Океан сказаний - Сомадева

Слушая эти слова бхикшу, вспомнил царь, о чем ему ветала говорил, и попросил: «Не знаю я, как его делать. Прежде покажи мне, почтенный! Тогда и я это сделаю». И когда бхикшу, чтобы показать ему, как делается такой поклон, упал на землю, царь тотчас же ударом меча отсек ему голову, а затем рассек грудь, и вырвал лотос сердца, и отдал их ветале. Восхвалили тогда царя бхуты и ганы, а ветала, находившийся в трупе, сказал: «О царь, верховная власть над видйадхарами, которой так жаждал бхикшу, достанется тебе, когда завершится твое правление на земле.

Много тревог доставил я тебе, и поэтому проси все, что хочешь!» Ответил на это ветале Тривикрамасена так: «Коли ты мною доволен, разве не исполнилось мое желание? Но все-таки, чтобы не пропали даром твои слова, вот о чем прошу я: пусть начиная с этого дня все двадцать четыре загадки, эти разнообразные и интересные повествования, вместе с заключающей их двадцать пятой историей будут прославлены и почитаемы по всей земле.

Отвечая на просьбу царя, так сказал ветала: «Пусть так и будет! Слушай, что я еще скажу. По всей земле это собрание двадцати четырех историй и еще одной, их завершающей, называющееся «Веталапанчавиншатика», что означает «Двадцать пять рассказов Веталы», прославится повсеместно и будет приносить благо. И всякий, кто с почтением прочтет хотя бы две строки из них, и всякий, кто их прослушает, навсегда избавится от грехов. Всюду, где будет славиться эта книга, не будут иметь власти ни йакши, ни веталы, ни кушманды, ни дакини, ни ракшасы и никто из им подобных». И, покинув при этих словах мертвое тело, силой своего волшебства умчался ветала в желанное ему жилище.

Тогда перед царем предстал сам Шива в окружении Богов и, довольный, так ему, склонившемуся, сказал: «Хорошо, сынок, что сегодня уничтожил ты этого коварного бхикшу, силой захватить верховную власть над всеми видйадхарами. С самого начала создал я тебя из части своей плоти, как Викрамадитйу, чтобы смог ты усмирить асуров, воплотившихся в облике варваров. Теперь же был ты мной сотворен для истребления заносчивого злодея, как Тривикрамасена, трижды мужественный герой. Властвуй поэтому над всем, что на земле со всеми островами и под землей, — вскоре станешь ты верховным властителем всех видйадхаров. Долгое время будешь ты наслаждаться небесами, а потом овладеет тобой печаль, и ты их оставишь, и, наконец, соединишься со мной. А пока прими этот меч, не знающий поражений, почему и называется он Апараджита, и с его помощью всего добьешься ты, о чем было здесь сказано». Окончив говорить, отдал Шива этот меч царю, и, когда тот почтил его словами и цветами, исчез Шамбху со всей своей свитой.

После этого, видя, что дело это, как и ночь, окончилось и уже наступило утро, вернулся Тривикрамасена в свой город Пратиштхану и, прославляемый подданными, узнавшими о совершенных им минувшей ночью подвигах, провел весь день в омовениях, раздаче даров, в поклонении Шиве, наслаждался танцами, песнями и музыкой и всякими прочими радостями.

Немного дней прошло, и царь благодаря пожалованному Шивой мечу стал наслаждаться властью над всей землей с материками и подземными мирами, и не было у него никаких врагов. Потом же достиг он благодаря соизволению Хары верховной власти над всеми видйадхарами и долго наслаждался ею, пока наконец не соединился с Благословленным, достигнув всех своих целей».

Так министр Викрамакесарин, встретив на дороге после долгой разлуки, случившейся из-за проклятия нага, говорил царевичу Мриганкадатте, которому сопутствовал успех: «Так вот, божественный, рассказал мне тот старый брахман в деревне «Веталапанчавиншатику» и еще сказал мне: «Видишь, сынок, смелый царь Тривикрамасена чего только не мог достичь по милости веталы? Так что и ты прими от меня заклятие, которое избавит тебя от тревог. А благодаря предводителю ветал ты непременно встретишься с Мриганкадаттой. Нет ничего, чего не могли бы достичь терпеливые, сын мой, но чего достигнет тот, кто утратит терпение? Из любви к тебе сказал я все это, и ты, друг, избавивший меня от смерти от змеиного укуса, сделай, как я велю!» При этих словах передал мне брахман заклятие и сказал, как им пользоваться, а после этого распрощался я с ним и отправился, божественный, в Удджайини, куда и пришел. Там, на кладбище темной ночью нашел я подходящий труп, омыл его, и, сделав все, что было нужно, с помощью того заклятия вызвал веталу, и заставил войти в этого мертвеца, и почтил его, как полагается. Дал я ему поесть человеческого мяса, которое он от жадности сразу же сожрал. «Голоден я, принеси еще», — сказал он мне, жадный до человечины. Не простил бы он мне промедления, так я тогда от своего тела куски стал отрезать и давать ему, что ему понравилось, и сказал тогда повелитель йогов: «Обрадовал ты меня своей стойкостью, и доволен я теперь тобой. Так пусть будет тело твое целым, как и прежде. Проси у меня, чего хочешь!»

