Маленькие птичьи сердца - Виктория Ллойд-Барлоу

удовлетворением поставила на стол напитки голубого цвета. Я поднесла стакан к губам, и крошечные пузырьки ударили в нос, словно кто-то ткнул меня в лицо маленькими неловкими пальчиками.

– Погоди. Погоди! – воскликнула Вита, подняла ладонь одной руки, встала из-за стола и порылась в одной из больших коробок, на которой жирными заглавными буквами было написано «ГОСТИ». Она вернулась и принесла два маленьких бумажных зонтика, желтый и розовый, и бросила их в наши стаканы. – Нашла! Твое здоровье! Давай выпьем за то, чтобы вы с Долли пришли к нам в пятницу на ужин. Приедет Ролс, он очень хочет с вами обеими познакомиться. Придете?

Частный дом

На следующий день Долли сдала последний выпускной экзамен, и всю неделю отмечала или взволнованно болтала по телефону с одноклассниками. В пятницу вечером она надела свое любимое зеленое платье и коричневые сандалии на плоской подошве; она выглядела прелестно, и я сказала об этом, восторженно поцеловав ее в щеку и не заботясь о том, как бы ее этим не рассердить. Платье было очень короткое, но такое простое, что казалось наивным и милым, как детский костюмчик, который стал ребенку мал, но был дорог как память. Вся одежда Долли была однотонной – так было с тех пор, как она сама начала выбирать себе платья. С раннего детства, увидев, что я надела платье с узором, она закрывала глаза руками и часто моргала, словно узор слепил ей глаза. Поэтому мой собственный гардероб со временем стал напоминать однотонный гардероб моей дочери; в некотором роде можно было сказать, что у нас имелся свой стиль.

Сегодня я выбрала черную юбку и свободную белую блузку, и, видимо, оделась уместно, потому что Долли ничего не сказала. Нас позвали к восьми, и мы вышли за пять минут. Приходить раньше времени так же невежливо, как опаздывать, сурово предупреждала Эдит в книжке по этикету. Приходите вовремя и не смущайте хозяев ранним появлением.

– Если вас пригласили в частный дом к восьми вечера, – напомнила я Долли, когда мы подошли к двери дома Виты, – будьте готовы уйти в половине одиннадцатого. Примерно в это время надо объявить, что нам пора; хозяева должны согласиться или убедить нас побыть еще немного, если им самим захочется. Все поняла?

Долли кивнула и, стоя на пороге, спросила:

– Мам, а что будет, если не станешь соблюдать «Дамский этикет»? – она часто слышала, как я цитировала эту книгу, и иногда зачитывала мне отрывки из нее суровым тоном, грозя пальчиком, пока мы обе не начинали хохотать; и смеялись так, что она не могла читать дальше. – Какая страшная кара нас ждет? – она улыбнулась и громко постучала молоточком по двери.

Глянцевую красную дверь дома Виты открыл высокий мужчина. Он был очень худощав, как подросток, и из-за этого выглядел моложе своих лет; дорогой костюм на такой мальчишеской фигуре смотрелся странновато. Он пригладил свои без того гладкие темные волосы, потянулся и пожал руку сначала мне, потом дочери. Когда он наклонился к нам, я ощутила исходивший от него пудровый запах, заполонивший весь коридор. Нейтральный мыльный аромат: так пахнут младенцы, которых усиленно посыпают тальком. Так пахнут и мужчины с чистыми розовыми ногтями и отутюженными пижамами, которые носят шелковые галстуки и платки с вышитыми монограммами. Я покраснела, вспомнив Виту в то утро, когда она пришла ко мне за молоком; пижама с монограммой принадлежала ему. Странно было осознавать, что я видела его домашнюю одежду до того, как мы познакомились. Он носил тонкие усики – именно такие усики я представляла у своего викторианского застройщика – и круглые очки в изящной оправе. Лицо у него было открытое, привлекательное и доброе.

– Сандей и Долли, как поживаете? Я Ролло, – так же как его жена, он акцентировал «я», словно его мы и ждали, его и надеялись увидеть. – Как хорошо, что вы обе смогли прийти. Прошу.

Он пригласил нас в дом широким элегантным жестом. Долли с ходу поняла его и пошла по коридору к двери кухни. Ролло подождал, пока я ступлю за порог, и я послушно зашагала между ними, как ребенок между родителями.

Виту я услышала еще в коридоре.

– Ты, значит, Долли! – громко проговорила она. – Ох, какая ты красавица! И тебе всего шестнадцать?

Я поморщилась: мне даже не надо было видеть реакцию дочери, я знала, что такой вопрос смутит и разозлит ее. Но войдя в открытую дверь, увидела, что они с Витой дружелюбно обнимаются. Они смеялись, и Вита, которая была значительно ниже Долли, потянулась к ее бедрам и сделала вид, что хочет одернуть ее платье.

С притворным неодобрением она щелкнула языком:

– Ох уж эти девчонки и их мини-платья! Хотя на тебе даже мой старый наряд будет сидеть как мини.

Она указала на свой экзотический наряд. На ней была длинная туника из тонкой шелковистой ткани. Такие платья женщины надевают поверх бикини на пляже в теплых странах, и действительно, под платьем просвечивало темное белье. Однако в сочетании с черными волосами, разделенными прямым пробором, загорелой кожей и изящными золотыми украшениями платье выглядело как роскошное вечернее.

– Вы прелестно выглядите, – сказала Долли серьезным тихим голосом; раньше я никогда не слышала, чтобы она говорила таким тоном.

Они смеялись и тихо переговаривались, и я не могла разобрать их слов. Долли сказала что-то про праздник, и я поняла, что она имеет в виду окончание экзаменов.

Я так хотела, чтобы они познакомились, но теперь, когда они вместе хихикали, чувствовала себя неловко, как будто это я тут никого не знала. Я-то надеялась, что встану между ними и представлю их друг другу, а они станут молча меня слушать, и я на миг почувствую себя такой же искристой и такой же лучезарной, как они.

Долли стояла ко мне спиной, а Вита повернулась и первой меня увидела.

– Жена! – воскликнула она. – Ты такая хорошенькая. А Долли очень на тебя похожа, – ее голос и взгляд были непривычно и нетипично серьезными, я выступила вперед и подставила щеки ее поцелуям, уже забыв, что не представила их с дочерью, как собиралась. – Пойдем, покажу вам дом. Или вы его уже видели? Том, наверно, вам показывал?

– Я бывала здесь, но давно. Еще до того, как Том его купил, – я с неловкостью вспомнила Фрэн и Артура: те жили здесь так долго, что я до сих пор считала этот дом их домом и не могла представить, что он принадлежит кому-то другому.

Вита прищурилась и пристально посмотрела на меня; догадалась