Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

Пара жестких тычков под ребра заставила миллиардера болезненно поморщиться.

— Господин Буремен, я понимаю, что вас подставили самым немилосердным образом, — сказал Стайс, стараясь говорить спокойно. Это было трудно: его разбирал нервный смех. — Неужели вы не видите, что ничего из этого не получится? Так дела не делаются. Я не тот человек, которого можно изъять из обращения и держать под арестом несколько часов подряд, домогаясь от меня подписи под каким-то документом. Да уже сейчас мои люди подняли такой шум, что завтра вас всех вынесут вперед ногами! Не говоря уже о том, что мое задержание абсолютно незаконно…

Незаметный за грудой папок на столе телефон тихонько тренькнул. Буремен снял трубку, выслушал, буркнул: «Да, пусть идет», и с усмешкой повернулся к Стайсу.

— Кстати, насчет вашего задержания. Сюда ломится ваш адвокат. Кажется, ему не терпится присутствовать при нашем разговоре. Вы увидите, это будет очень поучительно.

Минуту спустя в коридоре послышался шум, и в комнату ворвался Старый Крыс — один из доверенных помощников Стайса, пройдоха и крючкотвор, служивший еще его отцу.

— Кого я вижу! — радостно завопил Старый Крыс, протягивая к Буремену свои маленькие сухие ручки. — Начальник президентской охраны собственной персоной! Прокурор Тревис признал свою ошибку! Он больше не хочет видеть господина Стайса, он, собственно, его и не увидел. Я полагаю, у вас нет больше нужды общаться с моим подзащитным?!..

Стайс внутренне подобрался. «Признать ошибку» было кодовой фразой, означающей некие серьезные осложнения. О чем хочет предупредить его старый пройдоха?

Впрочем, об этом позже. Беседа закончена. Сейчас они с Крысом покинут это негостеприимное здание и начнут готовить ответный удар…

— Вот неугомонный, — поморщился Буремен. — А ну, ребята, шлепните-ка господина адвоката, чтобы не вопил тут попусту.

Откуда-то из-за спины Стайса раздался хлопок, и Старый Крыс, осекшись на полуслове, вдруг повалился на ковер. На его лице застыло выражение глубочайшего изумления.

— Не люблю адвокатов, — с подкупающей искренностью признался Буремен. — Так, на чем мы с вами остановились?

— Это невозможно! — прошептал Стайс.

Он вдруг понял, что оказался в руках маньяков и параноиков.

— Возможно, возможно, — успокоил его Буремен. — Вы теперь убедились, мы пойдем до конца. Соглашайтесь, не доводите дела до рукоприкладства. Вы уже немолодой человек, шестьдесят четыре года скоро. Пора и об отдыхе подумать. Вы не смотрите, мы у вас все не отбираем. Все ваши банковские счета останутся при вас, яхты, дворцы и виллы — тоже. Будете жить как в раю, вам ведь раньше не до того было, верно? Пересидите с полгодика на нашей даче, а потом вернетесь потихонечку.

— Где пересидите? — переспросил Стайс, остро чувствуя нереальность происходящего. — На какой еще даче?

— Ах, да. Вот, возьмите, прочитайте.

Стайс взял новый листок и с неудовольствием отметил, что руки у него дрожат. Может, и вправду, на покой?…

Буквы расплывались у него в глазах, но он все же нашел в себе силы сфокусировать взгляд. Это было кем-то очень толково составленное заявление от имени его и одиннадцати его коллег по большому бизнесу. В тексте скупыми и проникновенными фразами говорилось, что нынешние тяжелые времена требуют новых людей и новых идей, и престарелые бизнесмены не находят в себе сил возглавить процесс перемен. Будучи патриотами своей страны, они передают свои компании народу Горданы, чтобы он распорядился этой собственностью для блага родины. В завершении говорилось о том, что двенадцать подписантов, дабы не мешать этому процессу, на время покидают страну, чтобы отдохнуть от прежних дел.

— Мы работали во имя славы и процветания нашей страны. Но теперь для решения новых задач нужны новые люди. Шагайте через нас, — вслух прочитал Стайс окончание заявления. — Это еще что за дичь?!

— Эта, как вы выразились, дичь, поможет вам красиво уйти, — разъяснил Буремен. — Разве когда вы это читали, в вас не поднялась волна патриотизма? Вас будут считать героями.

— А если я не захочу стать героем? — жестко спросил Стайс.

— Если захочет родина, героем у нас станет каждый, — кажется, Буремен процитировал нечто из своего офицерского прошлого. — Тогда нам, увы, придется действовать длинным путем. Глава корпорации «Оронт» Дилер Стайс скоропостижно скончается от сердечного приступа. Как вы думаете, ваш сын и наследник будет более сговорчивым?

