Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан

с древнейших времен. К югу, там, где лес уступает место степи (в Северной Америке это называется прерией), культура и политэкономия менялись столь же кардинально, как и пейзаж. Это была страна степных кочевников, чье хозяйство зависело от пастушества и торговли. Кочевники были мастерами конного военного дела. Но кроме набегов, они занимались и торговлей и даже немного возделывали землю265.

Сколько людей жило до завоевания в Сибири и южных степях, остается неясным. Русские историки времен империи сообщали, что до российского завоевания в Сибири жило около двухсот тысяч человек266. Когда стало известно, какие опустошительные болезни оказались в Америке в результате Колумбова обмена, это привело к глубочайшему пересмотру темы завоевания стран Атлантического мира. Естественно, теперь специалисты по истории Евразии тоже не могут не проявлять внимания к возможным последствиям контактов, связанных с имперскими завоеваниями на этом континенте. Автор признанного бестселлера «1491 год» утверждает, что «болезни вновь и вновь косили коренных жителей Сибири», но самые ранние сведения, которые он приводит, относятся к правлению Екатерины II267. В ситуации, когда имеющиеся данные столь ограничены, специалисты по истории России проявляют меньшую напористость, когда речь заходит о воздействии первичного контакта с русскими на здоровье коренного населения. Оспа двинулась через Сибирь с запада на восток в 1630‐х годах268. В 1700 году сибирское селение Березов пострадало от чумы269. Однако систематическое исследование болезней в Сибири еще ждет своего часа. О степных народах существует больше сведений, чем о природных жителях сибирских лесов и тайги. Энтони Дженкинсон сообщил о массовой смертности ногайцев в 1558 году, живших к востоку от Волги и у северных берегов Каспийского моря; их гибель была вызвана «гражданскими усобицами, сопровождаемыми голодом, чумою и всякими моровыми поветриями». Всего умерло более ста тысяч человек, «такого мора никогда не видели в этих странах»270. Крижанич писал о калмыках: «Народ этот чрезвычайно многочислен, так что он считается не уступающим в этом отношении даже скифам или татарам. Однако москвитянами замечено, что в то время, когда была покорена Сибирь, калмыки были немногочисленны, или же они еще не были достаточно известны»271. Его слова показывают, насколько неполным было знакомство с просторами Сибири даже в его время. Одним словом, о евразийской демографии до наступления Нового времени существует до крайности мало заслуживающей доверия информации, но Сибирь к моменту прибытия русских не была чистым листом бумаги.

Коренные жители Сибири постоянно встречались с кочевым населением, которое волна за волной мигрировало по континенту. Многие группы кочевников двигались с востока на запад, подобно гуннам, дестабилизировавшим северо-восточные границы Римской империи в V веке. В этот период кочевники-тюрки двинулись на северо-восток Евразии. Кто-то ушел, кто-то остался, и это привело к пестрому смешению новоприбывших тюрок с коренными народами Сибири. Продолжительное смешение тюрок и других коренных народов подтверждается языковыми картами, на которых полосы тюркоязычного влияния прорезают себе путь на северо-восток Евразии272.

ИСЛАМ В ЕВРАЗИИ

Некоторые из этих тюрок принесли с собою не только язык, но и мусульманскую религию. Ислам возник как динамичная религиозная и политическая сила в VII веке. Он быстро распространился за пределы Аравийского полуострова, двинувшись на запад вдоль берега Северной Африки и проникнув на Пиренейский полуостров Южной Европы. Он распространялся и в северном, и в восточном направлении. Хотя на первых порах его продвижение остановила христианская Византийская империя, ислам охватил значительную часть Анатолийского полуострова, земли Персии и продолжал двигаться на восток по степям Евразии, вслед за несторианским христианством и иудаизмом достигнув Китая. В разные регионы Евразии ислам проник в разной степени. Его «ослепительная победа», в лучшем случае неполная, была осуществлена в ходе нескольких циклов, характеризовавшихся регулярными завоеваниями и отступничествами – так о ней рассказывает «История Бухары» Наршахи, написанная в X веке273. Волжские булгары, оседлый тюркский народ Евразийской степи, исповедовали ислам уже в X веке. Среди столь продолжительного смешения народов, в частности тюркских миграций, упомянутых выше, понять, когда и какие именно кочевые народы обратились к исламу – не говоря уж о картографировании того, когда ислам прорастал в сознании отдельных людей, – трудная задача. По крайней мере, можно сказать, что вблизи Волжского бассейна Булгарии ислам исповедовался более «полноценно» в X веке, и он был такой, что багдадские или бухарские ученые его бы узнали. Дальше к северу, по всей вероятности, отдельные его элементы вплетались в существовавшие системы верований. Монгольские правители приняли ислам в начале XIV века, но калмыки, оставшиеся в степи, сохранили буддизм.

Монголы могли быть жестокими и безжалостными завоевателями, но они не были крестоносцами. Да, согласно рассказу Абульгази-хана, когда Чингисхан захватил Бухару, он осквернил мечеть, пообедав там, и приказал бросить Кораны под ноги своим коням274. Но Чингисхан не считал нужным преследовать людей за их религиозные верования. Монголы скорее склонялись к признанию разнообразия «нормальным и полезным» и готовы были приспособиться к различным религиям, оказавшимся на их территории. Например, они позволили основать Сарайскую епархию и освободили православную церковь от налогов275.

Некоторые Чингизиды не ограничились терпимостью к конфессиональному разнообразию; они были открыты религиозным экспериментам. Когда Тэмуджин (собственное имя Чингисхана) в начале XIII века начал экспансию в Евразии, монголы были язычниками, шаманистами, или, как некоторые говорят, буддистами, но они сознательно экспериментировали с религией и, если прибегнуть к обобщению, приняли местные религии. На Востоке Хубилай-хан женился на буддистке и вырастил своего сына в буддийской традиции276. Оставшиеся три Орды (Чагатайская, Кипчакская, Ильханат) приняли ислам. Берке-хан (ум. 1266), правитель Кипчакского ханства, стал одним из первых монголов, лично «покорившихся» исламу в середине XIII столетия; его вероучителем стал суфийский шейх из Бухары277. Газан-хан (и султан) Государства Ильханов (Иран) был воспитан в христианстве, но обратился в шиитский ислам в 1295 году, что имело серьезные последствия для региона. Его брат ильхан Олджейту, прапраправнук Чингисхана, «вероятно, был в разное время своей жизни шаманистом, буддистом, христианином, суннитом и шиитом»278. На северо-восток оттуда, в Сарае, столице, построенной Бату-ханом на рукаве нижней Волги, монголы обращались в ислам примерно в это же время, хотя и заимствовали его из другой традиции. Многие из солдат Бату поселились в Казани, вблизи булгарской территории, обратившейся в ислам в начале X века, задолго до того, как в 988 году Владимир Киевский обратился в православное христианство и массово крестил свой народ. Монголы, поселившиеся в степном Поволжье, постепенно переняли кипчакско-тюркский язык и ислам279. Во втором