Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин

– Охранная дивизия? Отлично, значит, язык вы ценный… Юр, ты закончил? Документы мне давай.

Напарник, протянул мне его документы. Быстро пролистав, я поднял взгляд от удостоверения и поверх него посмотрел на гауптмана. Тот видимо понял всё, дёрнулся, но пуля из нагана прилетела ему в ногу. Навскидку я тоже очень хорошо стреляю.

– Патроны мне от нагана поищи, – зло сплюнув, немного резковато приказал я напарнику. – Два осталось.

– Ты чего его?

– Этот скот командир лагеря для военнопленных. То-то он так изворачивался, чтобы не сообщать кто он. Не дурак. И оружие его забери, обыщи. Я подержу на прицеле.

– Гнида, – пнув в бок офицера, отчего тот взвизгнул, видимо в рану отдало, которую тот зажимал, Юра разоружил его и снял всё ценное.

Особо Юра с ним не церемонился. А сапоги снимать не требовалось, тот бос был, как и его зам, отдыхали они. Юра уже всё убрал в машину, даже котелок свернул и костёр затаптывал.

– Машина! – вдруг рявкнул Юра и указал на дорогу, по которой мы приехали, там была видна пыль.

– Прячем немца и тела, – сразу сориентировался я.

Мы подхватили гауптмана, Юра ему уже жгут на ногу наложил, и оттащили за машину. Одно тело в кусты утащили, это ординарца, и офицера туда же. А вот водителя посадили у бывшего костра, угли дымились, такое впечатление, что он сидел у него, кашеварил. Юра облокотился о мотоцикл, а я спрятался за машину, где держал офицера на прицеле. Это оказался патруль, но та картинка, которую увидели жандармы, их не заинтересовала. Мне показалось, что машина им была знакома, так как с одного мотоцикла приветливо просигналили. Мы тут же взяли на прицел туннель тропинки к пляжу, по которому сюда попали, но три тяжёлых мотоцикла с пулемётами уехали дальше, пока звук моторов не стих.

– Пронесло. Дуракам везёт, – пробормотал я и крикнул: – Юр, заканчивай с трофеями? Грузи так, чтобы место только водительское свободное осталось. А тела в воду. Я тебе потом помогу, когда с допросом закончу. С грузом на дно отправим, это даст нам время.

– Ага.

Пока он заканчивал, там мелочь осталась, сейчас искал подходящий груз и верёвки, моток шнура он в машине нашёл, я допрашивал гауптмана. Брать штурмом укреплённый лагерь нам вдвоём глупо, причём это опасная глупость. Однако есть у немцев порядок – привлекать к работам для себя пленных. Добровольно-принудительно. У капитана лагерь с рядовым составом был, и он сообщил, куда именно сегодня отправили четыре группы пленных из его лагеря. Вечером должны вернуть, работали недалеко. Заметив, что тот иногда отводит взгляд, так делают, когда врут или не договаривают, ударил того прикладом своей винтовки по раненой ноге и ласковым тоном попросил рассказать всё. Мол, пусть покается перед смертью. Ох, как его пробрало. Он не мог не понимать, что шансы выжить у него околонулевые, но ещё на что-то надеялся, а я прямо в лоб ему заявил, что не жить ему. Таких в плен не берут и живыми не оставляют. Отдать бы его тем, кого он охраняет, ни клочка бы не осталось, голыми руками порвали.

Когда я закончил, выяснилось, что Юра уже ко всем телам привязал груз. Снова убрав винтовку за спину, я достал из-за пазухи револьвер и добил немца. После этого стал вытаскивать гильзы и снаряжать оружие. Юра мне три десятка патронов отсыпал.

– Чего он сказал? – подскочил ко мне напарник. – Почему ты ему по ране прикладом бил? Тот так орал.

– За дело получил. Давай вяжи к нему груз.

Пока мы таскали тела, не забыв пробить животы, и топили их подальше на глубине, я описал, что тот сообщил мне напоследок. В лагере был женский барак, с военнослужащими РККА женского пола. То, что их охрана пользовала, это понятно. Он вчера продал двенадцать особо буйных, но красивых русских девушек и женщин из этого барка офицерам СС, их рота неподалёку встала, временно. Эсэсовцы русским оружием и ещё кое-какими подарками расплатились. Только ожидать обратно девушек не советовали. Мол, после того, как те с ними повеселятся, и хоронить будет нечего. Так что капитан их уже списал, умерли от болезней, так по лагерным документам это всё проходило. Честно говоря, провернул это всё его зам, тот самый лейтенант, гауптман только гешефт снял, но добро дал именно он, это меня и взбеленило. Вот и стал методично бить по ране. Тот орал, терял сознание, приходил в себя и снова орал. А когда я закончил с допросом, то и пристрелил его как крысу. Я собак люблю. Юра не мешал, не пытался оттащить, знал, если я что-то делаю, то так надо. А узнав причину, только пожалел, что он не поучаствовал и что этот начальник лагеря так быстро ушёл.

– Что делать дальше будем, наших девчат выручать? – спросил Юра, натягивая на мокрое тело одежду и застёгивая ремень со сбруей, после чего сел и, отряхнув портянки, занялся сапогами.

– Они их вчера продали эсэсовцам, не думаю, что сейчас там кто-то жив после проведённой ночи. Но проверить нужно, тут ты прав. Только осторожно, издалека. Целая рота солдат, подготовленная работать против партизан и наших разведгрупп, это очень серьёзный противник, и схлестнуться с ними мне бы не хотелось. Из засады если только встретить и проредить по возможности.

– Посмотрим, вдруг какая-нибудь идея придет, – вставая и притоптывая, тот кивнул на машину. – Её куда?

– Спрячем тут же, только с другой стороны берега. Вон в тех кустах. Жди тут, мотоцикл на тропинку откати, чтобы с дороги не видно было.

– Хорошо.

Сев в машину, я запустил движок и, развернувшись, на песке это было тяжело, чуть не застрял. Выехав на дорогу, я проехал дамбу. К счастью, дорога была пуста в обе стороны, и, съехав, я загнал машину на удобную полянку, прижав к кустам. Потом ножом нарезал ветки и замаскировал. Ехал быстро, но не гнал, не сильно трясло, поэтому похлёбка из котелка не расплескалась, как тот стоял обложенный вещами на полу переднего сиденья, так и стоял. Я не удержался и попробовал. А вкусно, даже очень. Не знаю, каким водителем был тот немец, а поваром очень даже ничего. Да, свежие помидоры и огурцы со стола, сало тоже радовали взгляд. В общем, замаскировав машину, проверив, есть ли кто на дороге, пробежал двухсотметровую дамбу и, добравшись до мотоцикла, завёл его, велев напарнику садиться. Задерживаться я не хотел.

Из трофеев мы почти ничего не взяли. Я