Дом Цепей (litres) - Стивен Эриксон

— Эти склоны станут свидетелями нашей смерти, — пробормотал Кенеб. — Корболо Дом приготовился, как приготовился бы любой обученный мазаланзский командир. Он хочет, чтобы мы столпились на том холме, взбирались на него под бесконечным градом стрел, болтов, снарядов баллист… и это не говоря уже о колдовстве. Смотри, какими гладкими он сделал подъёмы, Кулак. Когда кровь потечёт по камням, ноги поедут по ним, словно по голому льду. Мы не сможем подняться…

— Я не слепой, — прорычал Гэмет. — Допустим, что адъюнкт тоже.

Кенеб бросил на старшего быстрый взгляд.

— Хотел бы я в этом убедиться, Кулак.

— Сегодня вечером будет собрание офицеров, — ответил Гэмет. — И ещё одно, за час до рассвета.

— Она уже решила, где будет расположен наш легион, — проскрипел Кенеб, наклонившись в седле, чтобы сплюнуть на местный манер.

— Да, капитан, уже решила.

Им было приказано прикрывать пути к отступлению, но не для союзников, а те, по которым может броситься наутёк разбитый враг. Преждевременная уверенность в победе, которая отдавала безумием. Они были в меньшинстве. Преимущество было полностью на стороне Ша’ик, но, невзирая на это, треть армии адъюнкт не будет участвовать в битве.

— И адъюнкт ожидает от нас профессионального исполнения приказов, — добавил Гэмет.

— Как ей будет угодно, — прорычал Кенеб.

Сапёры и инженеры работали над защитными укреплениями и скатами, в воздух поднималась пыль. День был невыносимо жарким, и ни намёка на ветер — так, редкий, едва заметный бриз. Всадники хундрилов, сэтийцев и виканцев расположились к югу от коралловых островов, ожидая, пока закончат прокладывать дорогу, по которой они смогут продвинуться в самую низину. И даже тогда у них едва ли будет достаточно места для манёвров. Гэмет предполагал, что Тавор оставит большинство всадников позади — долина была недостаточно широкой для размашистых кавалерийских рывков. Для обеих сторон. Ша’ик, скорее всего, тоже придержит своих пустынных воинов; они будут свежей силой, чтобы нагонять разбитых малазанцев. В свою очередь, у нас есть хундрилы, способные подсобить при таком отступлении… или разгроме. Довольно постыдный итог: останки малазанской армии по двое едут на хундрильских лошадях. Кулак скривился от картины, которую нарисовало ему воображение, и раздраженно выкинул её из головы.

— Адъюнкт знает, что делает, — заявил он.

Кенеб ничего не ответил.

Приблизился пеший вестовой.

— Кулак Гэмет, — воскликнул он, — адъюнкт требует вашего присутствия.

— Я присмотрю за легионом, — сказал Кенеб.

Гэмет кивнул и развернул свою лошадь. От этого движения у него закружилась голова — он всё ещё просыпался от головной боли — но Кулак привёл себя в порядок глубоким вздохом и кивнул вестовому.

Они медленно двинулись к низкому склону у самой низины, через хаотично мечущиеся взад-вперёд под громкие окрики офицеров группы солдат. Гэмет мог разглядеть на верхушке холма восседавшую на коне адъюнкта, рядом с которой на земле стояли Нихил и Бездна.

— Я их вижу, — сказал Гэмет посланнику.

— Хорошо, сэр, тогда я вас оставлю.

Выехав из толпы, Гэмет поскакал лёгким галопом и уже спустя миг придержал лошадь рядом с адъюнктом.

С их позиции вражеские укрепления были на виду, но и они, как было заметно, с высоты центрального гребня вражеского лагеря были как на ладони перед небольшой группой противников.

— Насколько ты зоркий, Кулак? — спросила Адъюнкт.

— Недостаточно, — ответил он.

— Корболо Дом, Камист Релой и шесть офицеров. Камист пытался колдовством отыскать какие-то признаки наличия у нас магов. В особенности Высших. Конечно, пока Нихил и Бездна рядом со мной — колдовство Камиста Релоя не сможет их отыскать. Вот скажи мне, Кулак Гэмет, насколько уверенно, по-твоему, чувствует себя сейчас Корболо Дом?

Он некоторое время молча смотрел на неё. Тавор была облачена в доспехи. Из-под поднятого забрала были видны глаза, слегка прищуренные из-за отражающихся от плотной, потрескавшейся низинной глины лучей солнца.

— Я бы сказал, адъюнкт, — медленно ответил он, — что мера его уверенности ослабевает.

Она окинула его взглядом:

— Ослабевает? Почему?

— Потому, что всё это кажется слишком простым. Уж слишком чрезмерное преимущество на его стороне, адъюнкт.

Она молча перевела взгляд на отдалённые фигуры врагов.

Она ради этого меня позвала? Задать мне один вопрос?

Внимание Гэмета привлекли два виканца. Нихил за время марша слегка подрос, что наталкивало Гэмета на мысль о том, что через несколько лет парень вымахает в настоящего великана. На нём была лишь набедренная повязка, а неухоженные распущенные волосы и чёрно-зелёная боевая раскраска делали его похожим на дикаря.

Бездна же, вдруг понял он с долей удивления, слегка поправилась, что было видно даже под оленьей шкурой, в которую закуталась сестра Нихила. Хотя лёгкая полнота вполне нормальна для девочек её возраста. На её в теории красивом лице застыло тяжёлое выражение, превращающее его в отталкивающую, мрачную мину. Чёрные волосы она коротко остригла в знак обета скорби.

— Камист завершил свои поиски, — неожиданно произнесла Адъюнкт. — Теперь ему понадобится отдых.

Она повернулась в седле, и по какому-то заранее обговорённому сигналу два виканских солдата вбежали на склон. Тавор отстегнула портупею и отдала им. Те быстро ретировались с вверенным им клинком из отатарала.

Нихил и Бездна неохотно сели на каменистую землю, скрестив ноги.

— Кулак Гэмет, — обратилась к нему адъюнкт, — не затруднит ли вас достать свой кинжал и добыть несколько капель крови из своей правой ладони?

Не говоря ни слова, он стащил перчатку, выхватил кинжал из ножен и провёл лезвием по мясистой части ладони. Из пореза потекла кровь. Гэмет вытянул руку и смотрел, как капли падают на землю.

У него вновь закружилась голова, отчего Кулак на мгновение закачался в седле, но вскоре сумел восстановить равновесие.

Бездна удивлённо присвистнула.

Гэмет окинул её взглядом. Её глаза были закрыты, обе руки вжаты в песчаную землю. Нихил принял такую же позу, и по его лицу бегали, сменяя одна другую, эмоции, пока оно наконец не застыло в страхе.

Кулак всё ещё чувствовал головокружение, в черепе раздавался тихий рёв.

— Тут есть духи, — прорычал Нихил. — Они восстают в гневе…

— Песня, — перебила его Бездна, — песня войны и воинов…

— И новых, и старых, — добавил её брат. — Столь новых… И столь старых. Битва и смерть, вновь и вновь, вновь и вновь…