Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - Элизабет Шимпфёссль

Средства передвижения

Французский социолог и компаративист Жан-Паскаль Дало, занимающийся изучением элит, напоминает, что частные самолеты, вертолеты и люксовые автомобили не только служат атрибутами статуса, но и призваны удовлетворять реально существующие потребности. Они обеспечивают своим владельцам безопасность, конфиденциальность, защиту от посторонних глаз и удобство в частых путешествиях (как, например, машины, снабженные мини-баром, спутниковым телефоном, тонированными или даже пуленепробиваемыми стеклами)[173].

Действительно, критерий практической полезности применим к большинству транспортных средств, за исключением, пожалуй, яхт. Яхты – это денежные черные дыры, содержание которых стоит не менее миллиона долларов в год[174]. С начала военной операции яхты к тому же стали антисимволом и своего рода предметом унижения: их арестовывают, сопровождая это громкими публикациями в прессе. Восемь лет назад, после введения санкций 2014 года, все было совсем иначе. Тогда те из олигархов, кто столкнулся с ограничениями на въезд в Европейский союз, извлекали существенную пользу из своих яхт: они могли просто плавать по Средиземному морю, останавливаться в портах милых прибрежных городков и сходить на землю. Пограничный контроль фактически не существовал – или скорее не осуществлялся, особенно в отношении краткосрочных визитов очевидно богатых людей[175]. Но у некоторых богатых русских яхты, наоборот, вызывали отторжение («Пока Абрамович коллекционирует яхты, я коллекционирую картины», – с гордостью сообщил мне один бизнесмен). Как бы то ни было, все владельцы яхт, на борту которых мне довелось побывать, собирались продать их, чтобы купить яхту побольше[176].

Непреходящая мода на яхты служит одним из примеров того, что даже продвинутые представители новой буржуазии демонстрируют определенную устойчивость во вкусах, сохраняющуюся на протяжении вот уже двух десятилетий. После распада Советского Союза, как только у людей появлялись лишние деньги, они отправлялись путешествовать за границу. Хотя в благополучные 2000-е и 2010-е годы зарубежные поездки потеряли свою волнующую новизну (в 2020-е, вполне возможно, ситуация изменится из-за ограничений, связанных с пандемией и военно-политической напряженностью), у многих все еще сохраняется типично советская привычка перечислять места, где они побывали, даже если список насчитывает уже десятки названий. Кроме того, многие из моих респондентов упорно продолжают придерживаться привычки путешествовать исключительно классом люкс, приобретенной в 1990-х годах. Если они выбирают не яхты, то это пятизвездочные отели, способные обеспечить такой же спокойный и привилегированный отдых; впрочем, со вздохом констатировал мой респондент Максим, в этих отелях ужасная скука. Некоторых одолело ощущение однообразия: им кажется, будто они все уже видели, поэтому они попросту перестали путешествовать. «Мне это не интересно, – сказал Давид Якобашвили. – Мне надоело открывать для себя что-то новое. Я больше не хочу. Я и так уже много увидел». Но у миллиардера все же есть страсть: «Когда у меня появляется время, я люблю гонять на мотоцикле».

Что касается роскошных автомобилей, традиционно остающихся самым значимым символом статуса[177], то они, помимо прочего, порой обладают и значительной эмоциональной ценностью. Вот что вспоминал о своем детстве в 1960-х годах «шоколадный король» Андрей Коркунов:

В те времена черная «Волга» была важнейшим показателем статуса. Она свидетельствовала о том, что ее владелец чего-то достиг в этой жизни. Вы должны были быть большим начальником или директором. Ребенком я мечтал стать директором и водить черную «Волгу». Я обожал запах этой машины. Отец часто брал меня с собой в командировки в Москву. Вставать приходилось рано. Потом мы ждали, когда же машина выедет из заводских ворот. Город еще спал, поэтому звук двигателя слышался задолго до того, как автомобиль появлялся. Затем мы выезжали на шоссе, и начинались все эти таинственные разговоры в уютной кабине. Все это вспоминается так ярко и свежо, как будто я снова становлюсь тем маленьким мальчиком. Теперь у меня много машин, но нет ни одной «Волги». К сожалению, детский восторг давно прошел. Все стало обыденным. Но именно такие чувства свойственны молодости – и они мотивируют человека, заставляя его добиваться успеха в жизни.

Теоретически «Волгу» мог купить любой советский гражданин, но, поскольку их выпускали в незначительных количествах, для подавляющего большинства населения собственная «Волга» была недостижимой мечтой. Высокопоставленные офицеры Комитета государственной безопасности (КГБ) и другие привилегированные члены общества ездили на черных «Волгах» с персональным водителем. В детские годы Коркунова существовал и еще более статусный автомобиль – «Чайка», который полагался только самым крупным государственным и партийным функционерам. Эти черные семиместные лимузины штучно производились на Горьковском автозаводе начиная с 1958 года и предназначались исключительно для государственной верхушки[178]. Таким образом, в СССР «Волга» и «Чайка» были самыми зримыми статусными маркерами, причем еще более желанными, чем их сегодняшние аналоги – Bentley, Lexus, Hummer, Range Rover, Toyota, Infiniti.

Молодой политик Николай понял все это довольно быстро. В качестве акта антиснобизма он некоторое время ездил на собственных «Жигулях» («Ладе»). Но это оказалось гораздо менее практично, чем пользоваться служебной машиной с водителем или даже ездить за рулем одной из более скоростных и комфортабельных машин, стоявших у него в гараже. Он не только не мог использовать проводимое в дороге время с пользой для дела, но и регулярно вынужден был тратить этот драгоценный ресурс на поиск парковочного места – поскольку все же стеснялся своей скромной машины и не решался оставлять ее на официальной парковке для депутатов Государственной думы. Первое время избиратели восхищались его выбором автомобиля, но этот восторг быстро прошел. Вскоре Николай отказался от этой причуды.

Автомобили, как ничто другое, зримо напоминают обществу о социальной иерархии – в отличие, скажем, от домов, которые спрятаны за высокими заборами или на огороженных территориях кондоминиумов. Эта автомобильная иерархия отчасти выровнялась с появлением дорожных пробок, проблема которых остро встала в Москве в середине 2000-х годов, когда устаревшая дорожная инфраструктура перестала справляться с резко возросшим количеством машин. Но иерархический порядок был быстро восстановлен, по крайней мере для высокопоставленных чиновников, которым предоставили привилегированное право проезда по свободным дорогам благодаря перекрытию улиц[179]. Элита рангом пониже использовала специальные номера, которые давали право ездить по выделенным полосам и превышать скорость, а также сирены и проблесковые маячки, позволявшие ехать по встречной[180].

Постоянное перекрытие улиц ради кортежей чиновников и злоупотребление поддельными спецсигналами превратились в столь серьезные проблемы, что в 2010 году люди из-за них вышли на улицы. Протестная кампания была направлена как против бескультурных парвеню с замашками нуворишей, так и против представителей