Госсмех. Сталинизм и комическое - Евгений Александрович Добренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
интрига комедии движется благородными побуждениями действующих лиц. Комедия раскрывает лучшие черты советского человека: его постоянную готовность помочь своему соотечественнику, его личную заинтересованность в любом государственном деле, его высокие гражданские чувства, наконец, его чуткость, отзывчивость, ясную простоту в отношениях с людьми такими же, как он сам[1121].
Теснота, в которой жили герои этих пьес и фильмов, была лишь временной; всегда предполагалось, что «бесконечные летние каникулы (коммунизм) <…> совсем рядом, за углом»[1122]. И кого могла огорчать необходимость делить с многочисленными соседями туалет и кухню, когда вся страна была одним большим домом для всех граждан? Именно поэтому молодой офицер в «Капитане в отставке» сопровождает свое решение остаться в маленьком провинциальном городке и построить дом с женщиной, которую полюбил, следующими словами: «Мне кажется, это дом такой огромный, что он мог бы вместить всех людей моей Родины. Родина — ведь это и есть наш солнечный дом!» Как и положено мужественному советскому человеку, когда дело доходит до романтики, он стесняется открыто выражать свои чувства и смущенно добавляет: «Но я не знаю, захочет ли рядом со мной быть в нем один человек…» Этот человек, конечно, развеивает сомнения капитана, чем обеспечивает счастливый финал. Все недоразумения, предшествовавшие этому моменту, — всего лишь «юмор „своего дома“, расширенного до понятия большого человеческого коллектива»[1123].
Последние слова вполне могли бы быть ответом на редакционную статью, опубликованную в «Правде» 7 апреля 1952 года, авторы которой сетовали на недостаток бытовых комедий. На самом деле и создатели комедий, и зрители смело могли бы утверждать, что вне зависимости от того, где происходило действие той или иной пьесы или фильма, в центре сюжета всегда были бытовые отношения — в доме, в семье. Даже если это были «городские комедии», можно предположить, что традиционная ориентация на семью привлекала аудиторию вчерашних крестьян. Но если неудобные и шумные коммунальные квартиры воспринимаются как мир в миниатюре, логично, что даже самые простые бытовые ситуации приобретают ауру почти магическую, когда любые конфликты разрешаются легко и просто и гармония восстанавливается быстро и, видимо, навсегда. Один из самых непривлекательных героев «В сиреневом саду», хитрый и пронырливый директор овощебазы, пытается завоевать доверие женщины, муж которой, как он полагает, может быть полезен ему в планировании махинаций. Он изумлен, услышав, что верная жена не заинтересована ни в каких интригах. По его убеждению, «хороших жен на практике не бывает» — утверждение, на которое дежурная по этажу, повидавшая на своем веку достаточно гостей и посетителей, чтобы знать, что человеческая натура изменилась, отвечает: «Может, у вас на базе так, а в жизни…» Это «а в жизни» — ключ к пониманию того, как строятся новые человеческие отношения (или, по крайней мере, как они должны строиться). «В жизни» — это означает: воспринимать бытовые удобства так, как если бы это были просто предметы реквизита, фоновое оформление игровой ситуации. Суетливые, любопытные соседи по другую сторону стены, непрошеные гости, явившиеся в самый неподходящий момент, — все это лишь повод посмеяться вместе, поиграть. Например, поиграть в прятки — в самую популярную игру и в водевиле вообще, и в советском его варианте.
Как бы ни были тесны коммунальные квартиры, комнаты и кухни, создается впечатление, что в них никогда не было недостатка в возможностях для игры в прятки. Хотя в реальной жизни вероятность того, что в московской гостинице можно найти свободные номера без серьезной подготовки визита, была ничтожно мала, для героев «Весны в Москве» не представляет труда развести по разным комнатам двух молодых людей, которые не должны друг друга видеть. Почти в каждой сцене в комедии «В сиреневом саду» предполагается, что на сцене присутствует кто-то, кто не должен быть замечен другими героями и кто поэтому должен прятаться за мебелью, перегородкой, занавеской или ширмой. В «Благородной фамилии» приемный сын одного из героев устраивает свидание между отцом и любимой им женщиной, одновременно помогая матери своего приемного отца спрятаться в кустах, укрывшись под марш-палаткой. Во «Вратаре» молодой парень, приехавший из украинской деревни в столицу, неуклюже пытается скрыть свое присутствие в конструкторском бюро; в конце концов ему не удается спрятать за занавеской себя самого и дары, привезенные им, — поросенка, соломенную шляпу, арбуз. В этом же фильме самые разные герои периодически прячутся — кто за все той же занавеской, кто внутри робота, сконструированного одним из инженеров-конструкторов. В фильме «Девушка с характером» московский начальник, как кажется, совершенно не замечает того, что его бойкая молодая сотрудница буквально за его спиной проводит все свое рабочее время за агитацией других сотрудниц, уговаривая их отправиться на Дальний Восток. Выясняется, что очень хорошо играть в прятки и за многочисленными дверьми, которые ведут из уютной комнаты в другие комнаты и коридоры, в «Капитане в отставке». В одной из сцен двое молодых героев все-таки остаются наедине, но они слишком смущены, чтобы признаться друг другу во взаимной симпатии. Сосед, одержимый идеей внедрения спроектированной им сушилки в производство, занимает позицию за приоткрытой дверью и пытается обратить на себя внимание девушки, чтобы напомнить ей о самом главном — о проекте сушилки, которым нужно поделиться с молодым человеком:
Захар Денисыч, высунувшись из-за двери, делает знаки — надувает щеки, дует. Наконец, не выдержав, шепчет: «Сушилка. Сушилка». Сергей оборачивается. Захар Денисыч еле успевает спрятаться. <…> Пишет по воздуху пальцами слово, которое Женя должна сказать Сергею: «Сушилка».
По словам Роже Кайуа, «игра — это роскошь; она предполагает досуг. Голодный человек не играет»[1124]. Можно добавить: и тот, кто живет в чрезвычайной тесноте, тоже не играет. Не будет играть и тот, кто подавлен, кому плохо, кого гложут заботы. Зрителям советских водевилей было ясно, что комнаты, в которых жили герои этих пьес и фильмов, ни в чем не уступают
