Публичное одиночество - Никита Михалков

Но есть вещи, в которых замешан не только ты. И тут ты обязан отреагировать. Например, история с Японией. Это ложь и провокация: будто бы я сказал, что Бог наказал японцев. Я бы и не отвечал, если бы так не любил Японию и не получил бы совсем недавно замечательную награду – приз Акиры Куросавы, с которым я дружил и которого очень любил… (II, 69)

ПРИБАЛТИКА

(1990)

Почему с такой яростью разрушают сегодня все построенное в Восточной Европе, сжигая, круша памятники Ленину, расстреливают генерального секретаря правящей партии братской страны как собаку…

Значит, в этом что-то есть? Что-то не так!

Это касается и Прибалтики.

Я не хочу влезать по этому поводу в политические дебаты. Если люди глубоко убеждены, что так, как жили, жить не хотят – нужно к их голосу прислушиваться.

Другой разговор: как они хотят жить. Какая-то должна быть система расчетов. Когда вы пожили в гостинице, уходя, надо расплатиться. Сказать: «спасибо». Если что-то сломал – оплатить, если что-то стащил – вернуть или пойти под суд. Но это должно быть по-человечески сделано.

Почему Прибалтика хочет выйти?

Да потому, что жив менталитет людей, которые знают, что такое другая жизнь. Мы ее не знаем. У нас за спиной семьдесят лет. У них – сорок. Там еще живы люди, которые помнят, что такое рыночные отношения, свобода слова.

А мы отметили тысячу лет христианства на Руси и все еще учимся демократии! Пети Трофимовы… страна из петей трофимовых. Учимся. Вечные студенты! И экспериментируем. (I, 31)

(2011)

Интервьюер: Какие точки соприкосновения Прибалтики и России Вы видите?

Прибалтика никогда не была органична в составе СССР. В отношении Эстонии, Латвии и Литвы в 1940 году была совершена экспансия – этим и объясняется та прохлада, которая всегда чувствовалась в наших отношениях. Но на данный момент заинтересованность Прибалтики в России очевидна. Потому что возникло понимание: Европе ни Эстония, ни Латвия, ни Литва не нужны.

Знаете, есть политики, а есть люди. Я всегда чувствовал себя в Прибалтике как дома, и делить нам сегодня нечего. И я не вижу другого будущего, как взаимовыгодное партнерство. (XV, 63)

ПРИВАТИЗАЦИЯ

Приватизация памятников истории и культуры

(2003)

Интервьюер: А как, интересно, Вы относитесь к предложению Минкультуры передать в частные руки подлинные исторические, культурные, архитектурные памятники?

Плохо отношусь…

Если подобное случится, никто и никогда уже не сможет контролировать процесс, государство навеки потеряет все эти имения, дворцы, усадьбы.

Скажем, на наших глазах медленно, но верно разрушается уникальный Дом Пашкова. В бюджете нет денег на его реконструкцию. Отдать здание в частные руки? Допустим. Что получим в итоге? Имярек приватизирует дом, реставрирует фасад, а потом выкидывает уникальные библиотечные книги, устраивает жилье для себя и близких, ставит у порога дюжих охранников и привинчивает к дверям табличку: «Частная собственность. Вход посторонним воспрещен».

Меня такая перспектива совсем не радует… Но, мне кажется, паниковать пока рано. Вижу, что я не одинок, многие разделяют мою позицию. Это вселяет надежду. Главное, чтобы решение, как у нас нередко случается, не протащили тихой сапой с черного хода, чтобы не поставили всех перед свершившимся фактом. Будем следить, чтобы этого не произошло, хотя, с другой стороны, понимаю: нет таких преград, которые не могли бы взять башлевики.

Как Вы сказали?

Башлевики. Те, кто башляет…

К сожалению, степень коррумпированности в нашем обществе столь высока, что за деньги можно добиться принятия практически любого решения.

При этом верю: хотим мы того или нет, но в нашем мире существует некий не зависящий ни от кого механизм, позволяющий оставлять последнее слово за тем, что естественно, логично и правильно… (II, 43)

ПРИЗНАНИЕ

(2001)

Признание – крест тяжкий. Его нужно отрабатывать… Меня раздражают люди, из кожи вон лезущие, чтобы добиться популярности, а потом с томной усталостью жалующиеся на настырность почитателей. Человек не хозяин своего таланта. Он только проводник между Господом, одарившим тебя, и теми, кто этого не умеет. И потому терпи, трудись, неси свой крест, а не то однажды проснешься бездарным, а сам и знать-то не будешь, что дар у тебя отобран, потому что ты решил, что он твоя собственность.

В нашем деле нужно понимать популярность.

Признание – это когда каждый человек имеет право считать тебя своим знакомым, потому что он тебя знает и он убежден, психологически, что и ты должен его знать, раз он знает тебя.

Другой разговор, когда к тебе: «Эй, стой, поди сюда, давай дерябнем», – тут нужно извиниться и сослаться на занятость… (II, 36)

ПРИНЦИПЫ

(2001)

У меня есть четкие принципы, которым я всегда следую. И привнесенные извне обстоятельства мало что могут тут изменить…

Я стараюсь жить по толстовскому принципу: делай что должно, и пусть будет что будет.

И еще. Моя мама, Наталья Петровна Кончаловская, никогда не разделяла людей по принципу «кто есть кто». Она с одинаковым уважением и интересом (именно интересом!) разговаривала и с министром культуры СССР Михайловым, и с печником Давыдом, ибо человек есть не средство, а цель!

Надеюсь, мама и нас научила такому же отношению к людям. (II, 37)

ПРИРОДА

(1992)

Мне очень трудно выразить мой личный опыт общения с природой.

Это как любовь.

Счастливые любовные истории неинтересны. Разговор о природе оставляет во мне чувство беззащитности. В степи, когда я лежу на земле, или еду на лошади, или любуюсь закатом, я чувствую что-то неизъяснимое, что-то, что не выразить словами, огромную благодать. Нечто неосязаемое, просто ощущение радости жизни. Как неуловимый запах духов.

Может быть, запах лаванды… (II, 22)

ПРИСЯГА

(1992)

Я давал присягу.

Мой отец мне сказал, а ему его отец: «Михалковы на службу не напрашиваются, от службы не отказываются». Это очень точно… Это присяга. И ты должен соответствовать нравственному знаку. (II, 23)

ПРИТЧА

(2000)

Есть замечательная притча про двух отшельников, которую пересказывал Владимир Соловьев.

Отшельники, долгие годы жившие в пещерах, пришли зачем-то к первосвященнику, но он их не принимал день, два, три. Они трудились, молились. Все впустую. Деньги кончились, они что-то украли, поели, выпили и… оказались в постели с блудницей. Потом снова пошли к первосвященнику. Он их опять не принял, и они решили вернуться домой.