Город злодеев. Королева зеркал - Эстель Лор

наблюдает за мной через двойные двери соседнего вагона, стоя у поручня, когда вокруг есть свободные места. У неё нет причин стоять, и она определённо смотрит на меня из-за солнцезащитных очков, машинально покачиваясь, пока поезд движется по рельсам.

Когда мы подъезжаем к станции «Чудо-озеро», я не двигаюсь. Если она из Дозора, то, вероятно, уже знает, где я живу, и то же самое – если она из прессы, но это не значит, что я хочу облегчать ей задачу. Следующая – авеню Желаний, и я проезжаю свою остановку. Мы прибываем, и двери открываются. Одни люди выходят, другие набиваются внутрь, и когда звучит объявление с просьбой отойти от дверей, я вскакиваю со своего места и выбегаю наружу.

И, конечно, когда поезд движется дальше, я вижу, как женщина что-то поспешно говорит в часы.

Я бегу.

Я взлетаю по лестнице, мчусь мимо рекламы оперы и театра, мимо комика, отпускающего шутки о том, как было здорово во времена магии. Я проношусь мимо приглашений в церковь Розы на собрание «Анонимной магии» и множества плакатов с Джеймсом, Малли, Урсулой, Безумным Шляпником, а теперь и пустым контуром с подписью «Красная Королева». Я выбегаю на холодный воздух и позволяю каплям дождя падать мне на плечи. Я не оглядываюсь. Моё сердце гонит кровь по телу, бешено стуча, а я бегу всё дальше и дальше. Я знаю, что за мной, вероятно, следят, и ничего не могу с этим поделать. Но не вижу причин сдаваться.

А потом я оказываюсь на месте, дрожащая и запыхавшаяся.

Дом Джеймса находится прямо на углу авеню Желаний и улицы Надежды. Мне всегда казалось странным название перекрёстка, который считается худшим районом в Шраме.

Меня тут же начинает мутить. Я старалась не ходить сюда, даже когда Джеймс был рядом. Этот дом – зона для парней: в каждой комнате стоит двухъярусная кровать и повсюду бродят «Потерянные мальчишки». Но что важнее – как бы я ни гордилась Джеймсом и тем, каким человеком он стал, я всегда чувствовала, что не должна здесь находиться. У парней своя жизнь, и вход сюда был равносилен перемещению с места на место камня, который лежал нетронутым так долго, что под ним образовалась целая колония насекомых. Мальчики ели, спали, играли и работали в стае; они ходили в школу и делали домашние задания только потому, что их заставлял Джеймс. Я всегда чувствовала, что мне здесь не место, и с тех пор, как Джеймс ушёл, вокруг дома словно возникло отталкивающее силовое поле. Я часами сидела в гостиной на диване, играя в видеоигры с мальчиками, или наверху, обнимая Джеймса, но это определённо не моя территория.

Все рабочие инструменты Джеймса лежат в беспорядке, будто он ушёл прямо посреди проекта. Его машина, «Морской дьявол», оранжевая с нарисованным на боку зелёным морским змеем, величественно стоит на подъездной дорожке. Несколько других машин находятся на разных стадиях сборки, рядом с ними разбросаны детали. Когда я подхожу к крыльцу, всего на секунду мне кажется, что я вижу силуэт Джеймса, высокий и стройный, лежащий в тени на потрёпанном диване на веранде. Моё сердце прыгает от радости, но потом я понимаю, что это вовсе не Джеймс.

Угрюмая фигура на крыльце наклоняется вперёд и упирается локтями в колени. Парень пристально наблюдает за тем, как я подхожу к лестнице. Его челюсти сжаты, под глазами тёмные круги, обесцвеченные волосы свисают патлами. Собака рядом с ним рычит.

– Ракушка, – говорю я, и собака Джеймса бьёт хвостом и скулит, но остаётся на месте.

– Йо-хо-хо и бутылка рома, – тихо говорит Сми. – Я думал, что уже не увижу тебя в своём доме.

Из соседнего дома доносятся крики, и я напрягаюсь.

– Не волнуйся, – говорит Сми. – Просто дружеская домашняя ссора. Они будут кричать друг на друга всю ночь и к утру помирятся.

– Нет такой вещи, как домашняя дружеская ссора, – отвечаю я.

– Возможно, ты права. Но я не знаю, что с этим поделать. Всё очень сложно.

– Точно, – говорю я. – Можно мне зайти?

Сми кладёт руку себе на грудь.

– Мэри, ты меня ранишь. Конечно, можно. Дом Джеймса – это твой дом. Ты это знаешь.

– Знаю?

Сми издаёт вздох, похожий на смешок. Из-под его футболки выглядывают татуировки, и я замечаю новую, на которой написано «Верность Наследию». Она лентой обвивает левую руку.

– Конечно, – говорит Сми. – Я ждал, когда ты объявишься. Думал, что ты забыла о нас.

– Нет. – Я хочу, чтобы он меня понял, но внезапно не нахожу разумных объяснений своему отсутствию. – Я не хотела... Я думала, что ты можешь злиться на меня.

– За то, что бросила капитана? За то, что не приходила к нам? За что именно я должен был злиться?

– Мы можем зайти внутрь? – Я не хочу стоять на улице. – Поговорим?

– Ты знаешь, мы всегда будем рады, если ты придёшь перекусить, но не если ты захочешь поговорить. Маленькие волшебники из Дозора прослушивают всё до последнего слова. – Сми смотрит за моё плечо на пустую улицу. – Ты слышишь? – кричит он. – Я знаю, что ты где-то там. – Он показывает воздуху средний палец. – Ты не сможешь поймать меня, детка. – Сми щёлкает языком, и Ракушка встаёт. – Пойдём.

Я вижу, как за спиной у Сми мерцает телевизор, и трое мальчишек: Уибблс, Дэмиен Солт и Старки, едят фастфуд в жёлтых обёртках, хлопают друг друга по спинам и от души смеются. Приятно знать, что они ещё здесь.

Сми берёт Ракушку за поводок и жестом говорит мне следовать за ним.

– Ты собираешься оставить инструменты снаружи?

– Кто станет их красть? Никто, вот кто.

Мы идём вниз по улице, над головой качаются ветви деревьев. Сми застёгивает свою толстовку.

– Ну и погодка.

Я опускаюсь на корточки и глажу спину Ракушки, гладкую серую шерсть веймаранера. Должно быть, она скучает по Джеймсу. Ракушка кладёт голову мне на колени. Я глажу её ещё пару раз, а затем мы со Сми направляемся дальше по улице.

– Ты знаешь, где он? – спрашиваю я.

Мне не нужны вступления. Хотя у нас со Сми были свои разногласия, нас всегда объединяла любовь к Джеймсу, которая и сейчас чего-то стоит.

Сми вскидывает бровь.

– А ты в этом сомневаешься?

– Тогда почему ты ещё здесь? Почему