Нежный киллер - Кирилл Казанцев

— Уже говорила.

— Глаза… Глаза у тебя другие…

— Старею.

— Не в этом дело. Холодные…

— Говорю же, старею… — Олег спрятал взгляд за темные очки.

— Не прибедняйся — возмужал! Усы и борода тебе идут.

— Спасибо, Маша. А ты расцвела! — Он посмотрел на нее. — И это даже не комплимент. У меня дыхание перехватило, когда увидел тебя! На работе как, нормально?

— Нормально. Год назад меня повысили — перешла в городскую прокуратуру на вышестоящую должность.

— Поздравляю. Рад за тебя. Муж кем работает?

— Муж уже не в ОМОНе. Перешел на более спокойную работу. Заместитель начальника отдела в главке. Вот-вот должны присвоить подполковника. А ты женился?

— Нет, Маша. — Предательский вздох вырвался из груди Григорьева.

— Почему? — Ее глаза стали серьезными.

— Все мы совершаем ошибки. Пять лет назад я совершил свою самую большую в жизни ошибку. А ведь мог побороться за тебя…

— Давай не будем об этом… — прервала она его признания и посмотрела по сторонам. — Здесь официанты работают?

Олег поднял руку, к их столику тут же подошла худенькая молоденькая официантка. Пока ждали заказ, вспоминали прошлое, общих знакомых. Наконец Григорьев решился спросить:

— Маша, а Анжела — это ваша с мужем общая дочь?

— Я не поняла твоего вопроса. — Она лишь мельком взглянула на него и стала смотреть на проезжающие по улице машины.

— Прости, конечно, это не мое дело, но тогда, пять лет назад, ты говорила, что твой муж не может иметь детей.

— Тогда не мог… — Она жестко посмотрела на Григорьева. — Теперь у нас все нормально. А женщины иногда рожают. Знаешь, с ними это бывает. — Мария говорила очень сухо, и было очевидно, что тема ей неприятна.

— Прости… — повторил Олег и тоже стал смотреть на проезжающие машины.

Только приступив к обеду, Григорьев решился нарушить затянувшееся молчание:

— Маша, не удивляйся, пожалуйста, моему вопросу. Ты можешь мне сказать, какие дела вела в последнее время?

— Зачем это тебе? — насторожилась Мария.

Он мог бы отделаться общими фразами, но понимал, что времени в обрез — максимум дня три. Если он не даст ответ в течение этих трех дней, заказчик найдет другого исполнителя. За эти три дня нужно выяснить, кто заинтересован в смерти Маши.

— Поверь, если бы все не было так серьезно, я бы не проявился. — Он открыто смотрел ей в глаза. — Все очень серьезно, — повторил он.

— Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Скажи, ты работаешь на какую-нибудь криминальную группировку? Или выполняешь чьи-то заказы?

— Ты с ума сошел? — Глядя в ее глаза, он понял, почувствовал, что Мария не лжет ему.

— Доверься мне, Маша. — Он снял очки и открыто посмотрел ей в глаза. — Я здесь, чтобы помочь тебе.

— В чем?

— Оставить все как есть: работу, мужа, дочь. Я не шучу.

Она не отвела взгляд.

— У меня лежит дело по нескольким городским рынкам. Еще я веду расследование по мошенничеству на столичных автозаправках. Что происходит? — Он услышал тревогу в ее голосе.

— Ты кому-то очень мешаешь, — тихо сказал он, взяв ее ладонь в свою.

— Ты считаешь… — Она не закончила фразы, не высвободила руку, и он понял, что Мария верит ему.

— Пока ничего не могу сказать. — Он ответил на ее незаданный вопрос. — Только подумай хорошенько, кого ты прижала из сильных мира сего?

— Надо проанализировать. — Мария перестала есть. — И в одном, и в другом деле высвечиваются известные фамилии. Так ты думаешь, что меня хотят убрать от дел?

— И не только от дел…

Лицо Марии стало бледным. Она смотрела в одну точку перед собой, о чем-то думая.

— И насколько твои предположения обоснованны? — наконец спросила она тихо.

— Если пообещаешь, что разговор останется между нами, скажу, — стараясь говорить мягко, поставил жесткие рамки он.

— Не хочешь огласки?

— У меня клиенты «всех мастей». Не хочу лишиться доходов, — почти не соврал Олег.

— Ладно. Обещаю твоего имени не упоминать, но мне нужна полная информация! Сейчас!

— Узнаю Марию Березину — атака, напор! — широко улыбнулся он. — Надо же, полная информация ей нужна! А вот за ней я к тебе и пришел.

— Говори, что знаешь. — Ее глаза требовали немедленного ответа.

— Ну, что ж, извольте… На тебя поступил заказ. Киллер уже получил твою фотографию, но запросил время на подготовку.

— Откуда знаешь? — Мария побледнела еще больше.