И тогда я его попросил: «Неси меня, божественный, туда, где находится повелитель мой Мриганкадатта. Вот чего я хочу!» И повелитель ветал сказал: «Садись мне на плечи, чтобы мог я тебя тотчас же домчать до твоего господина».

Ответил я ему на это: «Пусть так и будет!» Сразу же забрался к нему на плечи, и понес меня он, вселившийся в мертвеца, небесной дорогой, и донес досюда, и, увидев на дороге тебя, спустился с небес, и благодаря этому лучшему из ветал смог я, божественный, коснуться твоих стоп. Встретился я сегодня с повелителем своим, а ветала, выполнив мою просьбу, улетел своей дорогой. Таков, о даритель жизни, мой великий рассказ о случившемся со мной во время разлуки со всеми вами из-за проклятия нага».

Так по дороге Мриганкадатта, устремившийся в Удджайини, к возлюбленной, выслушал рассказ своего министра Викрамакесарина о том, что случилось с тем за время их разлуки. Обрадовался царевич тому, что, так как предсказано было ему преуспеяние во всех делах, встретил он нескольких своих министров, потерявшихся из-за проклятия Параваты.

12.33. ВОЛНА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Слава преодолевшему препятствия, у колен которого мчатся вереницы звезд, словно сорвавшиеся с его головы во время ночных плясок!

Затем, когда закончился рассказ, Мриганкадатта, обрадованный встречей с Викрамакесарином, отдыхавший на середине пути, снова двинулся в путь к Удджайини, чтобы соединиться с Шашанкавати и в надежде встретиться со своими остальными и разлученными с ним проклятием нага друзьями, пока еще не найденными. Вместе с ним пошли и Гунакара, и Вималабуддхи, и Вичитракатха, и Бхимапаракрама, и Прачандашакти, и брахман Шрутадхи, а всех их было восемь. Шли они, шли и дошли до страшной пустыни, в которой от жары высохла вся вода и не было видно ни единого деревца, занесенной песком, раскаленным яростным солнцем. И, вступив в ее пределы, молвил царевич своим министрам: «Взгляните, сколь ужасна, и труднопроходима, и протяженна эта пустыня! Нет здесь ни троп, ни дорог, людьми она заброшена, нет здесь никакого укрытия или убежища, и полна она клубящихся над песками миражей, подобных всполохам пламени горестей, и шелестят, словно ее растрепанные космы, высохшие стебли травы, и оскалилась она колючками, будто в страхе перед львами, тиграми и другими хищными зверями, и как будто полна она жалобных стонов — то истомленные солнечным зноем газели стонут, не находя воды. Поспешим пересечь эту страшную пустыню!» Сказал он так, и все министры с ним, измученные голодом и жаждой, быстро пересекли ее и наконец увидели перед собой обширное озеро, полное чистой и прохладной воды, словно наполненное потоками амриты, источаемыми луной, которую растопило жаром солнца. Простиравшееся до самого горизонта озеро казалось драгоценным зеркалом, созданным самой Судьбой всех трех миров, чтобы любоваться своим отражением. И потому, что плавало на нем множество гусей дхартараштра с черным клювом и черными лапами и росли по его берегам красивые деревья арджуна, казалось оно, полное сладости и влаги, сказанием о бхаратах. А от синегорлых соек, пивших его воду, подобно Синегорлому, пившему яд, походило оно на океан, взбаламученный Вишну в поисках Шри. Холодная же глубина его, в которую никогда не проникали лучи солнца, скрытая под бесконечным множеством лотосов, напоминала Паталу, поднявшуюся на земную поверхность.

На западном берегу озера увидали царевич и его министры огромное чудесное дерево. Его колеблемые ветром, раскинувшиеся во все стороны ветви вздрагивали при каждом ударе грома, точно руки Шанкары, когда танцует он под рокот мриданга, украшенный лентой небесной реки, обвившей его голову. Вершина дерева касалась небес — словно желало оно полюбоваться красотой небесного сада Индры, а ветви были отягощены божественно вкусными плодами, точно «пожелай-дерево», на которое повешены Богами чаши с амритой. Листья же его и побеги двигались всякий миг, подобно пальцам, и вместе с криком птиц будто предупреждали: «Ни о чем меня не спрашивайте!»