Заповедник для академиков - Кир Булычев

Он прижался к его груди — шапка упала, и лысый желтый затылок поблескивал под снегом перед глазами Андрея.

Занявшись с Фреем, Андрей не видел, что происходило неподалеку. А там водитель и пассажир машины, спасшей Фрея, бросились к нападавшей машине, которая стояла, задрав капот. Они отворили дверцу и вытащили потерявшего сознание водителя. В мгновение ока они дотащили его до своего автомобиля, кинули на заднее сиденье и, не обращая внимания на Фрея, рванули с места и скрылись в пурге.

Но оказалось, что Фрей не совсем забыт. Потому что из снежной мглы вышел невысокий человек в длинном, почти до земли плаще, подошел к Андрею и спросил по-русски:

— Не пострадал?

— Я? — спросил Фрей. — Я пострадал! Я ранен, я убит!

— Ну и слава богу, что не пострадал, — сказал человек в плаще.

— Сможете идти? — спросил Андрей.

— Не знаю, — сказал Фрей.

— Я советую немедленно уходить, — сказал человек в плаще. — Скроетесь в ближайшей улице. Вы ничего не видели и не слышали.

— Ничего себе — не видели! — возмутился Фрей. — Я чуть не погиб.

Андрей потянул Фрея к узкому проулку, который убегал вверх.

Человек в плаще пропал.

Слышно было, как кричит напуганная машиной женщина.

Потом завизжала полицейская сирена. Но к тому времени Андрей вывел Фрея на другую улицу. Миновало…

На набережной возле «Рубена Симонова» было спокойно. Трап починили. Но он показался Андрею таким ненадежным, хоть не подходи. Фрей, который тяжело дышал и для которого полкилометра от места покушения до корабля показалось бесконечным восхождением на Эверест, еще больше испугался трапа и вообще отказался подниматься на него.

— Что ж, — сказал Андрей. — Подождите здесь, пока ваши друзья вернутся. Они вам подыщут гостиницу.

Он устал — ведь несколько кварталов тащил на себе вождя пролетариата.

— Только вы первый, — сказал Фрей.

— Чтобы я успел подняться, а трап сломался на вас?

— Не смейте так говорить! — возмутился Фрей. — И не смейте сравнивать свое ничтожество с моим значением для страны и пролетариата.

— Я для себя представляю большую ценность, чем вы, — огрызнулся Андрей.

— Так и лезьте! — ответил Фрей. — Я подожду.

Андрей решительно направился к трапу.

И тут же сзади услышал тяжелое мелкое дыхание Фрея.

Он остановился. Все-таки старый человек… Старый? А кто поджег дом и убил малышей?

— Я доложу о вашем поведении товарищу Бегишеву, — послышался голос сзади.

«Ну вот, — подумал Андрей. — Только собрался его пожалеть!»

Подстегнутый заявлением Фрея, он уверенно вступил на трап и быстро поднялся наверх. Трап стоял надежно. Уж наверное, его проверили.

Наверху ждали два корабельных офицера — они страховали пассажиров, словно боялись, что те будут падать с трапа сами по себе.

Фрей взобрался сразу за Андреем.

И, не прощаясь и даже не поблагодарив за перчатки и за помощь в возвращении на теплоход, уковылял к себе.

Не успел Андрей дойти до своей каюты, как его догнала Антонина.

— Мы только что вернулись, — сообщила она. — Да стой ты, куда бежишь! Неужели было покушение?

Андрей устал, все ему надоело.

— Вам лучше знать, — сказал он. — Вы отвечаете за его безопасность.

— На хрен нам сдалась его безопасность! — отрезала Антонина.

— Вы не правы, Антонина Викторовна. Без него вы ничего не получите.

— Но ведь ничего не случилось! Обошлось?

— Там были люди Аркадия Юльевича, — уверенно сказал Андрей. Он не знал наверняка, но иного объяснения не было.

— Я знаю, знаю. Иди.

— А подробности?

— Подробность одна, — сказала Антонина. — Я там тоже была.

— Разумеется. Ни дня без строчки.

Антонина не угадала цитаты, пожала плечами и пошла обратно, готовиться к встрече с Бегишевым. Еще неизвестно, что выплачет Оскару Ильич, который осознает свое значение и незаменимость. Он-то жалеть Антонину не станет. Судя по всему, ее чары на него не действуют, а темперамент бесит.

Гаврилин был в каюте, он сидел у приоткрытого иллюминатора, сквозь который влетали снежинки и несли с собой холод, но не замечал этого и писал увлеченно, словно сочинял стихи.

— Жертва сионистского заговора! — воскликнул он, увидев Андрея.

— Не выяснил, что же там было? — спросил Андрей. — Мне не хотелось бы еще раз греметь с такой высоты.

— Боюсь, что сионисты сделали все дьявольски хитро. — Алеша отложил лист бумаги, исписанный мелко и неровно. — Вернее всего, спишут на естественные причины. Расскажи, где вы были, что вы делали?

— Встречались с посольским типом — у них тут с Бегишевым дела.

— У наших новых русских всюду дела, — согласился Алеша. — А я хочу теннисных мячей купить. Меня из Питера попросили привезти какие-то особенные, для руководящих органов. Они же у нас теперь все в теннис играют. А кто это был из посольства? Я тут бывал, многих знаю.

Конечно, Андрею куда больше хотелось рассказать о том, как на них с Фреем покушались и как люди Аркадия Юльевича увезли водителя той машины. Но зачем это? Над такими вещами хорошо шутить, когда смотришь соответствующую передачу по телевизору. А тут ты сам ходишь под пулями.

— Забыл имя?

— Нет, не забыл, — сказал Андрей, не желая оказаться приспешником Бегишева. — Его звали Аркадием Юльевичем.

— А фамилия?

— Алеша, ну откуда мне знать его фамилию!

— Он мог представиться.

— А он не представился, они с Бегишевым уже знакомы.

— Конечно, у Оскара здесь деловые контакты… Аркадий Юльевич? Нет, не слышал!

Алеша сложил лист бумаги и спрятал в карман домашней замшевой куртки.

— А как тебе этот старикашка? — спросил он. — Пародийный Ленин?

— Любопытная личность.

— Ты говоришь так, будто знаешь о нем нечто особенное.

— Особенного не знаю, но и пародийным он мне не кажется.

— Пойдем ужинать?

— Сейчас, только умоюсь.

Алеша не удержался, заглянул в тесный туалет, пока Андрей мылся.

— Ты в буддийских странах бывал?

— Почему спрашиваешь?

— Ты веришь в переселение душ?

— Знаешь, мне сегодня об этом говорил Иванов.

— Это еще что за фрукт?

— Это — пародийный Ленин.

— Не было у него такого псевдонима, — сказал Алеша, — Ильин был, Фрей был, а Иванова не было.

Разговор получался странным. Алеша вел себя иначе, чем всегда. Где его вальяжная ирония, умение все превратить в элегантную шутку?