Черный обходчик - Василий Анатольевич Криптонов

class="p1">Тратить время на такую ерунду, как открывание дверей, я не стал. Выскочил из машины в призрачном мире и бросился на выручку призраку. Заслонил его собой на секунду раньше, чем подлетели пожиратели.

— Прочь, видящий! Ты уже отобрал у нас добычу! Этот — наш!

Спасало меня и призрака то, что кидаться на видящего эти твари не решались. Пока.

Я запоздало сообразил, что если мне на помощь бросится Таня, ей придётся оставить одного Михаила Ивановича. В то время, как пожиратели теряться не будут, хрен знает, сколько их тут ещё трётся неподалеку. Побежим спасать одного клиента — упустим другого.

Вот же чёрт! Пожиратели — не самые умные ребята, но рано или поздно сообразят, что я против них стою с голыми руками. Скорее рано, чем поздно.

Ну же, блин! Я едва не взвыл от досады. Достучаться удалось лишь до двух пустышек. Личное оружие у меня, конечно, интересное и, как показала практика, мощное. Но проблема в том, что оно не всегда под рукой.

— Чёрт тебя дёрнул на солнце лезть в такую жару! — крикнул я на призрака, маячащего у меня за спиной. — Сидел бы в тенёчке, всё нормально было бы!

— Уйди, видящий! — снова зашелестели пожиратели.

Но дожидаться, пока уйду, не стали. Бросились на меня.

Пустышки — их количество увеличилось до четырех — были на подлете, но пока ещё слишком далеко. Ждать, пока меня разорвут на части, я не стал. Врезал одному из пожирателей локтем туда, где у людей находится челюсть. И с удивлением понял, что могу драться с пожирателями.

Когда пробовал это делать в последний раз, мягко говорил, потерпел фиаско. Не наносил врагам никакого урона, зато самому больно было так, словно меня режут заживо. А сейчас мне удалось отбросить противника. Ненадолго, но всё же.

— Держись, Тимур! — Рядом со мной свистнул кнут. Башка пожирателя покатилась по песку. — Я разберусь! Береги клиентов!

Михаила Ивановича Таня не бросила. Он отсвечивал здесь же, и один из пожирателей, встрепенувшись, нацелился на него. Но и пустышки уже были рядом. Пожирателя, ринувшегося к Михаилу Ивановичу, я встретил ударом кулака.

Скомандовал пустышкам:

— Взять!

Через пару минут всё было кончено.

Пожиратели растворились, пустышки, после сокрушительной победы оказавшиеся не у дел, маячили в отдалении. А мы с Таней тяжело дышали после схватки в компании Михаила Ивановича и угрюмого мужчины лет пятидесяти.

Мужчина был одет в плавки и сланцы. В реальном мире успела приехать скорая. Толпу разогнали, тело накрыли простыней, женщина-врач куда-то звонила.

— С победой, коллега, — отдышавшись, сказала мне Таня.

— Угу. И тебя. Слушай, я понимаю, что здесь наш район. Но если мы примем еще одного клиента — нас порвёт, как того хомячка. Если я тебя попрошу новенького в Заднепровье отвезти, это будет серьёзным нарушением протокола?

— Это будет фигня какая-то, — честно призналась Таня. — Но если в отеле завал — не проблема. Вы же не единственный на нашем берегу пункт вознесения.

Таня несколько секунд посмотрела на выражение моего лица и тихо засмеялась.

— О Господи… Ты про другие вообще не знал?

— Ну, я слы-ы-ышал…

— Ну, как минимум, Троицкий монастырь и Камерный театр, это если крупных игроков брать. Завал, конечно, у всех, но тебя я услышала.

— А как вы распределяете клиентов?

— Обычно просто: куда ближе — туда и везём. Ну, иногда по клиенту видно, куда ему лучше. Что-то мне подсказывает, что этот гражданинчик в монастырь не очень хочет. Уважаемый! — Таня тронула за плечо мужчину, который с отстранённо задумчивым видом созерцал своё безжизненное тело. — Вы никогда не мечтали играть в театре?

— В театре? — Мужчина вдруг встрепенулся. — А что, я мог бы. Мне, знаете, пьесы Шварца всегда очень нравились.

— Поехали, — улыбнулась Таня. — Есть как раз подходящее место.

— Вы простите, я в таком виде…

— Ничего страшного. Не одежда красит человека, а человек одежду.

Настроение у Тани отчего-то поднялось, она насвистывала. Я вдруг задумался о том, какие плюшки получают обходчики от своей деятельности. Чёток я вроде ни у кого не видел. Так прямо и спросил, пока ехали к отелю.

— Мы получаем глубокое моральное удовлетворение от хорошо выполненной работы, — отчиталась Таня и рассмеялась.

— Не, ну это понятно. А помимо?

Таня помолчала. Потом, уже без прежней улыбки, сказала:

— Дни, Тимур.

— В каком смысле — дни?

— Дни жизни. Вот так вот. За каждую доставленную душу.

— Я не понял… А вы разве не бессмертные, как мы?

— Не совсем. Вы — высшая каста, скажем так. Нос, конечно, особо никто не задирает, но всем понятно, что главные — проводники. Мы, скажем так, вспомогательная должность. Мы — те, кто не смог бы работать с душами полноценно. Однако у нас проснулся дар, и мы хотели помочь… И нас поощрили.

— И как это выглядит?..

— Ну, сегодня я заработала два дня. Может быть, заработаю и ещё. Самой себе мне одного хватит, допустим. Другой могу использовать завтра. Чтобы оставаться всегда такой же. Мы контролируем свой возраст сами. Если использую два дня сегодня — стану моложе на день.

— Ни… нифига себе, — выдал я. — А как эти дни вообще выглядят? Как ощущаются? Или…

— Открой бардачок.

Я открыл. Там, на кипе обязательных в любой машине бумаг, лежала круглая золотая коробочка, типа шкатулки.

— Можно?

— Да, загляни.

Я заглянул. Внутри лежали неприглядного вида сероватые и неровные пилюли. Их было пять.

— Вот так и выглядят. По одной в день — и подтяжка лица не понадобится никогда. Дальше сообразишь?

— Что соображу?

— Ну же, Тимур. Сообрази, почему некоторые могут не хотеть уходить из обходчиков в проводники.

Я думал несколько секунд. Потом неуверенно предположил:

— Их можно… передавать?

— Бинго, как говорят в фильмах, не знаю, почему. Болтать про это не любят, но ты парень умный, думаю, сам сможешь в уме нарисовать немудрёные драмы, надежды, истории, которые заставляют большинство из нас кататься по улицам города, высматривая души. Да, конечно, мы все понимаем, что делаем благое дело, и гордимся этим. Мы не будущие пожиратели, если тебя это беспокоит. Но впереди у нас пара пряников, а над нами всегда занесён кнут. У всех есть кто-то, кому не досталось дара видящего, но его очень не хочется отпускать… А