Кузница доблести - Морган Райс

Ра стоял, нетерпеливо ожидая. Он жаждал уважения от последнего выжившего человека, который осмелился смотреть на него с вызовом. Если Дункан низко поклонится ему, это будет равносильно тому, что ему поклонился весь Эскалон, это покажет Ра, что на этой земле не осталось ни души, которая бы осмелилась бросить ему вызов.

Но, к его ярости, Дункан не поклонился.

Наконец, Дункан прокашлялся.

«Я никому не кланяюсь», – произнес он слабым голосом. – «Ни человеку, ни богу. А ты наверняка не бог. Если будешь ждать, пока я тебе поклонюсь, ждать придется очень долго».

Ра покраснел. Он никогда не сталкивался с таким неповиновением.

«Ты готов встретиться со своей смертью?» – спросил он.

Дункан невозмутимо смотрел на него.

«Я встречался со смертью много раз», – ответил он. – «Это знакомый друг. Все, кого я любил, мертвы. Сейчас смерть станет для меня облегчением».

Ра увидел искру в глазах этого человека и почувствовал, что он говорит правду. Он услышал властность в его голосе – властность человека, который командует людьми, и это заставило уважать его еще больше.

Ра прокашлялся и вздохнул.

«Я спустился сюда», – ответил он. – «Чтобы увидеть лицо своего врага, чтобы ты из первых уст услышал о том, что я сделал с твоей некогда великой страной. Теперь она в моих руках. Все подвластно мне – каждая деревня и каждый город. Твою дочь Киру сейчас преследуют и вскоре она будет нашей. Я получу огромную радость и почувствую гордость, получив ее в качестве личной рабыни».

Ра широко улыбнулся, когда увидел, что на лице Дункан промелькнул гнев. Наконец, он подбирался к нему.

«Твои великие воины убиты или схвачены», – продолжал Ра, желая причинить ему боль. – «В Эскалоне ничего не осталось прежним. Вскоре он не будет даже воспоминанием, поскольку я переименую его. Он станет всего лишь очередным аванпостом Пандезии. Твое имя, твои подвиги, твои воины, жизнь, которую ты прожил – все будет стерто с учебников истории. Ты станешь ничем, ты не будешь даже оболочкой, даже воспоминанием. А те, кто тебя помнит, тоже умрут».

Ра усмехнулся, не в силах сдержать свою радость.

«Я спустился сюда, потому что хотел увидеть твое лицо в тот момент, когда я все тебе расскажу», – заключил он.

Последовало долгое молчание, Ра ждал, дрожа от предвкушения, видя бурю эмоций на лице Дункана.

Наконец, Дункан ответил.

«Мне не нужны воспоминания», – произнес он хриплым, но все еще вызывающим голосом. – «Мне не нужны учебники истории. Я знаю о том, какую жизнь прожил. Я знаю, как я жил, а также люди, которые жили со мной. Мне все равно, мертв я или забыт. Ты говоришь, что все отнял. Ты забыл об одной вещи: наш дух остается нетронутым и его нельзя отнять. Это единственное, чего ты никогда не сможешь получить. И гнев, который ты из-за этого испытываешь, принесет мне радость, когда я буду умирать».

Ра ощутил волну ярости. Он сделал глубокий вдох и бросил хмурый взгляд на это непокорное создание.

«Утром», – сказал он, дрожа от гнева. – «Когда за тобой придут, чтобы убить тебя, ты встанешь на общественной площади и объявишь всему Андросу о том, что ты ошибся, что я – верховный правитель, что ты уступаешь мне. Если ты это сделаешь, я не стану мучить тебя, и ты умрешь быстрой и безболезненной смертью. Если ты будешь убедительным, я могу даже оставить тебя в живых и вернуть тебе правление твоей страной».

Это было мгновение, когда Ра рассчитывал на то, что Дункан, как и все другие его узники в других его землях, наконец, сдастся.

Но, к его удивлению, Дункан продолжал вызывающе на него смотреть.

«Никогда», – ответил он.

Ра уставился на него. Рассвирепев, он вынул свой меч и поднял его трясущимися руками. Больше всего на свете он хотел отрубить ему голову прямо сейчас. Но он заставил себя сдержаться, желая видеть, как его публично подвергнут пыткам.

Ра отбросил свой меч, который с лязгом упал на землю. Он развернулся и быстро покинул камеру, желая, чтобы поскорее наступил рассвет, желая смерти Дункана, после которой Эскалон будет принадлежать ему.

Глава двадцать четвертая

Кавос мерил шагами помещение среди толпы своих солдат, Брамтоса, Сивига и Артфаэля. Все они были военными узниками, отчаянно желающими выбраться отсюда. Рядом с ним находились сотни его людей, людей Дункана и Сивига, гордых и благородных солдат, которые последовали за Дунканом на войну и были вынуждены капитулировать. Он с трудом понимал, как все пришло к этому, как они все оказались в милости у Пандезии.

