Лотосовый Терем - Тэн Пин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огонёк в комнате лишь дважды мигнул и тут же погас. У Фан Добина вспотели ладони, но он понимал, что возможности больше не представится, и, скрепя сердце, прицелился в ветку дерева неподалёку. Раздался тихий свист, и веточка переломилась, листья закружились в воздухе и опали на землю.
Неясные звуки в комнате немедленно затихли. Фан Добин повязал на лицо пояс-полотенце и стрелой рванулся внутрь с запалом наготове, мгновенно зажёг и посветил кругом — и само собой, в комнате никого не было!
В комнате не было ни души! Тот, кто только что зажигал лампу, уже исчез.
Но не совсем беззвучно.
Фан Добин вдруг заметил на полу вещь, на вид из тонкого светлого шёлка жёлто-коричневого оттенка. Это был широкий парадный халат со сборками, верх и низ которого связали вместе за поясом. Халат вытащили из-под кровати Шан Синсина, и деревянная шкатулка, в которой он хранился, валялась рядом. Фан Добин лишь огляделся и уже собирался прихватить одежду, как в дверь дважды постучали.
— Кто там? — спросил кто-то.
Плохо дело! Фан Добин схватил со стола масляную лампу, хотел зажечь и бросить, но обнаружил, что в ней не осталось масла, и оторопело застыл на месте. За окном промелькнул размытый силуэт, внутрь влетел зажжённый запал и упал на одежду — вмиг занялось пламя, запылало всё вокруг.
Фан Добин ужаснулся — оказывается, этот человек зажигал лампу, но вытащив халат, погасил её, разлил масло по одеянию и по всей комнате, а потом поджёг! Он хотел выманить злодея наружу с помощью шума, а тот воспользовался возможностью ускользнуть, заманив его в ловушку, чтобы сжечь заживо!
Каков мерзавец! Двери комнаты оказались заперты. Фан Добин пришёл в ярость — да чтоб его, решил, что со мной так легко справиться? Этот человек сорвал занавеси, разбросал книги и свитки и полил маслом, так что теперь в комнате бушевало пламя, воздуха не хватало. Молодой господин Фан сделал вдох, холодно усмехнулся, но не стал выламывать двери и устраивать грохот.
— Пожар! На помощь! — просто завопил он. — Пожар! Спасите!
— Кто внутри? Кто… — перепугавшись, запинающимся голосом спросил тот, кто только что стучался. — Кто-кто-кто там?
— Старший сын Фан-шаншу, — раздражённо ответил Фан Добин, отгоняя дым рукавами. — Возлюбленный принцессы Чжаолин.
— Фан… Молодой господин Фан? — у говорившего душа разума улетела, душа тела рассеялась. — Сюда! Молодой господин Фан внутри, что же там загорелось? Ох, Небо, как же молодой господин Фан там оказался? Кто его запер? Скорей, сюда!
Пока Фан Добин стоял посреди густого дыма, зажав нос, его посетила блестящая идея, перетерпев огонь и чад, обыскать комнату — преступник уходил в спешке, возможно, не успел что-то забрать.
Пламя стремительно пожирало всё вокруг. Фан Добин огляделся — золотые нити, вплетённые в ткань его одеяния, тоже слегка нагрелись, однако ничего необычного он не заметил, как вдруг что-то в комнате с хлопком взорвалось. Фан Добин посмотрел в направлении звука — что-то блестящее отскочило от изголовья кровати Шан Синсина и упало на пол, треснув от жара. Он подобрал вещицу — это оказался перстень.
Уцелевшие осколки самоцвета, украшавшего перстень, переливались зелёным. В этот момент двери с грохотом проломили чем-то тяжёлым, послышался гул множества голосов. На помощь фума поспешили немало людей — они выбили двери деревянным столбом. В комнате больше нельзя было оставаться, Фан Добин стрелой вылетел наружу с горящими волосами и одеждой, перепугав всех вокруг. Ему немедленно принесли воды и чая, крикнули, чтобы подготовили смену одежды и позвали лекаря.
Фан Добин терпел их хлопоты, фыркая и хмыкая, и упорно утверждал, что это Бу Чэнхай попросил его обыскать ночью комнату Шан Синсина, вот только он не ожидал, что злодей запрёт его внутри и устроит пожар! Восхищённые, все наперебой принялись восхвалять героическую доблесть молодого господина Фана, его несравненную отвагу и поразительное мужество — не жалея жизни, ради господина Бу плыть через кипяток, ступать по огню — сколько сыщется людей такой высокой нравственности?
Фан Добин же был совершенно сбит с толку.
Уже сгоревшим одеянием был мужской халат со сборками.
Изготовленный из ткани высокого качества, но, кроме этого, он ничем не выделялся, даже не был украшен вышивкой с лотосами.
Неясно, что такого ценного было в халате, чтобы, презрев опасность, пойти на убийство Шан Синсина, а потом поджечь эту вещь.
Что могло скрывать это одеяние? У Лу Фана и Ли Фэя тоже были накидки, однако убийца не только не стал их сжигать, но даже надел одну на тело Ли Фэя, а вот одеяние Шан Синсина почему-то сжёг.
Почему?
Отличие только в том, что это — парадный халат со сборками, а те две — газовые накидки.
Разве такая уж разница?
Фан Добин приходил во всё большее замешательство.
Кто прятался в комнате Шан Синсина?
Устроив поджог, он сбежал, воспользовавшись суматохой, или смешался с теми, кто прибежал на помощь?
Молодой господин Фан был растерян, очень растерян.
Дворец, императорская кухня.
Ян Юньчунь с Ли Ляньхуа устроились на большой балке. В руках первый держал тарелку с едой, а второй — палочки.
— Узнай жители столицы, что «Высочайше одарённый небесный дракон» тайком бегает на кухню и ворует еду, наверняка были бы разочарованы, — покосившись на Ян Юньчуня, вздохнул Ли Ляньхуа.
— На императорской кухне все знают, что я могу зайти перекусить ночью, — улыбнулся Ян Юньчунь. — Эти блюда оставили специально для меня.
Ли Ляньхуа подцепил палочками росток бамбука с его трёхсоставного блюда из нежного куриного мяса и молодых ростков бамбука.
— И правда не сравнить с сушёной редькой, — прожевав, похвалил он.
— Сушёной редькой? — нахмурился Ян Юньчунь.
— Да это так, — кашлянул Ли Ляньхуа. Он сидел со скромным видом, только правой рукой подхватывая еду с чужой тарелки. — Надо полагать, господину Яну известно об убийствах во дворце Великой добродетели?
— Так ты из-за этого пришёл? — удивился потрясённый Ян Юньчунь. — Разумеется, известно. — И не просто известно, он был прекрасно осведомлён об этом деле — в конце концов, его сестрёнке Ван Вэйцзюнь недавно пожаловали титул принцессы Чжаолин, а Фан Добин, которого император выбрал ей будущим мужем, проживал во дворце Великой добродетели.
— Фан-фума много лет мой близкий друг, — сказал Ли Ляньхуа и сделал крохотную паузу. — Во дворце Великой добродетели произошло много убийств, господин Лу сошёл с ума, господин Ли, дедушка Ван и господин Шан мертвы. Если не поймать этого злодея, жестокого до крайности, народ
