Три смерти Ивана Громака - Сергей Иванович Бортников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Было дело, – вздохнула Шурочка. – Гады и сейчас порой встречаются… Но нас с Подгорбунским это не касается. Равно как и лейтенанта Космодемьянского. Кстати, на броне его танка надпись имеется… «За Зою!»
– Здорово! – Иван наклонился и, изловчившись, сорвал целую охапку разных – синих, жёлтых, розовых – луговых цветов; после чего вежливо поклонился и протянул букет своей очаровательной спутнице.
– Спасибо, – несколько растерянно улыбнулась та: видимо, не ожидала от юноши подобной прыти. Или нахальства?
Но она быстро пришла в себя и спокойно продолжила:
– Ты вот что… Командира своего береги. Таких отчаянных смельчаков раз в сто лет русская земля рожает. А иные земли и того не могут…
– Есть беречь, товарищ капитан, товарища капитана! – расплылся в широкой улыбке Громак, однако Самусенко строго посмотрела на него.
– Я не шучу. Как говорит Фёдор Петрович[42], представлявший, кстати, Володю к званию Героя, «в бою он – сущий дьявол. Такое иногда сотворит, что прямо не верится».
– Согласен! – подтвердил Иван.
– А знаешь, сколько фрицев товарищ Подгорбунский лично положил?
– Никак нет. Он как-то об этом не распространяется…
– Много! Только в одной недавней своей вылазке за линию фронта троих застрелил, а троих пришиб рукоятью пистолета. Младший сержант Никифоров всё это детально помнит и с радостью подтвердит, можешь поинтересоваться, если хочешь. Да, кстати… Он в том бою тоже отличился – четверых немцев положил.
– Никифоров – это тот, что вернулся недавно из госпиталя и теперь ждёт новую машину? – уточнил Громак.
– Ага!
– Ладно – спрошу, при первом удобном случае, раз уж вы так настаиваете!
– Кончай «выкать», – нахмурилась Александра, но неожиданно прыснула: – А, хочешь, расскажу, как Володька одному фрицу нос откусил?
– Валяй… те…
– Тоже занимательная история… Как-то раз отправились они в разведку на новеньком «виллисе». Володя, один его автоматчик и шофёр. Вдруг за пригорком – шестнадцать немецких сапёров. Минируют дорогу, с-суки… Ой, пардон… Я больше не буду.
– Ничего, мы люди привычные… – махнул рукой Громак.
Но Самусенко отрицательно покачала головой и пояснила:
– Не ругаюсь. И от других мата не потерплю.
– Понял, товарищ капитан. Учту, – пообещал Иван.
– Опять? – укоризненно посмотрела на него Александра. – Наедине – Шура. Или сестрица. Я, как и Володька, всякий официоз на дух не перевариваю.
– Усвоил. Честное слово! Рассказывай дальше.
– Видно, те фрицы тоже бывалые попались: пока наши зубами щёлкали, открыли огонь из пулемётов. Двоих убили, а Подгорбунского решили взять живьём. Рассчитывали на лёгкую добычу: Володя сгоряча все патроны расстрелял. Набросились четверо на одного, стали бить прикладами… Конец? Нет… Врешь – не возьмёшь! Он прыгнул на унтер-офицера и зубами вгрызся намертво в его нос…
– Старый уркаганский трюк, – со знанием дела отозвался Громак. – Так они поступают в безвыходных ситуациях. Когда третьего не дано: либо жизнь, либо смерть!
– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Самусенко.
– Приходилось… – напуская на лицо побольше важности, припомнил наполненные бахвальством рассказы своих дружков по беспризорному детству Иван.
К счастью, Александра не стала развивать эту тему.
– В общем, откусил он тому немцу шнобель, – продолжила свой рассказ она. – Геть, на нет, совсем и полностью – так, кажется, говорят у вас на Украине?
– Возможно и так. Только у нас, на юго-востоке, такие выражения не в ходу, – пояснил Громак.
– …Затем выхватил у кого-то из нападавших винтовку – и добил бедного унтера. Второго кончил уже прикладом… Остальные двое решили сдаться. Домой Подгорбунский привёз их на том же «американце», я имею в виду «виллис». Вот такие дела, родственничек!
– Здорово, – признал Иван, но на всякий случай добавил: – Мы тоже не лыком шиты.
– Проверим… – пообещала Самусенко. – А пока суд да дело, послушай ещё одну байку…
– С удовольствием. Насчёт поговорить, как я погляжу, ты, сестрица, – мастерица!
Спорить Александра не стала и согласно кивнула:
– Это правда… Но рассказ мой опять о Володе будет. В канун прошлого наступления я лично разведчиков до линии фронта сопровождала. И потом ждала их в танке, с нашей стороны – на опушке рощи. Час нету, другой, третий… Всё, думаю, хана, не вернутся больше пацаны! Ан нет… Ровно в полночь Подгорбунский приволок-таки языка. Тот сообщил ценные сведения, которые впоследствии помогли избежать многих человеческих жертв… Оказалось, что немцы чересчур бдительно несли караульную службу, без дела за территорией не болтались, в сортир и то ходили парами… Вот и пришлось брать их прямо в блиндаже. А там, как в ресторане… Шнапс, музычка из патефона… Двоих наши прикончили финками на месте, а одного скрутили, сунули в рот салфетку и поволокли к роще. Подгорбунский тем временем один вернулся назад в блиндаж и аккуратно перевёл головку патефона на самый ободок пластинки. После чего оттуда ещё как минимум пять минут доносился веселый тирольский вальсок… Эй, ты где, Ванюшка?
– Да здесь, я… Здесь… Костюм напялить пытаюсь!
– Бросай это дело! – в голосе Александры звучала тревога. – Ч-чёрт!..
Громак обернулся.
Позади него в окончательно растаявших сумерках наблюдалась какая-то непонятная, как любил говорить его теперешний командир, «движуха».
Над головой что-то просвистело.
И вдруг – как рванёт, как бахнет!
Совсем рядом, где-то между ними и скопищем солдатских палаток.
После чего в тёмное ещё небо со стороны штаба ярко взвилась красная ракета.
– Похоже, оборвалась наша с тобой песня, товарищ сержант… – только и обронила Самусенко, бросаясь в сторону стоянки танков.
Как показалось Ивану – сказано это было с явными нотками сожаления в столь нежном, желанном, сладостно-певучем голосе…
28
В тот день на их участке фронта фашисты затеяли нечто непонятное, непредвиденное. По мнению капитана Подгорбунского – просто перепились и перепутали своё бегство на запад с подзабытым «дранг нах остен», что, как известно, в переводе на великий и могучий означает «натиск на восток». Так или иначе, планы врага удалось сорвать, попытку прорыва – пресечь.
А когда всё стихло, командование прислало за Володей посыльного. И уже в штабной землянке Фёдор Петрович Липатенков поставил перед ним новую задачу, мало чем отличавшуюся от предыдущих: «Разведать правый фланг в направлении на запад вплоть до города Бучач[43] и постараться захватить его».
Мол, «дело трудное, потому тебе и поручаем».
Да… Ещё… Будь осторожен: где-то там обретаются старые знакомые из танковой дивизии СС «Адольф Гитлер». Мы их с Курской дуги всё бьём-бьём, но никак добить не можем.
– Сделаем! – как всегда коротко ответил Владимир Николаевич и, вернувшись к себе, принялся анализировать карту местности.
«Чёрт… Далековато… И рельеф местности
