Метаморфозы. Тетралогия - Марина и Сергей Дяченко

тянулась, не собираясь заканчиваться, и перспективы Крокодила, хоть и не такие отчаянные, как прежде, оставались туманными. Он задал вопрос, увидел тень, пробежавшую по лицу мальчишки, и заговорил, не давая ему опомниться:

– Хочешь, я расскажу тебе про себя? Как я родился на Земле, как ходил в школу? Мои родители были разведены… В смысле они расстались, когда мне было четыре года. Отец уехал в Америку… В смысле на другой континент. Мать вышла замуж, а потом опять развелась. Она меня вырастила… Тебе все это интересно? Рассказывать?

– Почему ты оставил свою планету? – спросил Тимор-Алк.

Этого вопроса Крокодил боялся больше всего.

– Не знаю, – сказал он чистую правду, звучащую как издевательство. – В обращении к себе я сказал, что на Земле у меня нет будущего. Но не объяснил почему… Кто твои родители, Тимор-Алк?

Мальчишка провел ладонью по коротким зеленоватым волосам. Еще вчера они опали с его головы, как листва, а теперь отросли заново. Инициация, подумал Крокодил, – это смерть и воскресение.

– Мою мать звали Альба.

– Звали? Она…

– Ну да, она умерла. Роды… короче… Я ее почти не помню.

– Почти?

– Я родился поздно. Биологический возраст не совпадает со временем, прошедшим от рождения. Я кое-что помню, ну, урывками, конечно. Помню, как был внутри матери, в темноте, и слышал голоса снаружи. Она не хотела меня рожать.

– Почему?!

– Я ведь не такой, как все, – сказал Тимор-Алк с едва заметной укоризной. – Я наполовину Тень.

– Наполовину что?!

– Наполовину Тень, – повторил Тимор-Алк, сдвинув брови. – Когда я родился, меня исследовали и пришли к выводу, что фактически я – человек. То есть я появился в результате слияния двух половых клеток, соединения двух генетических наборов…

– Кто твой отец? – в ужасе спросил Крокодил.

– Тень, – глухо повторил Алк. – Это значит, что он – порождение сознания моей матери. Он явился ей, она увидела и поверила. А потом было поздно, потому что уже появился я. Она не хотела меня рожать, я сидел внутри два года.

Он меня разыгрывает, догадался Крокодил. Как это мило с его стороны – посмеяться над глупым мигрантом.

– Ха-ха, – сказал он вслух.

Тимор-Алк посмотрел на него так, что Крокодил осекся.

– Извини, – пробормотал он, совсем уже ничего не понимая. – Ты не шутишь?

– Шучу, – сказал Тимор-Алк, и щека у него дернулась от обиды.

– Прости, – Крокодил занервничал. – Просто, с моей точки зрения, это ни в какие ворота…

– Ты сам спросил.

– Ну да…

– Нас зовут полукровками. Я не один такой. Только на Пробу метисы обычно не ездят. У нас очень низкий болевой порог. У меня ноль четыре.

– И это значит…

– Это значит, – сказал Айра, появляясь у сидящих за спинами, – что его можно жестоко пытать, царапая ногтем. Тимор-Алк, мы закончили с первой группой, позови, будь добр, тех, что на берегу, как только они будут готовы – мы отправимся.

Мальчишка, заметно побледнев, молча встал и зашагал сквозь помятые с утра кусты.

– Разговоры по душам? – сквозь зубы спросил Айра.

– Это что, все правда? – спросил шокированный Крокодил. – Про Тень, воображаемых мужей и все такое прочее?

– Закрой рот, – сказал Айра с такой яростью, что Крокодил отпрянул.

Небо окончательно прояснилось. Солнце стояло в зените, но влажная дымка никуда не девалась. Плетеные сараи, хранилища инструментов и амуниции, топливо, сложенное пирамидками у костра, бочка с деревянным ковшом, бак с мусором, навесы над гамаками – все утопало в горячем банном тумане.

– Все здесь? – Айра окинул взглядом запыхавшихся мальчишек, бегом вернувшихся от реки. – Первая группа прошла испытание, надеюсь, вам повезет не меньше. За мной – не отставать – побежали!

И он сорвался с места, легко и буднично, как обычно.

Навстречу, сторонясь на узкой тропинке, брели счастливцы из первой группы: у Полос-Нада подбородок был в блевотине, Данин-Рам, бледный до синевы, надсадно кашлял, держась за горло. Прочие выглядели не лучше; Крокодил почувствовал холодок между лопатками.

Что теперь?

* * *

В этой части леса было темно даже в полдень. По тропинке недавно ходили: рассеченные лианы свисали, как рваные кабели, мятые листья и цветы валялись под ногами. Верхушки кустарника колебались на уровне глаз, кроны смыкались высоко над головой, жесткая трава поднималась дыбом, как ее ни топтали. Вслед за остальными Крокодил прошел в широкую древесную арку, похожую на ворота, и остановился, в очередной раз пораженный.

Растения, заселившие эту поляну, язык не поворачивался назвать деревьями. Это были скульптуры безумного ваятеля, похожие одновременно на людей и животных, на танцующих шутов, на молящихся уродов, на языки пламени и струи воды. Зеленые, желтые, красно-коричневые, они были покрыты чешуей и мхом, корой и гладкой блестящей пленкой и располагались почти идеальным кольцом. В центре зияло пустое пространство, истоптанное множеством ног. На нем, как битая посуда, валялись в беспорядке осколки не то хитиновых панцирей, не то пестрой яичной скорлупы. А выше, там, куда растения-скульптуры тянули руки, щупальца, лапы и языки, в сетке сплетенных лиан покоились бурые, покрытые грязными перьями шары, и оттуда доносилось низкое воркование, похожее на гудение трансформатора.

Айра стукнул ножнами тесака по дереву-скульптуре, удивительно похожему на танцовщицу с тремя ногами. Дерево задрожало, дрожь прокатилась по поляне, сетка лиан над головой завибрировала, как струны, воркование сделалось громче. На стволе растения открылось дупло; Айра сунул в него руку по локоть и с явным усилием вытащил длинный мясистый побег, похожий на гигантского дохлого червяка или на мягкий шланг.

– Подходим по очереди, – объявил Айра. – Пьем и садимся, где кому удобно, но не слишком близко друг к другу. Никаких разговоров, пожалуйста.

В руках у него оказалась половинка яичной скорлупы размером со средних размеров чашку. Сдавив в кулаке растение-шланг, он мгновенно наполнил ее прозрачной жидкостью и протянул первому, кто рискнул подойти, – парню по имени Дорин-Гай.

Мальчишка выпил, видимо через силу, отошел и сел на голую землю. Был он бледен и явно напуган.

Айра, не торопясь и не медля, наполнил скорлупу снова. Мальчишки подходили один за другим, сдерживали дрожь в руках, пили, кашляли, вытирали губы и подбородки; видно было, как им хочется поговорить хоть с кем-нибудь, перекинуться словом с товарищами. Но сказано было – «никаких разговоров», и они ограничивались красноречивыми взглядами. Мне не по себе, говорили взгляды, но я не боюсь, конечно. А ты не боишься?

– Андрей, – Айра прервал традиционный ход испытания, согласно которому Крокодил исполнял все задания последним. – Иди сюда.

Крокодил подошел, опередив Тимор-Алка и еще пятерых мальчишек. Айра наполнил для него скорлупу – по самый венчик.

– Мне больше других, – сказал Крокодил.

– Масса тела плюс возраст, – отозвался Айра невозмутимо. –