Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник) - Роберт Хайнлайн

— Сваливаешь, да? Слыхали уже. Решил вот проверить.

— Я уезжаю, если тебя это интересует.

— Вот-вот, я про это и говорю. Послушай, Дон Джейми, как насчет твоего циркового седла? Я бы помог тебе от него избавиться, если сойдемся в цене.

— Седло не продается.

— Брось, там, куда ты собрался, лошади не водятся. Назначай цену.

— Теперь седло — Джека.

— И оно не продается, — сказал Моро.

— Вот оно, значит, как? Что ж, вольному воля, — безразличным голосом продолжал Солтер. — А кляча? Свою клячу ты уже кому-нибудь завещал?

Лошади мальчиков, за редким исключением, принадлежали школе, но выпускники пользовались давнишней и очень почетной привилегией «завещать» временную собственность другим школьникам по своему выбору. Дон резко вскинул голову. Только сейчас он подумал о Лодыре. Внезапно он с горечью осознал, что не может взять с собой этого маленького пузатого клоуна — и вообще он как-то совсем забыл подумать о том, что с ним будет.

— Это дело решенное, — ответил Дон, а про себя добавил: «Во всяком случае, настолько, насколько оно касается тебя».

— И кто же теперь у нее хозяин? Лошадь, конечно, так себе, но я хотел бы избавиться от той козы, которая мне досталась. Нет, серьезно, я могу хорошо заплатить.

— Все уже решено.

— Да ладно дурака-то из себя строить. Я же пойду к директору, и лошадь все равно отдадут мне. Завещание лошади — привилегия выпускника, а ты просто сваливаешь до срока.

— Мотай отсюда.

Солтер ухмыльнулся.

— А ты у нас, оказывается, обидчивый. Все вы, туманоеды, слишком круто кипите, чтобы уразуметь свою выгоду. Ну что ж, скоро вас всех уму-разуму научат.

Дон еле сдержался. «Туманоедами» называли тех, кто приезжал с окутанной облаками Венеры. Это прозвище было ничуть не хуже, чем «лайми» или «янки»[119], если только его не произносили глумливым тоном или, как сейчас, намеренно стараясь оскорбить.

Остальные мальчики смотрели на Дона, не зная, полезет он в драку или нет.

Джек быстро поднялся с койки и направился к Солтеру.

— Давай, Солти, отваливай. Некогда нам тут с тобой дурака валять.

Солтер посмотрел на Дона, потом опять на Джека, пожал плечами и сказал:

— Мне тоже особо некогда с вами здесь околачиваться… Но — насчет лошади. Если вы передумаете, то так уж и быть — найду время.

Полуденный звонок из столовой разрядил напряжение. Кое-кто из мальчишек направился к двери; Солтер пошел вместе с ними. Дон остался.

— Пошли, пожуем, — предложил Джек.

— Джек…

— Да?

— Может, ты заберешь Лодыря?

— Дон, ты же знаешь. Я бы взял, ну а Леди Мод? С ней мне тогда что делать?

— Да я все понимаю. Как же мне теперь быть?

— Постой-ка! — Джек просиял. — Ты знаешь этого малыша, Скинти Морриса? Новенького из Манитобы? У него еще нет постоянной, ему только «коз» давали, да и то приходилось в очереди постоять. Уж он-то Лодыря обижать не станет. Я знаю, я давал ему покататься на Моди. Руки у него добрые.

У Дона отлегло от сердца.

— Ты сделаешь это для меня? И договоришься с мистером Ривзом?

— Что? Да ты можешь сам ему об этом сказать за ланчем. Пошли.

— Не пойду. Я не голоден. И не больно мне хочется говорить на эту тему с директором.

— Почему?

— Ну… не знаю. Когда я был у него сегодня утром, мне показалось, что он настроен не совсем… дружелюбно.

— Что он тебе сказал?

— Да дело не в словах. Может, я и впрямь такой мнительный, да только мне показалось, что он и в самом деле рад меня отсюда спровадить.

Дон ждал, что Джек начнет спорит, примется переубеждать. Вместо этого он немного помолчал, потом тихо сказал:

— Не принимай близко к сердцу, Дон. Директор, наверно, и сам-то как на иголках. Ты знаешь, что он получил предписание?

— Какое предписание?

— Тебе ведь известно, что он офицер запаса? Он обратился за указаниями и получил их. Приказ вступает в силу в конце семестра. На период его военной службы руководство школой принимает на себя миссис Ривз.

Дон, уже и без того бывший на пределе, почувствовал головокружение. На период военной службы? Как можно говорить такое, когда никакой войны нет?

— Точно тебе говорю, — продолжал Джек. — Я узнал от повара.

Помолчав, он добавил:

— Послушай, старик, мы друзья, ведь так?

— Ну конечно!

— Тогда скажи мне честно: ты и в самом деле собираешься на Марс? Или отправляешься на Венеру вступать в армию?

— Откуда ты это взял?

— Ладно, молчу. Но знаешь, если это даже и так, все равно между нами все останется по-прежнему. Мой старик говорит, что, когда наступает пора, главное — быть мужчиной и стоять прймо, — он посмотрел в лицо Дональду и добавил: — Как ты поступишь — твое личное дело. Тебе известно, что у меня в следующем месяце день рождения?

— Ну да.

— Так вот, после него я собираюсь записаться на курсы пилотов. Вот почему мне хочется знать, что будешь делать ты.

— Да…

— Но это же ничего не изменит, во всяком случае — между нами. В любом случае ты собираешься на Марс.

— Да. Да, это так.

— Хорошо! — Джек взглянул на часы. — Я должен бежать, иначе они выкинут мою жратву свиньям. Ты точно не идешь?

— Точно.

— До встречи! — Он выбежал из комнаты.

Дон немного постоял, чтобы собраться с мыслями. Старина Джек, должно быть, относился к войне серьезно, раз отказался от Йельского университета ради курсов пилотов. Но он ошибается. Он должен ошибаться.

Чуть погодя Дон вышел в кораль[120]. Лодырь подбежал на зов и принялся тыкаться мордой в карманы в поисках сахара.

— Прости, дружище, — грустно сказал Дон. — Даже морковки нет, совсем забыл.

Он постоял, прижавшись щекой к морде лошади, и почесал пони за ушами. Потом тихо заговорил, пустившись в подробные разъяснения, будто Лодырь мог понять слова, дававшиеся Дону с таким трудом.

— Вот такие дела, — заключил он. — Мне нужно уезжать, а тебя мне взять с собой не разрешат.

Он мысленно возвратился к первому дню их дружбы. Лодырь был еще совсем жеребенком, но Дон его тогда испугался. Пони казался большим, опасным, возможно, что плотоядным. Дон ни разу не видел лошадей, пока не прилетел на Землю, и Лодырь был первым конем, которого он увидел вблизи.

Дон внезапно почувствовал, как к горлу подкатывает комок, и замолчал. Продолжать не было сил. Обняв пони за шею, он расплакался. Лодырь тихо заржал, понимая — что-то случилось, и все тыкался в хозяина носом. Дон поднял голову.

— Прощай, малыш, и береги себя. — Он резко повернулся и бегом бросился к общежитию школы.