Кавос кипел от гнева. Они совершили ошибку, сдавшись этим пандезианцам. Лучше умереть, сражаясь. Дункана увели прочь, и Кавосу было больно думать о том, что с ним случилось. Жив ли он или мертв? Или его подвергают пыткам?

Кавос никогда прежде не капитулировал, ни при каких обстоятельствах, и в этот раз он поступил так только неохотно. Он сделал это, следуя приказу Дункана, сложил свое оружие только потому, что тысячи других солдат поступили так же. Их всех загнали в это помещение за пределами столицы, где они ожидали свою судьбу день за днем, и этому, казалось, не будет конца. Освободят ли их? Будет ли объявлена амнистия? Или их сделают рабами пандезианской армии? Или же Пандезия ждет момента, чтобы всех их казнить?

Кавос ходил по комнате, как делал каждый день, желая узнать свою судьбу. Он оглянулся на тысячи удрученных солдат, которые стояли, сидели или ходили, находясь в этом огромном каменной дворе, со всех сторон закрытом железными решетками. Они находились всего в миле от столицы и, оглянувшись, Кавос увидел пандезианский флаг, который развеивался за городскими воротами. Он кипел от злости. Кавос хотел получить всего лишь один шанс храбро атаковать пандезианцев. Ему все равно, если он умрет в процессе – он просто не хотел умирать таким образом.

Больше всего на свете Кавос хотел найти и освободить Дункана. Дункан был хорошим человеком и хорошим военачальником, который просто допустил одну ошибку, доверившись, поверив людям на слово. Мало таких, как он.

«Ты думаешь, они все еще живы?» – раздался голос.

Обернувшись, Кавос увидел Сивига, который стоял рядом с ним, глядя на него с тревогой в глазах.

Кавос вздохнул.

«Дункан не был рожден для того, чтобы умирать», – сказал он.

«Смерть не имеет над ним власти», – добавил Брамтос, подойдя к ним. – «Он очень много раз избегал ее. Если он умрет, значит, лучшее в нас умрет вместе с ним».

«Но его сыновей убили», – вмешался Сивиг. – «Это может подорвать его волю к жизни».

«Это правда», – признал Артфаэль, присоединившись к ним. – «Но у него есть другой сын, ради которого нужно жить. И дочь».

«Значит мы будем просто стоять здесь и ждать?» – спросил Брамтос. – «Ждать, пока пандезианцы решат наши судьбы, пока они не придут и не убьют всех нас?»

Они все переглянулись между собой.

«Они не убьют нас», – сказал Сивиг. – «Если бы они хотели нас убить, то почему еще этого не сделали?»

Кавос пожал плечами, когда все посмотрели на него.

«Возможно, нет», – ответил он. – «В конце концов, есть особая ценность в нашем публичной убийстве».

«Или в нашем порабощении», – добавил Артфаэль. – «Чтобы присоединить нас к своим армиям и отправить за море».

Пока они все стояли, испытывая беспокойство, вдруг воздух разрезал радостный крик. Кавос и остальные повернулись и посмотрели через железные решетки, увидев вдали большую группу пандезианских солдат, которые радостно кричали, размахивая флагом Пандезии. Он видел ликующих солдат, не понимая, что происходит.

Кавос окликнул стражу, которая стояла за стеной.

«Что случилось?»

Солдат повернулся и усмехнулся ему.

«Поздравляю», – сказал он. – «Ваш Король мертв».

Кавос почувствовал боль в животе, ломая голову и пытаясь понять. Неужели он имел в виду Дункана?

Но в следующую минуту он вдруг осознал – Энис, узурпатор.

«Ни один из нас не в безопасности», – сказал Сивиг. – «Если они уже его убили, то наверняка не пощадят нас».

Они все посмотрели друг на друга с мрачными лицами, и Кавос понял, что Сивиг прав. Они не уважали закон. К каждому из них приближается смерть.

«Наступает ночь», – сказал он, глядя на заходящее солнце, на зажженные факелы. – «Возможно, они тоже убьют нас завтра».

«Значит давайте не предоставим им такого шанса», – озвучил Кавос возникшую идею.

Они все посмотрели на него.

«У нас нет оружия», – сказал Сивиг. – «Что мы можем сделать?»

«У нас есть руки», – ответил Кавос. – «И наш разум. Иногда это все, что нужно».

Лица у всех были озадаченными и Кавос подошел к решеткам камеры.

«Эй вы, там!» – снова крикнул он страже. – «Нам нужна помощь!»

Пандезианский стражник, шагающий вдали, подозрительно посмотрел в его сторону.

«Какая помощь вам может быть нужна?» – спросил он.

«У меня здесь кое-что есть», – импровизировал Кавос. – «Кое-что, что Верховный Ра захочет увидеть».