Одна откровенная ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен

Я захлопываю дневник своей матери и, злясь на себя, швыряю его на диван рядом. Зачем снова подвергать себя этому? Ничего из того, что я найду, не заставит меня ощущать себя лучше. Помню, как Уильям однажды сказал, что она вела этот дневник, чтобы мучить его. И среди моря жалости к себе испытываю немного сочувствия к мужчине, который в данный момент усугубляет мои страдания. Она действительно была жестокой женщиной.

Взбивая одну из бабулиных оборчатых подушек, опускаю голову, прикрываю глаза и изо всех сил пытаюсь очистить разум, чтобы расслабиться. Усилий оказывается недостаточно, но я отвлекаюсь, слыша, как кто-то входит в дом и, торопливо шагая, приближается по коридору. Даже не поднимая век, представляю дорогие кожаные туфли и сшитый на заказ костюм. Кто-то вернул свою броню.

Конечно же, это Миллер — во всем его костюмном великолепии — стоит на пороге гостиной. Темные локоны в беспорядке и, несмотря на невозмутимое лицо, в его пронзительных голубых глазах притаился страх.

— Ты купил еще костюмов, — спокойно констатирую, продолжая лежать на диване несмотря на тот факт, что отчаянно жажду его внимания и прикосновений.

Он запускает руку в волосы, откидывая непослушную прядь со лба, и с облегчением вздыхает.

— Всего лишь несколько.

Всего несколько? Готова поспорить, что он заменил все маски, которые я изрезала.

— Дэл отдал мою работу кому-то другому.

Вижу, как поникают его плечи. И пусть Миллер считал, что работа в кафе мне не подходит, но точно знаю: он никогда бы не заставил меня бросить ее.

— Мне жаль.

— Это не твоя вина.

Он двигается вперед, пока не возвышается надо мной, его руки остаются в карманах брюк.

— Я беспокоился о тебе.

— Я большая девочка, Миллер.

— Ты также моя одержимость.

— А еще я человек со своей головой на плечах.

Не в силах сдержать раздражение, он поджимает губы.

— Да, с головой, которая слишком много думает и прямо сейчас не очень ясно. — Миллер приседает на корточки возле дивана рядом со мной. — Расскажи о своих проблемах, сладкая девочка.

— Ты имеешь в виду, кроме того, что кто-то сегодня пытался меня задавить? — В его глазах вспыхивает угроза, а челюсти сжимаются, и я на мгновение думаю, что он мог бы списать это на мою невнимательность. Но Миллер красноречиво молчит, и мне этого достаточно. — Все, — продолжаю я без колебаний, — все не так. Уильям, Нан, Грегори, моя работа.

— Я, — выдыхает он, дотрагиваясь до моей щеки. Тепло его кожи заставляет меня зажмуриться и прижаться лицом к его руке. — Не отказывайся от меня, Оливия. Умоляю.

У меня дрожит подбородок, я беру его за руку и тяну, требуя свое. Миллер не отказывает, хотя одет с ног до головы в самые лучшие вещи, которые можно купить за деньги, и он только что их купил. Опускается теплым телом на меня, мягкими губами находя мою шею. Мне не нужно подтверждать свое обещание словами, поэтому я позволяю говорить своему телу.

Прижимаюсь к мужчине.

И нахожу спокойствие.

Нахожу безмятежность.

Я нахожу знакомое, глубокое утешение, которого больше нигде нет. Миллер приносит хаос в мой разум, тело и сердце. И в то же время прогоняет его.

Час спустя мы находимся в том же положении. Не разговариваем, просто наслаждаемся счастьем вместе. Уже смеркается. Новый костюм-тройка Миллера должно быть весь измят, моя шевелюра запуталась, а руки онемели, от чего кожу теперь покалывает.

— Ты голодна? — спрашивает он, уткнувшись в мои волосы. Я качаю головой. — Ты ела сегодня?

— Да, — лгу я. Не хочу есть, желудок не воспримет пищу, и если Миллер попытается насильно накормить меня, сражу его своей убывающей дерзостью.

Оттолкнувшись, он поднимается и опирается на предплечья, пристально взирая на меня.

— Хочу надеть что-нибудь обычное.

— Имеешь в виду свои шорты.

Его глаза хитро поблескивают, а губы слегка дергаются.

— Я хочу сделать так, чтобы ты ощущала себя комфортно.

— Мне и так комфортно. — В голову врываются образы идеальной обнаженной груди в ту первую ночь. Ночь, которая растянулась на всю жизнь. Ночь, когда я думала, что получу только двадцать четыре часа, но надеялась на большее. Даже сейчас, среди этого кошмара, я не жалею о том, что приняла предложение Миллера.

