Весь Хайнлайн. Ракетный корабль «Галилей» (сборник) - Роберт Хайнлайн

— Послушайте, мистер Ривз, может быть, они и волнуются, но я-то — нет. Я хотел бы радировать им, что прибуду со следующим кораблем, когда кончатся занятия.

Мистер Ривз покачал головой.

— Нет, я не могу позволить тебе поступать наперекор воле родителей и их недвусмысленному распоряжению. Во-вторых… э-э-э… — директор школы, казалось, с трудом подбирал слова: — ну, в общем, в случае войны тебе, Дональд, может стать тут… скажем так, неуютно.

Казалось, в кабинет ворвался холодный ветер. Дон почувствовал себя одиноким и не по годам взрослым.

— Почему? — резко спросил он.

Мистер Ривз изучал свои ногти.

— Ты точно знаешь, на чьей ты стороне? — медленно спросил он.

Дон задумался. Отец его родился на Земле; мать принадлежала ко второму поколению колонистов Венеры. Но ни одна из этих планет не была их настоящим домом: они встретились и поженились на Луне и вели свои исследования в области планетологии во многих секторах Солнечной системы. Сам Дон родился в космосе, и его свидетельство о рождении, выданное Федерацией, оставило вопрос о его гражданстве открытым. Благодаря происхождению родителей он мог претендовать на двойное гражданство. Он не считал себя венерианским колонистом: в последний раз родители посещали ее так давно, что планета в его представлении стала чем-то нереальным. С другой стороны, только одиннадцати лет от роду он впервые бросил взгляд на ласковые холмы Земли.

— Я — гражданин Системы, — ответил он.

— М-м-м… — протянул директор школы. — Прекрасная фраза, и, возможно, когда-нибудь она будет что-то значить. А пока — говорю это как друг — я согласен с твоими родителями. Марс, по-видимому, останется нейтральной территорией; там ты будешь в безопасности. И опять говорю как друг: для человека, который не определил точно, на чьей он стороне, дела тут могут принять скверный оборот.

— Никто не имеет права сомневаться в моей лояльности! По закону я считаюсь урожденным землянином!

Директор не ответил. Дон воскликнул:

— Глупости все это! Если бы Федерация не выжимала из Венеры последние соки, никаких разговоров о войне и вовсе не было бы.

Ривз поднялся.

— Это все, Дон. Я не собираюсь спорить с тобой о политике.

— Но это правда! Прочтите «Теорию колониальной экспансии» Чемберлена!

Ривз, похоже, был удивлен.

— Где эта книга попала тебе в руки? Явно не в школьной библиотеке.

Дон не ответил. Книгу ему прислал отец, но предупредил, чтобы он держал ее подальше от чужих глаз. Книга эта принадлежала к числу запрещенных. Во всяком случае, тут, на Земле.

— Ты что, якшаешься с буклегерами[118], Дон? — спросил Ривз.

Дон молчал.

— Отвечай!

Не дождавшись ответа, Ривз тяжело вздохнул и сказал:

— Ладно, не будем об этом. Ступай к себе и собирайся. Ровно в час вертолет отвезет тебя в Альбукерке.

— Да, сэр, — Дон направился к выходу, но тут директор школы остановил его.

— Одну минуту. В пылу нашего… э-э-э… спора я едва не забыл, что на твое имя пришло еще одно послание.

— О! — Дон взял бланк, на котором было напечатано:

«ДОРОГОЙ СЫН, НЕ ЗАБУДЬ ПЕРЕД ОТЛЕТОМ ПОПРОЩАТЬСЯ С ДЯДЕЙ ДАДЛИ. МАМА».

В каком-то смысле второе сообщение удивило даже больше, чем первое; Дон не без труда сообразил, что мать, должно быть, имела в виду доктора Дадли Джефферсона — друга, но не родственника, его родителей, человека, ничего в жизни Дона не значившего. И Дон, запихнув бумажку в карман своих «левисов», вышел из комнаты.

Он уже долго прожил на Земле, но паковал вещи с энергией бывалого космонавта; зная, что билет дает право на бесплатный провоз только пятидесяти фунтов багажа, Дон принялся раскладывать вещи. Вскоре получилось две кучи. Одна, очень маленькая — на постели. Необходимая одежда, несколько капсул с микрофильмами, логарифмическая линейка, авторучка и вриса — похожий на флейту марсианский инструмент, на котором он давно не играл, потому что это не нравилось остальным ученикам. На постели соседа по комнате выросла куда более внушительная куча ненужного теперь барахла.

Дон взял врису, пару раз пробежал по ней пальцами и положил инструмент в большую кучу. Везти на Марс марсианское изделие — все равно что уголь в Ньюкасл.

В этот миг в комнату вошел Джек Моро, сосед Дона по комнате.

— Что это тут у тебя? Большая уборка?

— Я уезжаю.

Джек поковырял пальцем в ухе.

— Глохну я уже, что ли? Готов поклясться, ты сказал, что уезжаешь.

— Да, — Дон остановил сборы, показал Джеку радиограмму и объяснил, что к чему.

Джек заметно поник.

— Не нравится мне все это. Конечно, год выпускной, я знаю, но чтобы так вот взять и сорваться?.. Как же я теперь буду засыпать без твоего храпа? И с чего вдруг такая спешка?

— Не знаю. Правда, не знаю. Директор говорит, что мои предки сдрейфили из-за войны и хотят вытащить свое дражайшее чадо в безопасное место. Но это же глупо, ты согласен? Я считаю, в наши дни люди воевать не станут: они слишком цивилизованны.

Джек не ответил. Дон подождал, потом резко спросил:

— Ты согласен или нет? Не может быть никакой войны.

— Может, так, а может, и нет, — медленно ответил Джек.

— Ой, да кончай ты!

— Хочешь, помогу тебе паковаться? — предложил сосед.

— Тут паковать-то нечего.

— А эта куча, с ней что?

— Она твоя. Поройся, а хочешь — позови остальных, пусть забирают, кому что надо.

— Чего? Слышь, Дон, да не нужны мне твои вещи. Я их упакую и отправлю за тобой следом.

— Ты когда-нибудь пересылал багаж на другую планету? Это барахло того не стоит.

— Тогда продай. Знаешь что, давай после ужина устроим аукцион?

Дон покачал головой.

— Некогда. Я в час улетаю.

— Что? Ну, ты меня прямо убил, парень. Это мне совсем не нравится.

— Ничего не поделаешь. — Дон снова принялся перебирать вещи.

Несколько одноклассников забрели попрощаться. Сам Дон о своем отъезде не распространялся, и директор, по его мнению, тоже лишнего не болтал, но все-таки слух как-то разнесся. Дон предложил друзьям налетать на добычу, при условии, что Джек будет первым.

Вскоре до Дона дошло, что причиной отъезда никто из них даже не поинтересовался. Это раздражало больше, чем любые назойливые расспросы. Он чувствовал желание сказать кому-нибудь, что просто смешно сомневаться в его лояльности. Да и вообще войны не будет.

Руп Солтер, мальчишка из соседнего флигеля, просунул голову в дверь и стал наблюдать за сборами.

— Сваливаешь, да? Слыхали уже. Решил вот проверить.