История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер

какую можно представить, и мог даже надеяться на счастье, ибо Наполеон слыл сговорчивым и добрым в личных отношениях, помимо всего, что должна была возбудить в его воображении молодая принцесса.

В Вене поспешили всё приготовить для удовлетворения нетерпения Наполеона. Брачный договор, подписанный 7 февраля в Париже князем Шварценбергом, был принят в несколько более развернутой редакции, содержавшей различные оговорки от дома Габсбургов. Даже полностью приняв планы Наполеона и решив, ему в угоду, всё ускорить, не могли делать всё так быстро, как ему хотелось, ибо пришлось бы опустить множество церемоний, весьма значительных, пренебречь которыми Наполеон не захотел. Бракосочетание назначили на первые числа марта.

Известие о том, какой прием был оказан его предложению, привело в восторг Наполеона и его двор. Вместе со всем своим окружением император предался подготовке к торжествам. Вскоре к чувствам, которые он испытывал, присоединилась и публика. Тучи, сгустившиеся во время последней войны, казалось, волшебным образом рассеивались. Вернулись надежда и воодушевление. Бертье ускорил свой отъезд, дабы быть в Вене в первых числах марта. Королева Неаполя в сопровождении блестящего двора покинула Париж и отправилась в Браунау встречать новую императрицу у границы Рейнского союза.

Бертье прибыл в Вену 4 марта 1810 года и 5-го торжественно въехал в столицу при неслыханном стечении знати и народа. Весь двор встречал его в каретах, на одной из которых Бертье и доставили во дворец. Жители Вены от избытка радости хотели распрячь карету и сами оттащить ее к дворцу, и с большим трудом удалось удержать их от этой шумной манифестации.

Следующие два дня прошли в празднествах и увеселениях. Восьмого марта Бертье, по обычаям австрийского двора и сообразно тому, что совершалось при бракосочетании Марии-Антуанетты, торжественно просил руки эрцгерцогини Марии Луизы и получил согласие, данное в самой пышной форме. Последующие дни были посвящены очередным формальностям и очередным празднествам. Бракосочетание состоялось 11 марта, при величайшем стечении народа и с пышностью, превосходящей всё когда-либо виданное. С эрцгерцогиней, сочетавшейся браком с эрцгерцогом Карлом, тотчас стали обращаться как с Императрицей Французов.

Отъезд императрицы был назначен на 13 марта. Жители Вены следовали за ее каретой с приветствиями, с сердечным чувством, но и с тревогой, родившейся в последнюю минуту; ибо при расставании невольно возвратилось воспоминание о прошлом, о несчастной Марии-Антуанетте. Весь двор провожал Марию Луизу.

Император Франц, любивший дочь, захотел обнять ее еще раз и скрытно отбыл в Линц, дабы попрощаться там с нею в последний раз.

Она прибыла в Браунау 16 марта. Там всё было приготовлено, как при бракосочетании 1770 года. Для встречи молодой императрицы соорудили три соединенных меж собой павильона, первый из которых считался австрийским, второй – общим, а третий – французским. Марию Луизу провели из австрийского павильона в общий и вверили представителю императора принцу Бертье, который ввел ее во французский павильон, где ее приняла в объятия королева Неаполя, сестра Наполеона.

Из Браунау императрицу перевезли в Мюнхен, а затем в Страсбург, и повсюду ее встречали приветственные возгласы германского и французского населения, на глазах которого совершалось это необычайное действо – бракосочетание дочери цезарей с удачливым солдатом, победителем Французской революции и Европы.

Двадцать третьего марта императрица Мария Луиза вступила в Страсбург, где ее встретило такое же всенародное воодушевление. Наполеона со всем его двором она должна была увидеть впервые в Компьене, но, дабы избавить ее от стеснения официальной встречи, Наполеон выехал с Мюратом из Компьеня и встретил жену по дороге. Он заключил ее в объятия и был, по всей видимости, доволен тем родом красоты и ума, который заметил в ней с первого взгляда. Хорошо сложенная, добрая, простая, должным образом воспитанная женщина была всем, чего он желал. Входя с нею вечером 27 марта в Компьенский замок, Наполеон казался совершенно счастливым.

Тридцатого марта император с новой императрицей отбыли из Компьеня в Сен-Клу, где должно было состояться гражданское бракосочетание: проведенных в Вене, по обычаям старых дворов, церемоний было достаточно, чтобы брак считался полностью состоявшимся. Их возобновление в Париже являлось только формальностью, торжеством для народа, которым новой государыне предстояло править.

Первого апреля в присутствии всего императорского двора в большой галерее Сен-Клу состоялось повторное гражданское бракосочетание Наполеона и Марии Луизы, совершенное великим канцлером Камбасересом. На следующий день в Тюильри, для населения Парижа, должна была состояться повторная религиозная церемония. Наполеон, предшествуемый гвардией, окруженный маршалами на конях, семьей и двором в ста великолепных каретах, въехал в Париж через Триумфальную арку. Он проехал под сводами арки и по Елисейским полям при огромном стечении народа, в коронационной карете с восемью окнами, позволявшей публике видеть его сидящим рядом с новой императрицей, и вошел во дворец Тюильри через сад. Брачный алтарь был устроен в большой гостиной. Наполеон, подав императрице руку, проделал весь путь пешком и прибыл в большой зал, где находилась сверкающая золотом часовня. Крики радости увенчали окончание церемонии. Вечером в большом театре Тюильри состоялся свадебный банкет.

Все последующие дни были заполнены великолепными празднествами. Все классы приняли участие в увеселениях, пришедших на смену мрачным впечатлениям последней войны. Вновь увидев Наполеона всемогущим и счастливым, народ позабыл, что недавно император едва не перестал быть таковым, отодвинул подальше мимолетные предчувствия, как зловещий сон, и начал верить в бесконечное и вечное величие Империи, будто никогда в нем и не сомневался. И в самом деле, хотя Ваграмская победа и не равнялась по величию трофеев победам при Аустерлице, Йене и Фридланде, она равняясь им по гениальности. Завершившись браком Наполеона с Марией Луизой, она возвела Наполеона на высочайшую ступень могущества, и если бы он исправил великую ошибку Испанской войны осмотрительной политикой, порожденные этим браком иллюзии могли бы и осуществиться. Но для этого нужно было изменить то, что менее переменчиво, чем судьба: нужно было изменить характер человека, а этим человеком был Наполеон.

XX

Континентальная блокада

Когда Наполеон победил в Ваграмской кампании Австрию и германских повстанцев, приобрел новые территории в Галиции, Баварии и Иллирии, одарил отобранными у врагов провинциями своих польских, германских и итальянских союзников, расширил Империю на восток и на юг и стал мужем австрийской эрцгерцогини, он, казалось, вновь вознесся на вершину человеческого величия, с которой, как надеялись его недруги и боялись друзья, едва не упал. Судивший по наружности мир был вновь ослеплен, и не без причины, ибо, за исключением России, где к Наполеону, впрочем, относились с величайшим почтением, и Испании, где многочисленные народные повстанцы воевали с ним за оконечности Иберийского полуострова, весь континент выказывал глубокую покорность, и смирение народов и королей казалось безграничным. Только защищенная океаном Англия по-прежнему ускользала от его владычества,