Псих так разогнался, что им обоим хватило буквально пяти минут, и они начали кончать. Таня — молясь, чтобы таких оргазмов было побольше. Псих — в презерватив, даже не потрудившись вытащить член из Таниной киски.

Это был не оргазм, а какой-то взрыв, после которого Таню как будто оглушили. Она сползла на пол, с трудом натянув на себя штаны. Улыбка сама по себе натянулась на ее лицо, и она поймала взгляд психа своим — тот выглядел точно так же.

— Откуда дует? — спросила Таня, вдруг почувствовав холодный воздух на своем вспотевшем лице.

Псих нахмурился. Во взгляде его вдруг вырос, как великан, какой-то вселенский ужас, и они оба повернулись к двери.

Она была наполовину открыта. На лестничной клетке, белая, как полотно, стояла тетка лет пятидесяти и таращилась на них в полнейшем шоке.

Таня сглотнула, чувствуя, как паническая атака не то чтобы подкрадывается — врывается в ее голову ураганом.

Твою мать.

Твою маааааать.

ТВОЮ МАТЬ!

Она открыла рот, чтобы просто заорать, потому что понятия не имела, что еще ей нужно было сделать в этой ситуации.

Но псих опередил ее, добродушно выпалив:

— Приветствую!

Тетка охнула и со скоростью света припустила по лестнице вверх.

* * *

Таня зажала телефон между плечом и ухом и надавила на слив.

Полинка, которая выслушивала всю эту историю, пока она справляла нужду, заржала, как ненормальная, чем очень сильно оскорбила бедную Мальцеву.

— По-твоему, это смешно? — спросила Таня, включая воду в раковине.