Вариант единорога - Роджер Желязны

Через некоторое время Сапфо прикоснулась к руке Вейсса. Он улыбнулся и заглянул в её темные глаза.

– А что это за маленькие тарелочки, стоящие перед каждой башней? спросила она.

– Не знаю. Мне так и не удалось это выяснить.

– Они похожи, – заявила она, – на подношения, которые мой народ делал богам, давным-давно, на Земле.

– Вы хотите сказать?..

– Я думаю, что мы на самом деле были богами той первой расы. По какой-то причине они поклонялись самым великим представителям человечества и оберегали здесь их вечный сон. Я знаю вон того человека, у вас за спиной – с ожерельем и боевой раскраской на теле. Это Агамемнон.

Франсуа снял с тела саван и начал убирать его в башню с питательной жидкостью.

– Раса, которая искала богов среди представителей другой расы?

– Это не глупее, чем пытаться найти их где-либо еще.

Они наблюдали за трудящимся Франсуа.

– Тот бедняжка… – проговорила Сапфо. – Он спас нас. – И в её глазах появились слезы.

– Если первая раса считала его богом, они очень рисковали, когда перенесли его тело, – заметил Франсуа.

– Может быть, – сказал Вейсс, – они надеялись таким образом избежать проклятия, которое он обещал на них наслать.

– А захватчики не верили в богов расы, которую стерли с лица земли до сих пор, – предположил Франсуа. – Мы свободны. Этот мир принадлежит нам. Больше нас не побеспокоят. Я… Проклятье!

Вейсс бросился к нему, но было слишком поздно. Он поскользнулся на желатиновой кляксе и ударился виском о единственный камень, имеющийся в долине. Он упал и остался неподвижно лежать на земле.

Они подняли его и положили внутрь другой башни.

– Не верю, что это простое совпадение, – сказал Вейсс. – Так должно было случиться.

– Его ведь можно оживить, правда?

– Думаю, да. До тех пор пока существует эта субстанция, нам не грозит ни смерть, ни ранения. А её хватит на то, чтобы привести в чувство все человечество.

– А что означают слова на камне, о который он ударился? Они написаны на твоем языке?

– Да. – ответил он и прочитал про себя:

ДОБРЫЙ ДРУГ, РАДИ ВСЕХ СВЯТЫХ,

ОСТЕРЕГАЙСЯ

ТРЕВОЖИТЬ ПРАХ, ЛЕЖАЩИЙ ЗДЕСЬ!

БУДЬ БЛАГОСЛОВЕН ТОТ, КТО ПОЩАДИТ ЭТИ КАМНИ,

И БУДЬ ПРОКЛЯТ ТОТ, КТО ТРОНЕТ МОИ КОСТИ.

– Здесь говорится, что он не хочет, чтобы его беспокоили.

– У него такое доброе лицо, – сказала она. – Кем он был?

– Никто не знает точно, – ответил Вейсс. Сапфо вынула цветок из волос и положила его к ногам только что умершего человека, заключенного в целительную капсулу.

Эрик Вейсс отвернулся, чтобы не видеть её чудных, грустных глаз, он снова стал пленником в клетке своей души.

Роджер Желязны

Все уходят

Огни померкли в зале. Жрецы и нимфы танцевали, когда начали падать бомбы. Просперо взглянул на Фердинанда.

– У тебя такой вид, сын мой, словно ты объят страхом. Будь весел, наше пиршество заканчивается. Наши актеры, словно привидения, растают в воздухе, в прозрачном воздухе…

Он поднял руку. Жрецы и нимфы разом исчезли с глухим хлопком.

– …и, подобно бесплатному материалу, из которого сотканы эти видения, растают укутанные облаками башни, величественные дворцы и торжественные храмы, – продолжал Просперо, – и сам огромный шар, да, все должно раствориться, словно мираж, не оставив даже фундамента…

Зрители исчезли. Сцена исчезла, театр исчез. Город растворился с легким шорохом, а затем стал прозрачным и сам шар Земли. Все актеры испарились, за исключением духов Ариэля, Калибана и Просперо.

