Черный обходчик - Василий Анатольевич Криптонов

Вано, давай его побьём? — переглянувшись с Ваном, перебил Денис. — Когда он всё успевает? Ты вот сегодня хоть зубы успел почистить?

— Да, — был краток Ван.

— Так вот, — продолжал я. — Она мне про их трудодни рассказала.

— А. Ну-ну, — притух Денис. — И что, позарился? Кого обессмертить хочешь?

— Да не в том дело. Просто у меня возник закономерный вопрос: а наши бусины какое-то практическое применение имеют? Не, ну я понимаю, что это уже как бы часть каждого из нас. Воспоминания о вознесённых душах, на бусины приятно смотреть, всё такое. Ну а помимо этого?

— Помимо — тоже да, — кивнул Денис. — Чем больше у тебя бусин, тем больше вероятность, что следующая душа будет чем-то подобна предшествующим. И если ты понимаешь, что не справляешься, то можешь использовать соответствующую бусину. Она начинает мерцать. Грубо говоря, используешь её — и лучше понимаешь, как работать с душой. А бусина, соответственно, исчезает. Хотя после вознесения ты, конечно, получаешь новую. Как правило…

— Ага-а-а… — впитал я информацию.

— Всё говоли, — вставил Ван.

— Ещё что-то? — посмотрел я на Дениса.

— Ну… — усмехнулся тот. — Есть нюансы. Когда душа, с который работаешь, не возносится, несмотря на все твои усилия растворяется — тогда ты бусину теряешь.

— Справедливо, так-то.

— Потеряешь все бусины — лишишься и дара, и бессмертия, — спокойно закончил Денис.

Глава 10

— Оп-па… — Я едва не подавился. — Фигасе, приписка мелким шрифтом…

— Ну, вот такие дела. Раньше тебе не говорили, потому что у тебя очень уж хорошо всё получалось. Оно, знаешь, такое… Когда уже тёртый, опытный — лучше противника переоценить. А молодым — наоборот. Лучше недооценивать. А то руки опустятся. Но, коль уж разговор зашёл…

— А если что, в последний момент в обходчики можно перекинуться?

— Можно, — усмехнулся Денис. — Только оно тебе надо — доводить до этого последнего момента? Ты отличный работник, Тимур. Продолжай в том же духе, и всё будет хорошо. У всех.

Он встряхнул запястьем. Я увидел чётки, обвивающие руку почти вдвое. Поморщился.

— Да понял я. Можно и без фокусов обойтись.

— Сам ты фокусник, — огрызнулся Денис. — В цирке я только вольтижёром работал.

Ван посмотрел на него в упор.

— Ну, ещё в боях участвовал, — исправился Денис. — Подумаешь, всего один сезон! И нечего так смотреть. Я был молод, мне нужны были деньги. А фокусы — не моё.

— Да я образно, вообще-то. Понятия не имел, что ты в цирке выступал. Вольтижёр, кстати — это что?

— Не что, а кто. Наездник, исполняющий трюки. Лошадь скачет по кругу, а ты, например, в седле на руках стоишь. Или с лошади на лошадь перепрыгиваешь на ходу.

— Ясно. Не, это я бы даже пробовать не стал. Как по мне, существуют гораздо более приятные способы остаться без головы. Я говорю о том, что чётки прятать не умею.

Денис усмехнулся.

— А ты пробовал? Чай, не вольтижировка, без головы не останешься.

Хм-м. Я посмотрел на свои чётки.

— Просто скажи им, что надо исчезнуть, — подсказал Денис. — Передай своё желание. Да не впивайся взглядом, как в пожирателя! Сам ведь уже понял, чётки — часть тебя. И сил у тебя должно быть достаточно. Чётки слушаются проводника так же, как слушаются ру́́ки и но́ги. Просто убери их, и всё.

Я повёл запястьем. Чётки исчезли.

Повёл снова. Появились. Напрягаться для этого и правда не пришлось.

— Ну, вот! — Денис хлопнул меня по плечу. — А говоришь, «не умею».

Довольный, он откинулся на спинку кресла. Салютнул мне стаканом с компотом.

Ван прихлебывал из крошечной чашки бледно-жёлтый чай. Если бы я не видел, уже не раз, что наливает он его из небольшого приплюснутого чайника, решил бы, что пьёт пустой кипяток.

Я доел салат и отодвинул тарелку. Поставил перед собой другую, с супом.

— А вот скажите мне, дорогие коллеги. Я и дальше буду получать информацию по крупинкам, случайно, и только тогда, когда сам додумаюсь, что надо спросить? Или всё-таки могу рассчитывать на то, что мне прочитают расширенный курс молодого бойца?

Денис пожал плечами.

— Молодого бойца — тебе прочитали сразу, как только пришёл. А личный опыт на то и личный, чтобы обзаводиться им самостоятельно. Спрашиваешь — отвечаем. Не спрашиваешь — значит, не надо тебе пока.

— Интересная логика. А вдруг я однажды погибну из-за того, что вы меня о чём-то не предупредили?

Денис задумался. И изрёк:

— Не, это вряд ли. Ты, конечно, иной раз бывает, что дурака валяешь. Однако не настолько дурак, чтобы погибнуть.

— Спасибо. Тебе говорили, что у тебя очень своеобразная манера делать комплименты?

— Говорили. Только мужчинам я комплименты не делаю, воспитание не позволяет. Я тебе правду сказал. Мир сейчас идёт к тому, чтобы всех и каждого оберегать от всего. Не влезай — убьёт, не ходи — упадёшь, не ешь — растолстеешь, не пей — козленочком станешь. Вот скажи мне, человек в здравом уме будет железную дорогу перебегать перед несущимся поездом?

— Не будет.

— Вот и я так думаю. А на кой же ляд тогда вешать предупреждения: «Не перебегайте дорогу»? «Не подходите к краю обрыва»? «Не курите»? «Идёт дождь — не превышайте скорость!»? Ты, чёрт бы тебя побрал, сам не видишь, что дождь идёт? Ты не знаешь, что бывает, если сильно разогнаться на мокрой дороге? Или не догадываешься, во что превратится твой организм, если выкуривать по три пачки в день? Ты вырос в пустыне среди верблюдов, слеп, глух и неграмотен?

Денис посмотрел на меня. Я развёл руками.

— Людей стараются обезопасить.

— Зачем?

— В смысле — зачем?

— Да в прямом смысле! На кой-чёрт и кому нужны идиоты, хватающие руками оголенные провода, падающие с крыш, играющие с огнём вблизи горючих материалов и не имеющие терпения на то, чтобы ехать по мокрому асфальту медленнее, чем по сухому?

— Ты это сейчас серьёзно спрашиваешь?

— Абсолютно.

Я посмотрел на Дениса и понял, что он в кои веки и впрямь серьёзен. И Ван, судя по молчаливому сосредоточенному киванию, является приверженцем той же философии.

Я покачал головой.

— Ну, блин, вы даёте. Не все же люди умные! И что, дураков