Повод для оптимизма? Прощалки - Владимир Владимирович Познер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первый вопрос такой: считает ли он, что министры и члены правительства должны приходить в эфир, чтобы отвечать на вопросы о том, что происходит в их ведомствах и что они делают. На что он ответил: да, они обязаны это делать, они должны разъяснять народу все эти вещи. Я сказал: «Вот отсюда моя просьба». Потому что есть целый ряд людей (я не стану здесь их называть – ему-то я сказал, кто они), к которым мы обращались десятки раз, и они не приходят. И может быть, он найдет возможным на заседании правительства высказать свое отношение к этому.
Что касается второго вопроса, то я его спросил, против ли он того, чтобы в эфире Первого канала появлялись представители оппозиции? Причем я, конечно, имел в виду не оппозицию в виде Зюганова или там еще кого-то, а реальную оппозицию. На что Владимир Владимирович ответил, что он вообще не очень это отслеживает, но ему кажется, что они появляются. Я возразил, что они появляются, например, на «Эхе Москвы», но никак не в эфире федеральных каналов. Тут Владимир Владимирович сказал: «Да, действительно, они появляются на “Эхе Москвы”, и вообще часто врут». Ну, собственно говоря, пускай. Я не стал по этому поводу возражать или спорить, я лишь переспросил: «Все-таки, вы против того, чтобы они появлялись в эфире Первого канала?» На что он ответил: «Вовсе нет».
Ну и вслед за этим буквально взорвался интернет. И не только интернет: об этом стали говорить и писать, и рассуждать. В общем, бог знает что.
Я бы хотел коротко разъяснить свою позицию. Меня как журналиста интересует любой ньюсмейкер. Мне совершенно все равно, какая у него политическая платформа, он меня интересует как явление. Я считаю, что если он что-то такое делает, что обращает на себя внимание, то зрители должны о нем знать вне зависимости от того, какие у него взгляды. Вот, собственно, и все. И я надеюсь, что в моих программах эти люди будут появляться. Ну, со временем. Я надеюсь, что так будет. Время покажет.
* * *
По странному стечению обстоятельств сегодня исполняется тридцать три года моей первой поездке за рубеж. Я приехал в Советский Союз в 1952 году и был невыездным двадцать шесть лет. По причинам понятным. Во-первых, биография не такая, которая вызывает доверие. Но главное – это второе: то, что я отказывался сотрудничать с органами.
Тем не менее, в 1978 году стараниями тогдашнего председателя Гостелерадио СССР Сергея Георгиевича Лапина меня отправили в Финляндию. Многие помнят, а многие вовсе не знают, что для того чтобы поехать за рубеж, надо было сначала в райкоме пройти комиссию так называемых старых большевиков. Мы между собой называли их «старые б». Ну, одним словом, я пришел, стою перед ними, а эти люди имели право задавать любой вопрос. И если им не понравится ответ, отменить твою поездку.
Вот заместитель начальника отдела кадров Гостелерадио СССР докладывает: «Познер Владимир Владимирович, комментатор главной редакции радиовещания на США и Англию, морально устойчив, политически выдержан, общественник». Ну, весь этот набор. И когда он закончил, председатель комиссии, обращаясь к своим коллегам, говорит: «Вопросы к товарищу Познеру есть?» И тут какой-то довольно пожилой отставной полковник говорит: «Да, у меня есть вопрос». – «Пожалуйста». «Товарищ Познер, – говорит он, – вот было сказано, что вы выступаете у микрофона со своими материалами, работая в главной редакции радиовещания на США и Англию. А вы что, оба языка знаете?» Как я не рассмеялся ему в лицо, я не знаю. Это было очень трудно. Я ему сказал, что английский и американский языки очень похожи. В общем, я поехал в Финляндию и держал в потном кулаке семь долларов в день командировочных.
Ну, у разных людей разные воспоминания о советском времени, разное отношение к нему, у каждого свое.
* * *
19 февраля погибла Раиса Яковлевна Беспечная. Большинство людей, конечно, не знали, кто она, и если и узнали, то только если смотрели вчерашнюю вечернюю программу «Время». Но ее знало все телевизионное сообщество, уважало ее и очень любило. Погибла она нелепейшим образом во дворе собственного дома. Ее не заметил водитель машины, когда давал задний ход, въехал в нее, и вот ее не стало.
Я не хочу отвлекать вас своим отношением к ней, хотя я с ней проработал четырнадцать лет. Скажу только, что ее уход оставил дырку в моем сердце. Но я хочу сказать о другом. Я много езжу по Франции, и недавно вышла моя книжка о Франции. Так вот, что главное во французском характере? То, что француз живет сегодняшним днем, он живет сегодня. Это по науке называется «экзистенциализм». Он понимает, что сегодня есть, а что будет и будет ли вообще завтра, он не знает. Да никто не знает. Да что там завтра? Что будет через минуту. И поэтому француз старается получить максимум от каждого мгновения жизни, максимум хорошего, максимум удовольствия.
Так, знаете ли, живут далеко не все. «Это я потом, это я завтра…» Да и вообще получение удовольствия от жизни, умение радоваться жизни – как-то не очень, что ли, встраивается в общий взгляд. То ли дело переживать, страдать, жаловаться, ругаться по совершенно пустяковым вопросам, особенно если соотносить их с жизнью как таковой. Тут, видимо, ничего не поделаешь, речь идет о национальном характере. А жаль.
* * *
Все-таки поразительная вещь власть. Я часто задаюсь вопросом, почему стремятся к ней? Ну, одни, очевидно, просто хотят властвовать над другими, и это их как-то греет. А другие, очевидно, считают, что они знают, как всем остальным надо жить, в том числе нам с вами, и хотят быть у власти, чтобы это претворить в жизнь. И мне, честно сказать, не симпатично ни то, ни другое. Но это я так, между прочим.
Главное, о чем я хотел сказать, так это о том, что происходит с людьми, которые были у власти, а потом власти лишаются. Как они меняются? В отношении России, особенно Советского Союза,
