Потерянное письмо - Мими Мэтьюз

— Мисс Стаффорд?

Низкий голос Себастьяна эхом отозвался от двери библиотеки.

Услышав его, Сильвия в ужасе закрыла глаза.

— О боже, — простонала она. — Это мне не хватало.

Себастьян привык принимать быстрые решения во времена кризиса, но при виде Сильвии Стаффорд, ненадежно примостившейся на книжных полках библиотеки, он на долю секунды испытал абсолютное смятение. На ней не было ничего, кроме тонкого халата поверх такой же тонкой ночной рубашки, подолы которых были задраны, обнажая стройные голые лодыжки и изящные ступни в тапочках. Как будто этого было недостаточно, чтобы сбить его мир с его оси, ее темно-каштановые волосы были распущены. Они ниспадали в великолепном беспорядке, доходя почти до талии. Ее невероятно тонкой талии без корсета. Боже милостивый, он, наверное, мог бы обхватить ее двумя руками.

И, похоже, ему придется это сделать.

— Не двигайтесь, — приказал он, шагая к ней.

Мисс Стаффорд взглянула на него сверху вниз. Она сильно покраснела.

— Я пыталась дотянуться до книги на верхней полке, когда лестница рухнула.

— Понятно, — хрипло сказал он. Он поставил свечу, которую нес, на ближайший стол и, не сбавляя шага, подхватил тяжелый деревянный стул. Он решительно поставил его на покрытый ковром пол под ней. Он легко выдержал его вес, когда он запрыгнул на него и потянулся, чтобы обхватить ее за талию. Он почувствовал, как она прерывисто вздохнула, когда его пальцы вжались в ее плоть. Она была очень высоко. Каким бы высоким он ни был, он едва мог надежно обхватить ее.

— Если вы положите руку мне на плечо, я спущу вас вниз.

Она медленно ослабила хватку на книжной полке, протянув одну руку к его плечу.

— Я не могу дотянуться до вас.

— Все в порядке, просто… позвольте мне…

Прежде чем он успел закончить фразу, нога мисс Стаффорд соскользнула с нижней полки. Она упала с испуганным криком. Он сразу же поймал ее. Ей не грозила никакая реальная опасность. Тем не менее, она обвила руками его шею, цепляясь за него изо всех сил.

— Я поймал тебя, — сказал он. Он слез со стула и медленно опустил ее на пол, болезненно ощущая, как каждый дюйм ее тела скользит вдоль его тела, пока ее ноги не коснулись пола библиотеки.

Тогда он мог бы отпустить ее, но ее конечности слегка дрожали. По крайней мере, так он говорил себе. Возможно, так оно и было, а возможно, и нет. В любом случае, у него не хватило воли отпустить ее.

И, по какой-то причине, она тоже не отпустила его.

Вместо этого она посмотрела на него, немного ошеломленная.

— Как унизительно, — прошептала она.

Прошли годы с тех пор, как Себастьян смеялся в последний раз. По правде говоря, поводов для смеха было очень мало. Но при словах мисс Стаффорд он почувствовал, как его губы задрожали от невольного веселья.

— Действительно, — сказал он.

Ее собственные губы задрожали в ответ. На мгновение она отважно попыталась подавить свое веселье. А затем, она склонила голову ему на грудь и разразилась взрывом смеха.

Это был низкий, веселый звук, который согрел его до глубины души. Не задумываясь, он убрал руки с ее талии и обнял ее, притягивая в объятия. Он слегка коснулся лицом ее волос. Они ощущались как рай на его щеке, такие же шелковистые и густые, как локон, который он всегда носил с собой.

— Какое зрелище я из себя представляю, — выдохнула она между смехом. — Боюсь, у меня истерика.

Сердце Себастьяна бешено колотилось, кровь горячо пульсировала в венах. Его тело, по крайней мере, не забыло, как реагировать на ее близость. С другой стороны, в его голове царили хаос и смятение. У него были вопросы. Опасения. Не последним из которых было то, что в настоящее время он компрометировал незамужнюю гостью под своей собственной крышей.

— Чепуха, — сказал он. — Это было юмористическое затруднительное положение.

Она отстранилась от него, убрав руки с его шеи, чтобы легко положить ладони ему на грудь.

— Вы не смеетесь.

— Я смеюсь внутри, — сказал он. На это она одарила его улыбкой с ямочками на щеках. Но он не улыбнулся в ответ. Он не мог. Его сердце слишком сильно болело. И он внезапно с ужасом осознал, каким чудовищем он, должно быть, выглядит для нее теперь, когда их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга.

Улыбка мисс Стаффорд медленно поблекла. Она дернулась, чтобы высвободиться из его объятий, и он тут же отпустил ее. Она отступила от него, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы поправить свой помятый халат.

— Мне не следовало выходить из своей комнаты.

— Почему бы и нет? Ты здесь гостья, а не пленница.

— Держу пари, что ни один из ваших других гостей никогда не оказывался в таком нелепом затруднительном положении, в каком только что оказалась я.

— Нет, — признался Себастьян. — Насколько мне известно, нет.

Он наблюдал, как она снова завязывает тканевый пояс своего халата.

— Я так и думала, — сказала мисс Стаффорд. Она еще раз провела рукой по подолу своего халата, прежде чем направиться к старому библиотечному глобусу Вогонди, который стоял в нише между двумя книжными шкафами.

— Я полагаю, что этот инцидент прекрасно согласуется с тем глупым письмом, которое я вам написала.

Он замер, застигнутый врасплох ее словами.

— В самом деле, — сказала она, прикоснувшись пальцем к глобусу и медленно, неторопливо вращая его в прочной деревянной раме. — Похоже, у меня редкий талант выставлять себя идиоткой, когда дело касается вас.

Себастьян сжал одну руку в кулак. Это то, во что она верила? Что он презирал ее? Что он считает ее дурой?

Больше, чем когда-либо, он хотел бы знать, что было в этом проклятом первом письме. В картинной галерее он испытал сильное искушение сказать ей, что так и не получил его. Что он никогда не получал ни одного из ее писем. Но что-то остановило его. Это не было неверием. Теперь он был почти уверен, что она писала ему. Однако, если бы она знала — если бы она даже подозревала, — что он не получил ни одного письма, стала бы она столько рассказывать о содержании тех давно потерянных посланий?

Он сомневался в этом.

И тогда он бы никогда не узнал. Знание было болезненным, это правда. Действительно, размышления о том мучительном году, который он провел в Индии, размышления о том, почему она никогда не писала, размышления о том, что он сказал или сделал, чтобы потерять