Барабаны осени - Диана Гэблдон

в таком случае призрак ходит за тобой, тетушка. А еще — что не стоит его кому-то здесь показывать, люди испугаются.

— Она же сама не боится?

Поллианна без перевода догадалась, о чем я спрашиваю, и замотала головой, касаясь своей массивной груди.

— Сейчас — индеец, — коротко ответила она. — Не всегда.

Она повернулась к Иэну и через него объяснила, что ее собственный народ почитает духов умерших; для них вполне естественно держать при себе череп и другие кости предков ради защиты. Так что призраки ее не пугают.

Меня, впрочем, тоже. Более того, в наших обстоятельствах незримое присутствие Найавенны скорее даже успокаивало. Я засунула амулет обратно под рубашку. Он мягко коснулся кожи, точно меня погладила дружеская рука.

Мы с Поллианной проговорили допоздна. Все прочие обитатели длинного дома давно разбрелись по своим углам, и дымный воздух задрожал от храпа. Появление Джейми застало нас врасплох.

Перед уходом Поллианна замешкалась, словно желая сказать что-то еще. Она взглянула на Джейми, пожала массивными плечами и все-таки пробормотала на ухо Иэну пару тягучих, будто мед, фраз, прижав к лицу растопыренные пальцы. Затем обняла меня на прощание и исчезла.

Иэн удивленно уставился ей в спину.

— Что она сказала?

— Просила передать дяде Джейми, что в ту ночь на лесопилке, когда умерла женщина, она кое-кого видела.

— Кого же?

— Она его не знает. Белый мужчина, грузный и не такой высокий, как я или дядя. Он вышел из лесопилки и зачем-то отправился в лес. Поллианна сидела возле двери хижины, было темно, так что он, скорее всего, ее не заметил — а вот она его хорошо разглядела, потому что он повернулся к костру. Она говорит, у него вся рожа в отметинах. — Иэн тем же жестом прижал руки к лицу. — Похож на свинью.

— Мурчисон?

Сердце у меня пропустило удар.

— На нем была форма? — хмуро спросил Джейми.

— Нет. Но ей стало интересно, что он там делал — ведь он не из надзирателей или управляющих. Так что она заглянула внутрь и сразу поняла, что там случилось что-то страшное. Сильно пахло кровью, и голоса слышались, так что она входить не рискнула.

Следовательно, это и впрямь было убийство, и мы с Джейми опоздали буквально на пару минут. В длинном доме было тепло, но при воспоминании о густом запахе крови и липком вертеле по спине побежали мурашки.

Джейми положил руку мне на плечо, и я невольно потянулась к нему. От прикосновения стало легче, и я вдруг поняла, что мы вот уже месяц не дотрагивались друг до друга.

— Погибшая девочка была армейской прачкой, — сказал Джейми. — А у Мурчисона в Англии жена. Беременная любовница могла доставить немало проблем.

— Неудивительно, что он объявил охоту на убийцу и поспешил свалить все на беззащитную рабыню. — Иэн кипел от гнева. — Если б ему удалось ее повесить, этому подонку все сошло бы с рук.

— Возможно, я потолкую немного с сержантом, когда вернусь, — задумчиво произнес Джейми. — Наедине.

Кровь застыла у меня в жилах. Говорил Джейми спокойно — но вот глаза его походили на два темных омута, пошедших рябью из-за брошенного камня.

— Ты не забыл, что мы сейчас как раз расхлебываем последствия твоей мести? — произнесла я резче, чем собиралась, и Джейми тут же убрал руку.

— Не забыл, — невыразительно бросил он и отвернулся к Иэну. — Уэйкфилд или как его там — Маккензи? — где-то на севере. Парня продали могавкам, у них деревня в нижнем течении реки. Твой друг Онакара согласился нас проводить, выходим на рассвете.

Он встал и ушел в дальний конец дома. По всей его длине горело пять костров, каждый с собственным дымовым отверстием, вдоль стен располагались отдельные помещения-клетушки для семей; все их убранство состояло из низкой лежанки, под которой хранились припасы.

Нам выделили самую последнюю, и я уже сложила там наши плащи и тюки. Джейми встал возле входа, снял ботинки и плед и, не удостоив меня взглядом, скрылся внутри.

Я тоже поднялась, однако Иэн вдруг схватил меня за руку.

— Тетушка… — нерешительно начал он. — Ты его так и не простила?

— Простила? — поразилась я. — За что? За Роджера?

— Нет, — поморщился Иэн. — Это была ужасная ошибка, но мы, в общем-то, по-другому поступить и не могли. Нет… За Боннета.

— За Стивена Боннета? С чего Джейми решил, что я его в чем-то виню, я же ему и слова не сказала?!

…Ведь была уверена, что Джейми проклинает за Боннета меня.

Иэн запустил руку в волосы.

— Тетушка, разве ты не понимаешь? Он же корит себя за все. За то, что этот тип ограбил нас тогда на реке и теперь вот… за то, что ну… случилось с кузиной. — Иэн передернул плечами. — Он и так с ума сходит, еще и ты на него злишься.

— Да я вовсе не злюсь! Я думала, это он на меня обижен, что я сразу не рассказала о Боннете.

— О! — Иэн не знал, смеяться ему или плакать. — Видишь ли… Молчать, конечно, не стоило, но вряд ли это что изменило бы. К тому времени, когда Брианна призналась, мы вашего Маккензи уже поколотили.

Я шумно выдохнула.

— Так вы решили, я на него сержусь?

— Тетушка, это всякому видно! — горячо заверил меня Иэн. — Ты на него не смотришь, не разговариваешь без крайней на то надобности и даже… — Он смущенно закашлялся. — Я за последний месяц не видел, чтоб ты с ним ложилась.

— Ну знаешь ли, он со мной тоже не ложится! — сгоряча выпалила я, прежде чем сообразила, что подобные темы не стоит обсуждать с семнадцатилетним юнцом.

— У него должна быть гордость, согласись? — Иэн взглянул на меня исподлобья.

— Да уж не сомневаюсь. — Я устало потерла лицо. — Ладно, Иэн, спасибо, что сказал.

Он одарил меня одной из тех улыбок, что совершенно преображали его длинное неказистое лицо.

— Мне ужасно неприятно видеть, как он мучается. Я очень люблю дядю Джейми.

— Я тоже, — сглотнула я комок в горле. — Спокойной ночи, Иэн.

Я на цыпочках прошла вдоль каморок, где спали целые семьи, и размеренные звуки их дыхания несколько успокоили биение моего сердца. Снаружи шел дождь, в дымовые отверстия залетали капли, чтобы с шипением испариться на углях.

Как я сама ничего не заметила? Ответ, впрочем, был прост — глаза мне застилала не злость, а чувство вины. Я умолчала о Стивене Боннете не только из-за Брианны. Да, она права: Джейми рано или поздно решил бы отомстить Боннету. Однако я, в отличие от нее, практически не сомневалась в успехе мужа.

Нет, дело в другом — я скрывала правду из-за золотого кольца.

Почему оно заставляло меня