— Может быть, только вот моему костюму не очень. — Одариваю недовольным взглядом его торс, когда он отрывается от меня. — Я быстро. И хочу видеть тебя голой, когда вернусь.

Скромно улыбаюсь, пока мужчина пятится из комнаты, скользя глазами по моему телу и молчаливо приказывая. Пламенный взор практически прожигает ткань на моем теле, и внутренние искры превращаются в полномасштабные обжигающие огненные разряды. Он уходит, оставляя меня возбужденной, и мне ничего не остается кроме как подчиниться, так что медленно раздеваюсь.

Когда я уже отбросила одежду в сторону, натянула на себя шерстяной плед и включила телевизор, Миллер возвращается, только теперь на нем нет шорт. Ничего нет. Не свожу с него одобрительного взгляда, а тело просто жаждет внимания. Он стоит передо мной, слегка расставив сильные ноги и прикрыв веки. Его красота не невообразима. Он лучший из шедевров. Он бесподобен. Он — моя одержимость.

— Земля вызывает Оливию, — шепчет мой мужчина. Я встречаюсь с его проницательными глазами и пялюсь, совершенно очарованная. Слегка приоткрываю губы, чтобы глотнуть столь необходимый воздух. Он лениво моргает. — У меня был тяжелый день.

«Присоединяйся к клубу», — думаю я, подавая руку, и он принимает ее. Я жду, что Миллер опустится вниз, но меня поднимают с дивана, от чего плед падает на пол. Мужчина заводит мою руку мне за спину и слегка надавливает, притягивая меня к своей груди. Мы соприкасаемся. Везде.

— Ты готова снять мой стресс? — Горячее дыхание касается моих щек, нагревая их еще сильнее. — Готова к тому, что я заберу тебя туда, где не существует ничего кроме нас?

Я киваю и прикрываю глаза, и тогда его свободная рука скользит по моему затылку, пальцами начиная расчесывать мне волосы. — Идем со мной.

Хватка перемещается на мой затылок, меня разворачивают и выводят из комнаты. Мы поднимаемся только до середины лестницы, и я не могу идти дальше, потому он ладонями соскальзывает на мои бедра и мягко тянет назад.

— Поставь руки на ступеньки.

— На лестнице? — Оглядываюсь через плечо и замечаю голод, исходящий из каждой клеточки его существа.

— На лестнице, — подтверждает Миллер, наклоняясь вперед, чтобы взять мои руки и поставить их туда, где они должны быть. — К тому времени как мы состаримся и поседеем, не останется ни одного места, где бы я не боготворил тебя, Оливия Тейлор. Удобно?

Киваю в знак согласия и слышу, как рвется фольга. Использую время, пока Миллер надевает презерватив на то, чтобы попытаться подготовиться. Он проводит по моей спине, легко и нежно скользя по обнаженной коже. Мне становится трудно дышать. Я насквозь мокрая и дрожу в предвкушении, все терзающие сознание тревожные мысли прогоняются его прикосновением и вниманием. Он — мое спасение. А я его. Это все, что у меня есть. Его внимание и любовь. Это то единственное, что позволяет мне пройти через все испытания.

Сгибая руки на ступеньке и переминаясь с ноги на ногу, я опускаю голову и наблюдаю, как мои волосы падают на ковер. Ощущая твердость его члена возле своего входа, задерживаю дыхание. Он тратит несколько мучительных секунд, поглаживая мою попку, затем проводит по линии позвоночника, а потом снова возвращается к ней и раздвигает половинки. Сжимаю веки еще сильнее, когда его палец лениво проводит по моему анальному отверстию. Необычное ощущение усиливает дрожь. Меня трясет. Все тело дрожит. Его головка все еще прижата к моей киске и с дополнительным ощущением пальца, дразнящего другой вход, мне остается только молчаливо умолять о проникновении. В любое место.

— Миллер, — выдыхаю я, хватаясь за край ступеньки, чтобы собраться с силами.

Мягкое прикосновение скользит вверх и вниз по моему входу, задерживаясь у тугого кольца мышц. Непроизвольно напрягаюсь, и он успокаивает меня, трогая мою промокшую киску. Я отталкиваюсь назад, пытаясь добиться некоторого трения, но терплю неудачу, и он убирает руку, чтобы взять меня за бедра. Медленно приближается, и у меня сбивается дыхание, когда его твердый, длинный член входит в меня. Мужчина шипит, резко усиливая хватку. Я хнычу. Смесь немыслимого удовольствия и легкой боли вызывает звезды перед глазами. Его естество пульсирует внутри меня, и сейчас мной управляют мои внутренние мышцы. Я рабыня своих ощущений. Я рабыня Миллера Харта.