Черный обходчик - Василий Анатольевич Криптонов

— М-м-м, какая глубокая мысль.

— И даже не душа Лизы.

— Ещё глубже.

— Ты — моё воспоминание о Лизе?

— Примерно. В твоей бусине — воспоминание о моей душе. В твоей голове — воспоминание о моём характере.

— Характер сильно изменился…

— Да не особо. Ты пытаешься представить, как бы я вела себя, уже познав всё, что наверху. Мне не очень хотелось возвращаться, этот мир для меня — пройденный этап, поэтому я кажусь раздражённой. Однако я сохранила симпатию к тебе, поэтому — здесь. Готова помочь.

— Ясно… — вздохнул я. — Поэтому ты и помнишь всё, что помню я. Знаешь, что знаю я. И ни на байт больше. Чем же ты можешь мне помочь, дражайшая проекция моего подсознания?

— Но-но! — Лиза, вскинув голову, погрозила мне пальцем. — Я не просто проекция твоего подсознания. Говорю же: в бусине — память твоей души о моей. Там то, что разумом не постигнуть. И позвал ты меня потому, что душа чувствовала: я могу помочь. Так что, приступим?

— Ну… Давай.

Я по-прежнему не мог понять, как относиться к этой загадочной гостье. Мало того, что она была восемнадцатилетней девчонкой, к которым у меня и так отношение непонятное. Так ещё и вот это вот всё…

— Ладно. Давай издалека, — решился я на откровенный диалог. — Почему ты вознеслась?

— М-м-м-м… — После смерти, с точки зрения моего подсознания, Лиза полюбила «мычать». — Хочешь ответ для разума?

— Приблизительно.

— Ты вывел меня на крышу.

— И?

— Всё. С крыши было ближе к небу. Вот я и вознеслась.

— Ты прикалываешься?

— Нет. Это ты прикалываешься. Слушай, Тимур, ну, серьёзно. Если бы можно было дать простой рецепт — тебе бы его дали. Если тебе так будет легче — попробуй думать вот как. Твоя душа хочет, чтобы чужая душа вознеслась. Чужая душа это чувствует, но не доверяет. В какой-то момент ты так или иначе успокаиваешь разум, касаешься души — и происходит движение вверх. Вот и всё. Помнишь Стаса? Он был уже после меня. Его разум отключился, когда он попал в опасную ситуацию. Шахматист? Он наконец-то отвлёкся от постоянного расчёта ходов, позволил себе потратить время не на развитие. Та женщина, к которой приходили вы с Маэстро? Она разозлилась. Разум был в ярости, его застила белая пелена, однако её душа почувствовала твою — и вознеслась.

— А ты?

— Что я?

— Что отключило твой разум?

— Тимур. Всё это объяснение у тебя из головы. Ты хочешь, чтобы я там же взяла ответ и на этот вопрос?

Я пожал плечами.

— Окей. Я в тебя влюбилась. Ты был живым, я — умерла. Ты старше меня на десять лет. Мы обречены были расстаться так или иначе в самое ближайшее время навсегда. Разум просто не мог с этим справиться — и отъехал. Ту-ту! — Лиза потянула рукой что-то невидимое, сверху вниз, как будто подавала гудок в пароходе.

— Это вот так я об этом думаю⁈

— Ну, одна из версий. Ты понимаешь, насколько это всё шито белыми нитками, а потому не даёшь ей хода. Закопал очень глубоко.

Я подошёл к окну. Прижался лбом к прохладному стеклу. Зажмурился.

— Так, наверное, сходят с ума…

— Сходят, — подтвердила Лиза. — Если визитёры не уходят. Но я уйду и довольно скоро. И тебе будет жалко, что ты не успел меня правильно использовать.

— Ты о чём? — вздрогнул я.

— Я? О Диме, который не может вознестись. А вот о чём ты — я говорить вслух не буду. Слушай, ну ладно бы делать это с призраком. Но с воспоминанием о призраке! А представь, кто-то зайдёт? Я-то невидимая даже для твоих коллег. Денис будет над тобой прикалываться вечно. Может быть, даже дольше, чем вечно…

— Ладно, — повернулся я. — Что там с Димой? Почему он не возносится?

— Потому что ты задавал слишком много вопросов, — развела руками Лиза. — Денис объяснил тебе про бусины, ты перепугался и начал пытаться всё контролировать. Ты пытаешься возносить разумом. Взываешь к рациональному. Рекламируешь вознесение, как телефонный спамер — кредит на миллион. Но если напрячь мозги, то ты вспомнишь, что ни одну душу таким образом ты не возносил.

— Олесю возносил…

— Вообще нет.

— Я ей объяснил, что там, наверху, будет хорошо. И она послушала!

— Ты на неё наорал и сказал, что тебе на неё плевать. Она с таким отпором в жизни-то почти не сталкивалась, а уж в месте, где, по её мнению, все вокруг неё прыгать должны были, вовсе такого не ожидала. Так ты ей разум отбросил и обнажил душу. А уж что потом говорил — не так важно. Она не твои слова слышала. Она уже двигалась к Свету, и ты был её проводником.

— Знаешь, что меня напрягает? — прорвалось наконец-то давно назревшее смутное недовольство. — Вот то, что с кем ни поговори — каждый рисует какую-то новую картину. Вознесение — то, вознесение — это, пятое, десятое… И всё это ещё и противоречить может друг другу.

— Ну, ясен день, — пожала плечами Лиза. — Это же объяснения для разума. Хочешь, объясняй незакрытыми гештальтами. Хочешь — индейскими ритуалами. Разум — дитя. Чем бы ни тешилось — лишь бы не плакало. Главное, чтобы ты верил в объяснение. Ну, или понимал, что все объяснения — бред. И действовал, не обращая внимания на эти мелочи. Ты же смотрящий, Тимур. Ты всё равно к этому придёшь. И будешь для новичков потом придумывать уже свои объяснения. Каждому — то, которое ему лучше всего подходит. А истина остаётся истиной: там, где начинается душа, разуму делать нечего.

Я стоял напротив Лизы, задумчиво глядя ей в лицо. Лиза невозмутимо снизу вверх смотрела на меня и чуть улыбалась. Как будто вся эта ситуация казалась ей несерьёзной. Как будто она была взрослой, а я — маленьким ребёнком, который попросил поиграть с ним в кубики.

— Есть такая книжка — «Кама-сутра», — вдруг сказала Лиза. — Я её, конечно, не читала. Ты — тоже. Однако она есть. И есть ещё сто-пятьсот книжек, курсов, программ о том же самом. Но ведь даже животные, когда доходит до дела, как-то соображают, что от них требуется. Да и