Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

ним на землю. В левой руке у мальчика было зажато копьё, но он позабыл о копьё: его правая рука была сжата в кулак, и в тот момент, когда шейх выпрямился, поражённый неожиданным появлением упавшего с неба голого человека, тяжёлый, сокрушающий удар в нижнюю челюсть, удар молодого гиганта, обладавшего почти сверхъестественной силой, свалил его на землю.

Истекая кровью, шейх потерял сознание. Корак подошёл к девочке. Она поднялась на ноги и широко раскрытыми, испуганными глазами взглянула сначала на мальчика, а потом на распростёртое тело шейха. Невольным движением покровителя Убийца обнял девочку и встал рядом с ней, ожидая, когда шейх очнется. Они стояли минуту молча, потом девочка заговорила.

— Когда он встанет, он убьёт меня! — сказала она по-арабски.

Корак не понял её. Он покачал головой и заговорил с ней сначала по-английски, а потом по-обезьяньи. Но она не поняла ни слова. Она наклонилась и коснулась рукоятки кинжала, который торчал у араба из-за пояса. Затем она подняла над головой ручку, сжатую в кулак, и погрузила воображаемое лезвие себе в сердце. Корак понял: старик очнется и убьёт её. Девочка, дрожа, стояла около него. Она не боялась его. Зачем ей бояться того, кто спас её от жестоких побоев шейха? Никто никогда не делал для неё ничего хорошего. Она посмотрела ему в лицо: это было юное, красивое лицо, такое же смуглое, как и её лицо; ей понравилась пятнистая шкура леопарда, которая покрывала его гибкое тело от плеч до колен; его металлические браслеты и запястья возбудили её зависть. Она очень любила браслеты, но шейх никогда не позволил ей носить ничего, кроме этого единственного бумажного платья, убого прикрывавшего её наготу; никогда у маленькой Мериэм не было ни красивых мехов, ни шелковых тканей, ни драгоценных камней; а все это ей так нравилось…

Корак смотрел на девочку. Он с детства относился к девчонкам с презрением; даже мальчики, которые играли с ним, были, по его мнению, маменькими сынками. Он не знал, что ему делать. Не оставить же её здесь, у старого араба, который зверски изобьет её или, быть может, убьёт! Нет! Но, с другой стороны, может ли он взять её с собой в джунгли? Легко ли ему будет таскать за собой по джунглям слабую, боязливую девочку? Она будет пугаться своей собственной тени, когда взойдёт луна и выползут хищные звери, наполняя рычаньем и воем ночную темноту.

Несколько минут он стоял, погружённый в раздумье. Девочка следила за выражением его лица, стараясь догадаться, о чем он думает. Она тоже думала о будущем: она так боялась остаться здесь, где её ожидает ужасная месть злобного шейха. Во всем мире она может ждать помощи только от этого полунагого, незнакомого юноши, который так чудесно спустился из облаков, чтобы спасти её от обычных побоев. А вдруг её новый друг уйдёт? Она внимательно взглянула в его напряжённое лицо и затем подошла к нему близко-близко и положила свою смуглую мягкую руку ему на руку. Нежное прикосновение вывело его из задумчивости; он взглянул ей в глаза и обнял её снова, так как увидел слезы у неё на ресницах.

— Идём! — сказал он. — Джунгли добрее людей. Ты будешь жить в джунглях под защитой Корака и Акута.

Слова его ничего ей не сказали, но она поняла движение его руки. Маленькая ручка обвилась вокруг его талии, и они направились вместе к изгороди.

У дерева, с которого он впервые увидел её, он взял её на руки и прыгнул с нею на нижние ветки; девочка доверчиво прижалась к его могучей груди, и рука её, сжимавшая Джику, свисала за его спиной.

Они прошли небольшое расстояние от деревни, когда Мериэм заметила впереди страшную фигуру Акута. Вскрикнув, девочка ещё теснее прижалась к Кораку и со страхом указала пальчиком на обезьяну.

Увидев Корака, возвращающегося с живой ношей, Акут решил, что Убийца принёс пленника, и с рычанием кинулся к ним; хрупкая девочка способна была вызвать в сердце зверя не больше жалости, чем побеждённый в бою обезьяний самец. Она была чужая и должна быть убита. Он обнажил свои желтые клыки при их приближении, но, к его удивлению, Убийца тоже оскалил зубы, но не на неё, а на Акута, и свирепо при этом зарычал.

— Ага! — подумал Акут. — Убийца достал себе жену! — и, подчиняясь обычаям своего племени, он оставил их наедине, а сам, отвернувшись, занялся вдруг каким-то дождевым червяком, весьма аппетитным на вид. Но уголком глаза он украдкой наблюдал за Кораком. Юноша посадил свою пленницу на большой сук, за который она крепко уцепилась, чтобы не упасть.

— Она пойдёт с нами! — сказал Корак Акуту, указывая на девочку пальцем. — Ты её не трогай! Мы будем оберегать её,

Акут пожал плечами. Ему вовсе не хотелось обременять себя заботами об этом человечьем детёныше. Она безнадежно беспомощна — он видел это ясно: она боится его, боится сидеть на ветке. Акут держался того мнения, что беспомощных надо истреблять. Но приходилось мириться с ней, раз этого хочет Убийца.

Акуту новое существо совсем не нравилось, это он мог положительно утверждать. Её кожа была лысая и гладкая, точь-в-точь как у червяка; её лицо нельзя было назвать привлекательным. Она была далеко не так хороша, как некоторые из обезьяньих самок, которых он приметил прошлой ночью; вот где настоящая красота, вот где грация и женственность! Огромный благородный рот, милые желтые клыки и мягчайшие усы! Акут вздохнул. Затем он выпрямился во весь рост и принялся прыгать взад и вперёд по своей ветке, ибо даже такое никудышное существо, как эта самка Корака, должно было оценить по достоинству его прекрасное сложение и грациозную осанку.

Но бедная маленькая Мериэм только крепче прижималась к Кораку; одну минуту ей даже захотелось обратно в деревню, где условия существования были так знакомы и привычны. Обезьяна пугала её; обезьяна была слишком велика и имела очень свирепый вид. В движениях Акута ей чудилась угроза: она не понимала, что он хотел понравиться ей; она не могла знать, что узы дружбы связывают это чудовище с богоподобным юношей, спасшим её от шейха.