Дом без чёрного хода - Константин Иванович Курбатов

«В вашу честь, графиня!»

Что может быть интереснее игры в футбол! Даже Денис со своей силой воли, как начнёт играть, так не может оторваться до тех пор, пока совсем не стемнеет.

Перед домом, на месте болота, строители разбили площадку с газонами. Площадку засыпали битым кирпичом и крупным песком. Правда, после дождей на площадке остались лужи, которые не хотят просыхать. Но разве для настоящих футболистов помеха какие-то лужи?

Больше всех достаётся Пете. Он хоть и с перчатками стоит в воротах, но перчатки не очень помогают. Другие ребята тоже, конечно, грязные и мокрые, но Петя к концу игры становится таким, словно его брали за шиворот и специально окунали в болото.

— Бенц! — вопит Тимка Стебельков, который играет против команды Дениса. — Штука!!

Но он вопит зря. До штуки ещё далеко. Жирный мяч сочно шмякает в Петину грудь. Петя обнимает мяч так, словно дороже этого мяча нет ничего на свете. Вместе с мячом он катится в сторону от ворот. Важно не только взять мяч, но ещё и красиво упасть. Кто не умеет красиво падать, тот не вратарь.

— Мазила! — орёт Петя этому самому Тимке, который всегда хвастает раньше времени.

Мяч снова взлетает в воздух. Петя посылает от ворот свободный удар.

— Сюда!

— Пас!

— Держи!

— Бенц!

— Бенц! — это опять крикнул Тимка, хотя по воротам бил не он.

— Мазила! — взревел Петя и, распластавшись в великолепном прыжке, шлёпнулся на землю.

— Штука!!! — завопил Тимка, и вся его команда подхватила победный вопль, прыгая и размахивая руками, как индейцы в пампасах.

Пролежав в скрюченном положении столько, сколько положено лежать на земле уважающему себя вратарю, Петя поднялся и побрёл за мячом.

А мальчишка, забивший гол, не спеша прошёл к центру поля и приветствовал орущих индейцев гордым помахиванием руки. Только тут Денис узнал Яшку и бросился к нему.

— Давай отсюда! — приказал Денис.

— Фу-ты нуты, — улыбнулся Яшка, округлив зелёные глаза. — В гости звали?

— Давай, — повторил Денис. — Из-за тебя тут знаешь какая каша заварилась.

— Каша? — спросил Яшка и повёл приплюснутым носом, будто принюхивался. — Какая каша? Гречневая?

Их окружили ребята.

— Ты не прикидывайся, — сказал Денис. — Говорят — уходи, значит, уходи.

— Чего ты к человеку пристал? — удивился Тимка. — Он же за нас играет.

— А почему за вас? — протиснулся вперёд Петя. — Это же Яшка Лещ, наш игрок. Это мы его приглашали.

Яшка протянул к лицу Дениса вытянутую ладошку:

— Видишь, приглашали.

— А ты тоже! — схватил его за плечо Петя. — Приглашали тебя мы, а ты против нас.

— Я всегда за слабых, — объяснил Яшка.

— Это мы-то слабые? — хмыкнул Тимка. — Мы и без тебя им шесть штук насобачили.

— Не в этом дело, — сказал Денис. — Пускай всё равно уходит.

— Почему — уходит?! — закричали ребята. — Чего ты здесь распоряжаешься? Играй, Яшка.

— Во́, — улыбнулся Яшка и снова сунул в нос Денису ладошку.

Денис бы, конечно, всё равно настоял на своём или забрал бы свой мяч и ушёл. Но спорный вопрос решила одна фраза, которую Петя шепнул Денису на ухо.

— А что, — шепнул Петя, — он пускай высаживается?

Денис нахмурился и процедил:

— Ладно, пусть играет.

— С нами! — заорал Петя.

Яшка всаживал в ворота противника мяч за мячом. К нему не могли приспособиться, — он бил левой. Никто из ребят не умел бить левой, а он бил. И это нарушало стройность защиты.

В это время Анка сидела в гостях у Оли и разговаривала с ней о вещах весьма далёких от футбола.

— Помирись ты с ним, — говорила Анка. — Чего тебе стоит? Ведь его воспитывать нужно, а не высаживать.

Но Оля будто не слышала. Она уже несколько раз просила Анку не заводить разговоров на эту тему. Но Анка всё равно их заводила. И теперь Оля избрала другую тактику.

— Понимаешь, — объясняла Оля, — вот такая пелеринка, а здесь белый кантик. Очень красиво. Можно еще вытачку сделать.

— Пас! — неслось в открытую форточку. — Куда даёшь, шляпа?!

— Гол! — истошно завопил другой голос.

«Бум! Бум!» — раздавались глухие удары по мячу.

— Всё равно нам без тебя не справиться, — убеждала Анка.

— И ещё можно вот такую кокетку, — продолжала своё Оля. — Я одну женщину видела, прямо удивительно, как красиво.

Анка вздохнула и подошла к окну.

— Посмотри, кто пришёл, — удивилась она и бросилась к двери. — Ну я сейчас ему выдам!

Яшка, конечно, сразу разглядел Анку своим хитрым зелёным глазом. Он стал ещё громче кричать «шляпа» и совершенно неожиданно для вратаря тридцать второй гол всадил правой ногой.

— В вашу честь, графиня, — устало сказал он, подходя к Анке.

По его лицу грязными струйками стекал пот. На гордо вздёрнутом носу раздувались вывернутые ноздри.

Анка собиралась накричать на него, но вдруг, сама не зная почему, печально сказала:

— Врун ты, Яшка, бессовестный и нехороший.

— Точно, — мгновенно согласился он, — врун. Я ни одного слова правды не могу сказать. Я и сейчас тоже вру, что я врун.

Губы у Анки сами полезли до ушей, открывая в зубах ровную дырочку.

— А ты, может, думаешь, что ты не врун? — сказала она и, повернувшись к Яшке спиной, пошла со двора.

Он покорно плёлся за ней и вытирал о штаны грязные руки.

— Почему думаю? Ничего я не думаю, — говорил он Анке в спину. — У меня просто фантазия такая. Врун — это который обманывает, чтобы выгоду иметь. А я без выгоды. Если мамка про отметки спрашивает, то я всегда правду говорю. Двойка так двойка. Я не боюсь, пускай дерут.

— Тебя бьют, что ли?

— Бывает.

— Отец?

— Нету у меня отца.

Анка обернулась:

— Ты же говорил, что он директор завода.

— Ну и что? Я же без выгоды, просто чтобы вы не задавались.

Он шёл на шаг сзади Анки и говорил так откровенно, как не говорил ещё никогда в жизни. И Анка почувствовала это и уже не хотела его ругать. Она шла по тропинке в глубь парка и нагибалась, собирая в букет яркие листья. Рыжий букет горел закатными красками.

Глаза у Яшки вдруг потухли и стали серыми.

— У всех есть отцы, — проговорил он, — а у меня его вообще никогда не было.

— Так не бывает, — сказала Анка.

— Бывает. Только если я тебе про это расскажу, ты и разговаривать со мной не станешь.

— Я не разговариваю, если врут.

— Ладно, — засопел Яшка, — я бы мог и не говорить, но я расскажу. Только