— Н-да, — Стайс еще раз взглянул на труп адвоката, под которым уже растеклась по ковру красная лужица. — Вы очень решительные господа, этого у вас не отнять. Где и что я должен подписать?

— Вот это уже разговор! — радостно вскричал Буремен. — Вот. Дарственная о передаче акций холдинговой компании КИРИН фонду «Возрождение». Заявление на имя председателя правления компании об увольнении вас, как директора, по собственному желанию. И, кроме того, ваша подпись под обращением.

— Давайте, — желчно сказал Стайс.

С этим идиотским обращением он как-нибудь разберется. А его подпись под двумя другими документами все равно ничего не стоит без печати. Если Буремен и компания пойдут с ними к любому юристу, он поднимет их на смех.

— Оч-чень хорошо, — громогласно возвестил Буремен. — Тут еще нужно приложить печать, но вы, конечно, не знали заранее, что она вам понадобится. А вот мы припасли, припасли.

Порывшись в ящике стола, Буремен, достал чернильную подушечку и штемпель и не спеша, пропечатал все экземпляры обоих документов по КИРИНу. Стайс внезапно помертвевшими руками взял в руки бумаги. Печать была настоящая! На месте были даже тайные метки!

— Это вы опять маху дали, — сочувственно сказал ему Буремен. — Решили все при себе держать. А положили бы в сейф где-нибудь в банке «тридцатки», и черта с два мы бы до нее добрались.

— Это что, вы взломали мой сейф?! — понял Стайс. — Вы опустились до банальной уголовщины?!

— Ну, это уже мелочи, — махнул рукой Буремен. — Давайте прощаться, что ли? Вы нам больше ничего не должны, мы вам больше свое общество не навязываем. Сейчас вас отвезут на аэродром, а там вас ждут море, курорт и прочие земные радости. Развлекайтесь с чистой душой! Давайте ребята, забирайте его.

Двое молчаливых конвоиров вывели Стайса из особняка через задний ход и посадили в неприметный темно-синий автомобиль устаревшей модели. Маленький и бледный сел за руль, а высокий примостился рядом со Стайсом на заднем сиденье. Крохотный дворик выходил в узкий переулочек, зажатый стенами каких-то больших зданий. В нем не было ни души.

Стайс усмехнулся про себя. Отпуская его, Кирстен делает очень большую ошибку. Его главное оружие — чековая книжка — при нем, а имея неограниченные средства, ничего не стоит вырваться на свободу из любого узлища. А уж на свободе… Они неплохо поработали, но так и не узнали главного. КИРИН на самом деле — тоже прикрытие. Ему нужно только добраться до одной скромной юридической фирмы, где хранится генеральная доверенность на акции, принадлежащие КИРИНу. Пока они будут разбираться с документами, он уведет все эти акции и спрячет так, что ни один черт не отыщет. А после этого можно будет разобраться и с Кирстеном…

— Послушайте, — непринужденно обратился он к конвоиру. — Вы разрешите мне сделать один телефонный звонок? Я должен предупредить жену, что не вернусь к обеду.

— Какой еще… звонок? — мрачно спросил конвоир, прервав свою фразу сухим прокашливанием. — Сиди уж, гнида.

— Господа, — Стайс постарался смягчить свой голос. — Я не знаю, сколько вам пообещали, но я могу дать больше. Предлагаю честную сделку. Я выписываю вам чек, и вы высаживаете меня на любом перекрестке. Пятьдесят тысяч брасов вас устроит?

— Ишь ты, — нехорошо засмеялся впереди маленький. — Скупой. А этот, как его, Моддель, сразу начал с полумиллиона.

У Стайса появилось нехорошее предчувствие. А не собираются ли его вообще…? Машина ехала по каким-то закоулкам и задворкам, не появляясь на людных улицах, где можно было бы криком привлечь внимание окружающих. Почему, черт возьми, он оказался один? Где его охрана, которая была обязана сопровождать полицейскую машину, в которой его увезли? Очевидно, каким-то образом сбита со следа. Где армия адвокатов, журналистов, телевизионщиков? Осаждают городскую прокуратуру, вдруг понял он. Кто-то из доверенных людей его предал! А может, судя по появлению в руках Буремена печати, и не один!

Его не выпустят. Кирстен должен понимать, что такого противника, как он, нельзя оставлять в живых. Он сделал все, что от него требовалось, и больше он им не нужен!

Стайс пошевелился и тут же почувствовал упершийся в его бок ствол пистолета. Эти конвоиры выглядят совершенными задохликами, десять лет назад он управился бы с ними одной левой. Но возраст, проклятый возраст!.. Стоп. Прекратить панику. У него ведь есть в запасе более действенное оружие…