Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

Самая большая невыгода, какой нам война с Англией грозит, – прекращение торговли с этой державой. Однако прекратится торговля лишь на время, потому что Англия не может снаряжать свои корабли без российских товаров. Тираническое господство англичан над Атлантическим океаном для нас весьма кстати, поскольку Соединенные Штаты Америки теперь готовятся к войне за свободу своей торговли.

Плодом союза с Францией станет раздел европейской Турции. Россия в нем не из честолюбия участие примет, но из стремления к безопасности. Прежде кампании, только что закончившейся, был бы этот раздел несправедливым. Государство это могло бы прозябать, никакой угрозы для России не представляя. Было бы нам даже выгодно между нами и Средиземным морем иметь бездеятельную эту громаду, способную ослаблять последствия столкновений между западом и юго-востоком Европы. Но теперь Порта обречена пасть, и причиной тому не столько обстоятельства политические, сколько дурное управление и дух нации.

Раздел, который Россию удовлетворить может, который, возможно, всем партиям придется по нраву и заложит основания будущей безопасности, вот каков: Босния и Рагуза, Сербия, треть Валахии вплоть до Алуты и четверть Болгарии вплоть до Искыра отойдут к Австрии. Молдавия, две трети Валахии, Бессарабия, три четверти Болгарии, Румелия вплоть до Дарданелл и Лемноса – к России. Албания, Македония и Греция, включая Корфу, Кефалонию и другие острова, составить должны особливую монархию, которая на территории Древней Греции художества возродит. Архипелаг, включая Негропонт, открыв двери свои нациям средиземноморским и черноморским, сделается республикой под покровительством нового государства греческого. Франция получит Египет и Суэцкий перешеек, то, что пожелает, из стран Варварийских, а также Мальту и Кандию, если ее от Мореи оторвать будет возможно, поскольку план французский состоит в том, чтобы восстановить Мемфисский канал, открыть таким образом более короткий путь в Индию и положить конец торговле англичан на Востоке.

Россия благодаря такому разделу получает не только провинции плодородные, но, главное, новые возможности для торговли на западном побережье Черного моря, на Дунае и в Мраморном море, а также новые границы, проходящие по горам почти неприступным. Торговлю будет она вести в центре старого мира. Восточные товары будут ей доставляться Францией по более дешевым ценам, своими товарами будет она торговать с этой державой так же выгодно, как и с Англией, поскольку Франция в них не меньшую нужду имеет.

Англия, униженная, не сможет больше в торговле на Балтике главенствовать, когда появится у нас выход в южные моря и новые желающие нашу пеньку и наш лес покупать.

Франция согласится на такой раздел, ведь он ее видам отвечает и позволяет обойтись без военных действий, которые на время отвлекли бы ее силы от достижения главной цели и по меньшей мере отсрочили бы ей миг торжества.

Наконец, выиграет от раздела и род человеческий. Страны, где науки и художества родились и откуда распространились, когда Европа еще варварской была: Греция, Египет, северный берег африканский, – очнутся от долгой дремоты, в которую их тирания фанатиков погрузила.

89. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 24 января 1806 г.

Не могу Петербург покинуть, не написав Вам еще раз. Образ Ваш меня повсюду преследует. Тщетно пытаюсь его от себя отогнать, тщетно пытаюсь на волю Провидения положиться, Вас ему вверить. Не могу. Дражайшее существо! Боюсь, что Небеса для Вас слишком слабая защита. Послушайте голос друга. Кажется мне, что в последний раз с Вами говорю.

Нерешительность, верная предвестница несчастий, в Ваших министерствах царит. Мнения разделились, но каждое из них смутно. При дворе партии образуются втайне и парализуют усердие верных слуг. Вы обороняетесь, тогда как следовало бы Вам нападать. Возьмите сторону лучших, Новосильцева, Чарторыйского, Кочубея. Включите в число этих надежных друзей Клингера: у него душа сильная и гения немало. Не откладывайте на завтра. Начните собирать их вкруг себя уже с сегодняшнего дня. Говорите с ними, не скрывая той любви к добродетели, того сознания долга Вашего, который Вы, пожалуй, с некоторых пор в себе прячете слишком старательно. Воспламените их душу, познакомьте их с положением Империи, дайте им почувствовать необходимость действовать мощно, и пусть каждый из них даст Вам торжественную клятву пойти той дорогой, какой Вы пойдете, поддерживать Вас и Вам всеми силами помогать. Затем назначьте встречу с ними на завтра. Тогда пусть каждый слово возьмет и свое мнение всесторонне обоснует. После этого наедине с собой все обдумайте, решение примите, и пусть решение Ваше исполняется ретиво и быстро.

Нужно толчок дать делам. Вовне уже это сделано. Если Вы внутри страны делами не займетесь, не устоите. Шесть недель уже потеряны. Шесть часов могут все решить. Самого деятельного из людей, отличающегося самым чудовищным постоянством, можно победить только его же собственным оружием. Уделяйте больше времени работе. В мирное время Вам дня хватало, теперь кризис наступил: сделайте день Ваш длиннее. Внутренним делам отводите столь же времени, сколько раньше, иностранными же занимайтесь в оставшиеся часы. Пусть совет преданных Вам друзей каждый день собирается; пусть они каждый день действуют, не покладая рук. Сами ведите протокол этих собраний. Это для Вас наивернейший способ за ходом операций надзирать, привыкать к настоящей работе, внушать страсть к ней друзьям Вашим.

Знаю, сколь многого у Вас прошу. Но Вы в расцвете сил, в том возрасте, когда у человека энергии больше всего. Если не станете сегодня моим Героем, не сделаетесь им никогда. – Видите Вы, что я всеми условностями пренебрегаю нарочно. Хочу разжечь пламя Вашего гения, которое пурпур гасит. За что мне Вас любить? Мое честолюбие Вами питается. Когда бы Провидению было угодно меня во Франции поселить, не правил бы ею тиран; царили бы там свобода и достоинство человеческое. Но не нашел бы я там души, подобной Вашей, и потому благословляю волю Провидения. Царствуйте на страх негодяям. Вот что мне страсть к Вам внушает. Было время, когда более всего желал я умереть подле Вас. Теперь менее всего этого хочу. Если час пробьет, буду на посту. Впрочем, никогда больше так к Вам не буду приближаться, как ныне. Ради Вас и ради себя должен я от Вас отдалиться. Трогательное Ваше лицо, пленительное Ваше сердце слишком сильно мою душу потрясают. В Вашем присутствии забываю я слишком быстро, что Вы император, и чувству дружества предаюсь всецело. Можете на мои слова положиться. Сам я в них уверен. Я в школе несчастья воспитан.

Обскуранты у Вашего порога караулят. Поджидают, чтобы Вы в иностранных делах промахнулись,