Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Между тем, для австрийцев этих трудностей (мы намеренно отвлекаемся от вопроса, преодолимы ми эти трудности или нет) вовсе не существует1034. С величайшей смелостью они констатируют всевозможные схемы, само существование которых предполагает, что отношения полезностей могут получать самое различное числовое выражение. Эта безудержная смелость австрийцев, равно как и их отважная защита возможности измерения наших чувств, не являются случайными. Источником этой австрийской смелости и отваги является то, что они смешивают в одну кучу субъективные оценки товаропроизводителей и изолированного хозяйствующего субъекта, максимальные цены и предельные полезности.

Субъективные оценки товаропроизводителя определяются ценами; последние, в свою очередь, зависят от общественно-необходимого труда, который нужно затратить на производство данных товаров. Система цен является отражением различного уровня производительности труда в отдельных сферах производства. Она выражает чисто объективные факты, которые великолепно поддаются числовому выражению и измерению. Если бы цены не поддавались точному измерению, то ценность не могла бы выполнить своей чрезвычайно важной роли регулятора товарного производства. Вместе с тем, выявление общественной взаимозависимости отдельных товаропроизводителей натолкнулось бы на сильнейшие трудности, ибо эта взаимозависимость главным образом проявляется через систему цен. Как совершенно верно замечает Перламуттер1035: Почему субъект, ведущий хозяйство, ищет численного выражения ценности вещей? Потому что он всеми фибрами своего экономического существования связан с обществом, диктующим ему законы его хозяйственного поведения. Большинство вещей своего домашнего обихода он получает в обмен на продукты собственного производства или за другие вещи, которыми он владеет. И ему уже не безразлично, что принести в жертву, чтобы приобрести какую-либо вещь, и он стремится вместо неопределенных относительных оценок, подсказываемых экономическим инстинктом, добиться ясных абсолютных мерил ценности».

Поскольку субъективные оценки товаропроизводителей определяются ценами, они тоже приобретают способность получать точные измерения. Если товар А имеет цену, вдвое превышающую цену другого товара B, то и субъективная оценка первого товара будет вдвое выше субъективной оценки второго. Но эта возможность точного количественного измерения субъективных оценок получается лишь потому, что за спиной этих оценок стоят цены, [108] которые являются объективными фактами и вполне поддаются измерению. Между тем, австрийцы проходят мимо этого факта. Не проводя, с одной стороны, различия между субъективными оценками Робинзона и товаропроизводителя; связывая, с другой стороны, всегда полезности и субъективные оценки, австрийцы распространяют на полезности те свойства, которые принадлежат субъективным оценкам лишь при совершенно определенных условиях, именно в товарном обществе, т. е. там, где фактически всякая связь между субъективными оценками и полезностями прерывается.

Таким образом, австрийцы не только извращают психологию товаропроизводителя: они не пощадили даже бедного Робинзона. Они приписали ему такую способность точного измерения своих субъективных оценок и полезностей, которая может иметь под собой лишь почву в виде устойчивой системы цен. М. Вебер в своей статье1037 весьма метко заметил, что австрийцы занимаются бухгалтерским учетом различных потребностей и полезностей. «Учение о предельной полезности, — пишет он1037, — в известных научных целях трактует о людских поступках так, как будто оно высчитало их от А до Z под контролем коммерческого расчета, исходя из знания всех входящих в рассмотрение условий расчета, оно рассуждает об отдельных «потребностях» и о благах, имеющихся в наличии или долженствующих быть заготовленными, либо вымененными, для удовлетворения первых, как о величинах, могущих быть выраженными в числовой форме «счета» и «статей» непрерывной «производственной лестницы», а об его (человеке) жизни учение это трактует, как об объекте этого, контролируемого бухгалтерией, «производства». Таким образом, отправным пунктом этого учения является не что иное, как точка зрения коммерческой бухгалтерии».

Любопытно отметить, что некоторые представители психологической школы вынуждены были признать чрезвычайную трудность измерения потребностей и полезностей в тех случаях, где отсутствуют цены.