– О, Просей… – вздохнул Ариэль. – Мы на этот раз замечательно материализовались…

– Просперо! – проревел Калибан.

– …и наша маленькая жизнь завершилась сном.

Калибан схватил его за ногу, Ариэль вцепился в рукав.

– Вы сделали это снова, хозяин!

– Сэр, я огорчен…

– Остановите это безумие! Все тает! Вы применили ошибочное заклинание!

– Смиритесь с моей слабостью, дети мои. Мой старый мозг утомлен…

Калибан уселся на него верхом; Ариэль, кружась, стал размахивать перед глазами Просперо своими тонкими пальцами. Теперь они плыли в огромной, наполненной звездами пустоте. Ближайшим значительным небесным телом была Луна. В различных направлениях летели спутники: связи, метеорологические и разведывательные.

– Черт побери, верните все! – завопил Ариэль.

– Но не тревожьте мою немощь…

– Это бесполезно, – проворчал Калибан. – Он ушел в себя, и на этот раз дьявольски глубоко. Как объяснить ему, что мы ослабеваем и отказываемся снова блуждать в пустоте?

– Ну нет, – возразил Ариэль. – Я только начал получать удовольствие от всего этого.

– Тьфу на тебя. Мы будем тревожить вашу немощь, Просей! Вспомните старика Станиславского и верните все обратно!

– Будьте любезны, дети мои, вернитесь в мои яйцеклетки и отдохните там…

– Он достигнет границ своего мира, там мы его и достанем. – предложил Ариэль.

– Оборот или два я сделаю, пока не успокоится мой измученный мозг.

– Куда вы намереваетесь нынче прошвырнуться, хозяин? – встревоженно спросил Калибан. – Вы отказываетесь от всего, что было?

– Э-э… И что из того, дети мои?

– Вы опять идете этим ужасным путем к финалу.

– Ох, дорогой! Вещи приятнее выглядят издалека, можешь мне поверить.

– Из очень большого далека, я сказал бы сейчас. Что вы собираетесь сотворить на бис?

– Где моя Книга?

Калибан слегка пошевелил своим плавником:

– Она исчезла.

Просперо стал массировать глазные яблоки.

– Тогда я буду работать по памяти. Где это было?

– На пустынном острове.

– Да.

Просперо сделал рукой величественный жест, и невдалеке появились едва заметные очертания пальмовых деревьев. До них донесся легкий соленый запах и шум прибоя. Очертания острова становились все более отчетливыми, и сияющий песок распростерся под ногами. Затем послышался крик чаек. Звезды растаяли, небо поголубело, и по нему поплыли облака.

– Это уже лучше.

– Но это реальный пустынный остров!

– Не спорь со стариком. Ты же знаешь, как он упрям.

– Итак, дети мои, чем мы теперь займемся?

– Развлечениями, сэр.

– Ах да. Но для начала я материализую Фердинанда и Миранду.

Он повел остатки своей труппы вверх по каменистому склону. Все вместе они вошли в большой грот, посреди которого располагалась огромная сцена, освещенная пылающими факелами. Просперо кивнул Фердинанду и Миранде и указал им рукой на сцену.

– Хозяин, здесь что-то не так.

– Тс-с-с, прикусить языки! Глядеть во все глаза! Тихо!

Ариэль на время потерял дар речи. Он не сводил глаз со сцены. Большой глобус, солнечные пятна, облачные полосы, голубые, зеленые и серые океаны, леса и горы – все это медленно вращалось над игровой площадкой. Крошечные бомбы и ракеты падали с неба, поднимая клубы дыма над главными городами Северной Америки, Европы и Азии. Шар разваливался под ударами, каждый следующий столб дыма был выше предыдущего. Сквозь пыль, огонь и дым были видны разрушенные города, расплавленные камни, обугленные люди, толпы беженцев.