Председатели и губернаторы. Взаимосвязь времен, Или Судьбы, жизнь и деятельность председателей Краснодарского крайисполкома, глав администраций (губернаторов) Кубани за 65 лет ­ с 1937 по 2002-й. - Виктор Салошенко

Отраслевые органы управления края и республики подписали ряд конкретных соглашений. Были и интересные совместные проекты. К примеру, лагерь отдыха для трудных подростков в Гузерипле был готов принимать и ребят из Адыгеи. В стадии становления находилась система оперативных действий в экстремальных ситуациях.

Планировалось создание совместного центра реабилитации инвалидов войны. Отрабатывалась общая модель адресной поддержки населения.

Политика отчуждения ведет в тупик — это прекрасно понимали обе стороны. А значит, договор с Адыгеей как часть политики, направляемой Харитоновым, способствовал дальнейшему развитию и упрочению двусторонних связей.

Еще два события не прошли бесследно мимо внимания главы администрации края, имевшие, по мнению многих кубанцев, значительный общественно — политический резонанс. Председатель Верховного суда России В. М. Лебедев представил общественности нового главу кубанской Фемиды. Харитонов накануне дал свое согласие на назначение Александра Дмитриевича Чернова на ответственный пост председателя краевого суда. Биография назначенца не вызывала особых сомнений, и Харитонов возлагал на него особые надежды в борьбе с коррупцией в крае и по защите прав граждан. Известно, что А. Д. Чернов родился в Куйбышевской области в 1949 году, закончил юридический факультет Казанского госуниверситета, начал свою трудовую деятельность народным судьей, в дальнейшем был членом Верховного суда Казахстана, а затем председателем Карагандинского областного суда.

А на следующий день заместитель министра внутренних дел России П. М. Латышев представил коллективу сотрудников в синей милицейской форме нового начальника краево го управления УВД Александра Григорьевича Сапрунова. За последние два десятка лет впервые на эту должность был назначен местный руководитель милиции.

Затем Харитонов, проявлявший живой интерес к культуре, посетил экспозицию творческих работ всемирно известного русского художника, живущего в Нью — Йорке, Михаила Шемякина. Зрители смогли увидеть лучшие творения художника, его оригинальную графику, серии работ «Карнавалы Санкт — Петербурга», «Балеты Стравинского», а также автопортрет художника, выполненный в бронзе, и впервые отобранный им для показа на родине знаменитый цикл «Звери Св. Антония», куда вошло более 18 работ.

Впервые в России кубанцы увидели фотографии художника, каталоги его произведений. Представитель М. Шемякина в России Александр Шардин даже пообещал подарить музею двухтомный каталог работ Шемякина. Вес сборника (а работ‑то сколько туда вошло) девять с половиной килограммов.

Пожалуй, одним из первых правителей края Харитонов в своем новом качестве посетил и имел продолжительную беседу с архиепископом Екатеринодарским и Новороссийским Исидором.

Все это в выгодном свете характеризовало губернатора, давало наглядное представление о его характере, политической воле, мировоззрении. Становилось ясно, что новый руководитель Кубани не чурался людей, умел находить общий язык со всеми слоями населения, прежде всего интеллигенцией, был прост и доступен. Это всегда и составляло стержневую основу характера любого представителя власти высокого уровня. И Харитонов об этом помнил.

Все же публично данное им вначале обещание «быть политически нейтральным ко всем партиям и движениям» на деле реализовать не удавалось: в короткое время Харитонов волею обязательств был втянут в непрерывно и быстро меняющуюся политическую жизнь. Хотя, по всей вероятности, Харитонов и сам понимал призрачность данных обещаний, ибо какой же политик без принародного и заинтересованного участия в различных баталиях. А заинтересованность в том просматривалась явная. То и дело на Кубани возникали деструктивные «демократические» течения, пытавшиеся «раскачать» общество, на арену выходили доселе невиданные деятели нового «разлива», которые, кроме амбициозных заявлений, по существу ничего не могли предложить, а тем более сделать.

Помимо политики, на Кубани было невпроворот практических дел, и Харитонов метался между двух огней: экономики и политики. Хотя, как определяет наука, политика — концентрированное проявление экономики. Конечно, первостепенного внимания требовали вопросы сельскохозяйственного производства. На горизонте то и дело загорался красный светофор. Жди беды! Если говорить прямо: с великой неохотой кубанские крестьяне сдавали зерно государству в счет федеральных поставок. В крае были заключены договоры на отправку в Москву 245 тысяч тонн продовольственной пшеницы, а как сообщал президент акционерной компании «Кубаньхлебопродукт» В. В. Крохмаль, за 3–й класс была установлена цена в 190 тысяч рублей за тонну на условиях «франко — вагон». Но многие хозяйственники выжидали: авось стоимость хлеба повысится. Не может такого быть, рассуждали они, чтобы сильное и ценное зерно, по качеству на порядок выше заморского, не находило спроса в России. Здравый смысл‑то должен был возобладать… Спрос‑то был. Да и денег в казне, как понимал Харитонов, там не было. И не скоро похоже появятся. Ибо налоговые поступления в бюджет сильно сократились. Не случайно же средств не хватало даже на выплату зарплаты, не говоря уже о реализации намеченных правительством программ.

Сельчане возмущались: как это так? У нас зерно не берут из‑за отсутствия финансов, а для закупок пшеницы в Соединенных Штатах валюта находится?

Харитонов сумел внимательно вникнуть и разобраться в обстановке.

Действительно, в том году из‑за границы было завезено 1,8 миллиона тонн зерна. Каждая обошлась в 170 долларов, что по нынешнему курсу составляло порядка 380 тысяч рублей. И возмущение крестьян было понятно: нашим даже по 220 тысяч отказываются платить! И все же надо было учесть одно: за рубежом зерно покупали за счет кредитов, выделенных СТИД. Еще в апреле 1993 года доброхоты «отвалили» России 700 миллионов долларов на целевые задачи, а именно — закупку там пшеницы.

К тому времени этот кредит был полностью «съеден». Но министр сельского хозяйства и продовольствия В. Н. Хлыстун вновь заявлял о готовности импортировать в страну в текущем году 5–7 миллионов тонн зерна. Ларчик просто открылся: американский коллега нашего министра господин Майк Эспи заверил его, что они намерены добиваться от своего правительства открытия новой кредитной линии для закупки Россией зерна в США. Получается, что американского фермера вновь поддерживали. И чихать наши правители хо тели на требования Всероссийского крестьянского схода, состоявшегося 25 августа в Москве, установить жесткие таможенные пошлины на импортируемое зерно и продовольствие и поддержать отечественного производителя. Как закупали пшеницу «за бугром», так и будем закупать. А своя пусть лежит на складах, на токах и элеваторах. Никуда сельчане не денутся: деньги понадобятся — продадут.