Так, Молинари, один из предтечей психологического направления, пишет1038: «Оценки подобного рода (полезности. И.Б.) будут чрезвычайно затруднительны. Они потребуют возможно точного определения наслаждений, доставляемых Робинзону каждым предметом, страданий, которые он испытал от его лишения, затруднений, которые ему пришлось бы преодолеть, трудов и пожертвований, которым бы он должен был подвергнуться, чтобы заменить этот предмет другим. Поэтому Робинзону, по всей вероятности, не вздумается: оценивать принадлежащие ему предметы». «Но положение изменяется, как скоро люди сближаются, как скоро разделяются промыслы и производительные занятия, и вследствие этого является необходимость мены. Понятие о ценности должно выразиться тогда ясно, ибо вещи обмениваются по их ценности».

У Сакса1041 мы встречаем еще большее решительное заявление. Рассматривая закон понижения ценности отдельных благ вместе с увеличением их запаса, он указывает, что этот закон может быть распространен не только на запас однородных благ, но также и на разнородные блага. Для этого необходимо, однако, одно чрезвычайно важное условие, а именно — возможность сравнения и количественного соизмерения различных потребностей1041. Но тогда является коварный вопрос — а можно ли осуществить эту столь желанную сравнимость и соизмеримость отдельных желаний и потребностей? И если можно осуществить, то какими средствами и при каких [109] условиях? Сакс откровенно сознается, что эта возможность, а вместе с тем и осуществление закона понижения ценности наталкиваются на большие трудности в изолированном хозяйстве. «В изолированном хозяйстве, — пишет он1041, — этот закон ценности мог бы, следовательно, обладать лишь частичной силой ввиду того, что здесь специфические свойства различных товаров не выделены из цепи прочих свойств, и, таким образом, исключается возможность сравнения».

Другое дело — современное товарное хозяйство, где все товары находятся в определенных меновых отношениях. «Но в реальном хозяйстве, -продолжает Сакс1042, — где, в процессе взаимодействия, все товары могут добываться путем обмена, он (этот закон. И.Б.) приобретает только что указанную универсальную силу». «Там, где имеет место всеобщий взаимный обмен товарами, как в хозяйстве живущих в обществе людей, упомянутый закон ценности вступает в силу в виде обратной пропорциональности ценности к количеству товаров, находящихся во владении индивидуума».

Сакс, можно сказать, поставил точку над «и». Он должен был признать, что для осуществления закона убывающей ценности необходима соизмеримость различных потребностей, а для этого необходимо развитое товарное хозяйство. Иными словами, закон, который, по самой своей идее, прежде всего касается изолированного потребителя, может реализоваться на все 100% лишь в условиях товарного производства1044. Противоречие достигает здесь наивысших размеров, но это противоречие имеется у всех экономистов психологической школы. Они подходят к потребностям и полезностям Робинзона с таким аршином и такими точными методами измерения, которые возможны лишь для субъективных оценок товаропроизводителей, поскольку последние определяются системой устойчивых и поддающихся точнейшему измерению цен. Потребности Робинзона австрийцы представляют себе по образу и подобию цен, т. е. формально выводя цены из субъективных оценок, т. е., в конечном счете, из полезности, они фактически отдельные свойства потребностей (например, способность точного измерения) выводят из свойств цен. Иными словами, в теории предельной полезности происходит своеобразный эквивалентный обмен (вопреки их мнению, что всякий обмен является неэквивалентным) между ценами и полезностью1044.

Мы установили, таким образом, дуализм в понимании австрийцами субъективных оценок. С одной стороны, субъективные оценки рассматриваются как предельные полезности; с другой стороны, субъективные оценки выступают как максимальные цены, тесно связанные с существующей системой цен. Этого дуализма нет у математиков. Так, у Вальраса и его учеников субъективные оценки вообще не играют никакой роли. Теория спроса Вальраса базируется исключительно на втором законе Госсена. Спрос устанавливается на отдельные товары, по Вальрасу, в таких размерах, при которых предельные полезности, полученные с последней денежной единицы, затраченной на покупку различных товаров, равны. Максимальная цена не имеет никакого значения. У Маршалла последний термин встречается (также у Шумпетера). Но максимальная цена называется своим именем и выступает в своем обнаженном виде (хотя нередко называется полезностью).