— Повторяю: у меня есть кое-какие связи среди клиентов.

— Кто исполнитель?

— Неважно. Исполнителей найдут сколько угодно. Важно другое — кто заказчик? Думай.

Мария долго смотрела в одну точку на столе, потом произнесла:

— Не знаю.

— Давай думать вместе. Для начала пробей хозяина этого «BMW», — Олег протянул через стол бумажку с номером машины. — Это посредник. Дай мне наводку на него. Дальше я сам.

Мария взяла бумажку, взглянула на номер и положила в свою сумочку.

— Может, я скажу своим? — предложила она.

— А ты уверена, что это не твои тебя заказали? Давай-ка пока без огласки, — отрезал он. — И с телефоном аккуратнее. У вас все пишется.

— Знаю. Сколько у меня времени?

— У нас, — поправил Григорьев. — Пара дней, думаю, есть. Но информация по посреднику мне нужна сегодня.

— Я поняла. Давай встретимся в шесть часов на этом же месте.

— Договорились. И дай мне номер твоего мобильного.

— Сначала ответь мне на один вопрос, — она смотрела так, что он не мог лгать, — почему ты сейчас, через столько лет, делаешь это для меня?

— Можно немного повременить с ответом? — Он не сразу нашел слова. — Хотя, наверное, скажу: не хочу снова совершить ошибку, как тогда…

— Ладно… — Березина записала на салфетке номер телефона, отдала Григорьеву и достала из сумочки незапечатанный конверт. Она протянула конверт через стол:

— Тут постановление о прекращении уголовного дела против тебя. Это копия. Оригинал я два года назад отправила на адрес твоих родителей.

— О прекращении?.. — Олег не верил своим ушам. Он стал вытаскивать бумаги из конверта. — Так я что, невиновен?

— Твои действия признаны самообороной. — В глазах Березиной мелькнуло недоверие. — Этим документам уже больше трех лет. Мне сообщили, что ты погиб. Так где же ты был все это время, Олег?

— Спасибо… — Григорьев вчитывался в сухие строчки официального документа, не слыша и не видя ничего вокруг. — Как тебе удалось?

— Ты не знал о прекращении дела? — повторила вопрос Березина, не сводя с Олега пытливого взгляда.

— Нет, — не смог соврать он.

— Странно… Я же сообщила твоим родителям, — неопределенно протянула Мария. — Все-таки где ты был?

— Уезжал. — Пожал плечами Олег, стараясь не смотреть на свою собеседницу. — Год ездил по стране. Потом вернулся, осел в Подмосковье.

— Прятался?

— Можно сказать и так. — Развивать дальше эту тему становилось опасным, и Олег перевел разговор: — Маша, теперь я твой должник. Говори, чего хочешь?

Она помедлила с ответом, глядя куда-то мимо Григорьева, потом посмотрела на него:

— Боюсь, ты не сможешь исполнить того, чего я хочу.

— А чего ты хочешь?

— Всегда хотела. Чтобы любимый человек был рядом.

— Прости. Обстоятельства бывают сильнее нас. — Он выдержал ее взгляд.

— Зачем тогда спрашивал?

Григорьев понимал, о чем говорит Мария, и сам давно мечтал о таком дне, когда у него появится семья. И Марии удалась бы роль жены. Но он совсем не подходил на роль ее мужа. Поэтому стал говорить совсем не то, что чувствовал в эту минуту:

— Всегда быть рядом… Нет, Маша, жизнь — это разлуки и расставания. Мы, мужчины, это хорошо понимаем.

— Ясно! — вздохнула Березина. — Ты не думай, я ни о чем не жалею. И все понимаю. Спутник моей жизни — работа. Она приносит порой радости и удовлетворения больше, чем любой мужчина. Но я тебе очень благодарна, Григорьев, что ты когда-то появился в моей судьбе. Ты был очень важен для меня. Правда. Но теперь у каждого из нас свой путь… Ладно. Мне пора. — Она поднялась, высокая, независимая.

— Провожу? — Ему не хотелось отпускать ее.

— Нет. Встретимся вечером…

Она ушла. А он так и остался сидеть за столиком.

А ведь казалось, что с годами боль в груди притупилась. Нет, оказывается, он просто свыкся с ней. И шел вперед, страшась оглянуться, и надеялся, что время замело дорогу обратно…

Сложись все по-другому, они жили бы счастливо, воспитывая детей и поджидая старость. В чеченских горах он понял, что не вправе портить жизнь такому хорошему человеку, как Мария. И в один из студеных зимних дней Марии Березиной не стало в его жизни. Он так решил. Григорьев похоронил ее на кладбище в своей душе, где хоронил убитых им людей, которых знал и даже не знал, но все-таки хоронил, чтобы обрести хоть малую надежду на душевный покой от совершенного зла. Похоронив память о Марии, Григорьев думал, что уже больше никогда не увидит ее. Судьба жестока…